Люди зеленого царства, стр. 10

Мадан — сын Кришны, а Ратхи — дочь Шивы. Считается, что Шива и Кришна соединены в одно — неделимое. Подобно им, Мадан и Ратхи слиты в одно целое любовью. Для них невозможна разлука. Вот почему, когда Мадан говорит Ратхи о своем путешествии ко двору Индры, она хочет отправиться вместе с ним и отклоняет его уговоры остаться одной с залогом его любви:

Эти песни с вопросами и ответами, богатые образами и намеками, сплетаются в гирлянды лирики.

Ратхи интуицией женщины понимает опасность миссии Мадана и просит его открыть причину, по которой его присутствие при дворе Индры так необходимо. Мадан вынужден сказать правду:

Ратхи подобна дереву, вырванному с корнем, ее душа горит. Она оплакивает сначала своего отца, а затем своего Мадана. Ее печаль изливается в сладчайших песнях, окропленных горькими слезами. Наконец Мадан говорит ей:

Теперь Ратхи уверена, что ее Мадан больше не вернется. Она отчаянно хочет удержать его, но тщетно. Никакая любовь, как бы велика она ни была, не может удержать Мадана от выполнения долга. Он покидает Ратхи с печалью такой же вечной, как и его любовь.

Эта часть представления дается повсюду — у каждого дома, на каждой плантации в течение тридцати дней.

На тридцатый день начинается вторая часть. На том месте, где стоял каман, сооружается хижина из зеленого камыша, там сидит Шива, погруженный в размышления. Тихими шагами Мадан подходит к нему. У него в руках лук, сделанный из стебля сахарного тростника. Он выпускает из лука пять цветочных дротиков. Внезапно потревоженный Шива открывает свой средний глаз. Вспышка огня. Мадан превращается в пепел. Шиву охватывает печаль.

Чтобы представление было более правдоподобным, из лука выпускается горящая стрела в пропитанную керосином кучу хвороста, где стоит Мадан. Как только огонь разгорается, Мадан исчезает, скрытый клубами дыма.

Последняя сцена танцевальной драмы короткая. Она показывает овдовевшую Ратхи, танцующую в одиночестве под таинственные звуки тамтама. Ее горестные воспоминания обращаются к ранним дням их любви, к их неслабеющему чувству. Для нее

Эта финальная сцена убедительно раскрывает конфликт любви, раздираемой между жизнью и смертью. Но жизнь здесь становится бессмертной благодаря самой смерти, а любовь длится дольше, чем смерть, разрушающая все. И самопожертвование обрисовывается как высшая сила, поддерживающая жизнь и любовь.

Их боги

«Не живите в краю, где нет храмов» — эта поговорка определяет отношение плантационных рабочих к богу. Они не мыслят себе жизни без храмов. В своей простой вере они поклоняются даже камням и деревьям. Призывные звуки раковин и звон храмового колокола для рабочего-тамила равноценны божественному благословению его дома. Самые ранние его воспоминания тоже связаны с местами поклонения или храмом.

Как только жизнь зарождается в утробе матери, та отправляется к храму Мариамман под раскидистым деревом маргозы [24] и просит благосклонности богини, чтобы ребенок родился без физических и умственных недостатков. Она зажигает глиняные плошки в придорожном храме Шри Ганапатхи и просит защитить ее и ребенка от всевозможных напастей. Через месяц после рождения ребенка мать направляется с ним на поклонение в храм матери Марии. Она кладет ребенка к подножию ее изображения и ей в дар возлагает полевые цветы. В благоприятные дни она купает ребенка, одевает в чистое платье и ведет в храм. Он видит, как с воздетыми вверх руками она молится перед изображением бога. И звон сейганди (толстая круглая тарелка из меди), и трубный звук раковины, и запах ароматических палочек, и курение благовоний — все это создает странное чувство безопасности у этого маленького существа. По пути домой она говорит ребенку, что благодаря милости Марии и бога Катхиркамама он появился в этом мире.

Так растут дети поколение за поколением, считая храм своим прибежищем, где они черпают силы, чтобы жить без болезней и горестей. Они почтительно-опасливо относятся к храму и не осмеливаются переступать его порог, когда не чувствуют своей телесной чистоты. Нередко в школе при храме ребенок учит первые буквы, знакомится с божественными гимнами. Храм служит ему и местом, где он ищет справедливости.

Потребность в божественном покровительстве как во время рождения ребенка, так и в дальнейшей жизни и работе выражалась в создании многочисленных храмов и мест поклонения на плантациях. Каждая семья имеет своего собственного бога. Наиболее популярные семейные боги — Нонди Аппачи, Айянар, Сангели Каруппу и Мадасвами. Эти боги в туманном прошлом были простыми смертными, известными своей доблестью, умом и высокими добродетелями. Может быть также, что они были главами семей, почитаемыми в течение долгого времени и возвысившимися затем до положения богов.

Богам отводят жилища вдали от нечистых мест: чаще всего около огорода или в тихом месте у реки. Обычно глава семьи совершает поклонение семейному божеству в храме. Это может быть просто зажжение камфоры или ладана по вторникам или пятницам, либо в «беспокойное время», когда дается какой-либо обет.

Главная функция божества состоит в том, чтобы обеспечить благосостояние семьи и защиту ее членов. Считается, что божества должны предупреждать семью о грозящих несчастьях, болезнях или кознях злых духов через посредство собак, кошек, коз, ворон и ящериц. По странному поведению этих созданий и таинственным звукам, которые они издают, старшие в семье определяют, что они предвещают, и предупреждают других.

Полагают, что боги-защитники, такие, как Мунианди, Сендакатти и Мадасвами, должны охранять границы плантации, поэтому община может жить спокойно, не боясь нашествия злых духов и демонов. Богов поселяют на вершинах гор, в пещерах или на высоких деревьях, где вывешивают белые флажки. Мунианди и Сендакатти часто символически изображают в виде треугольного необработанного камня, а для Мадасвами воздвигают большой, высотой в четыре фута, глиняный столб, сужающийся кверху.