Богатых убивают чаще, стр. 70

Он подошел к лежавшей на диване Фрунтовой и провел по ее жестким, покрытым лаком волосам. Поморщившись, Суховей отошел к камину, над которым возвышалось большое зеркало. Внимательно посмотрел на свое отражение. Никаких симптомов нервного потрясения на лице не было.

— Тебе что — нибудь предложили? — спустив ноги с дивана, спросила Фрунтова.

— Старик отказался со мной говорить. Остальные как воды в рот набрали. Они хотели, чтобы я ушел по — английски.

— А ты?

— А я, уходя по — английски, послал их по — русски… — Суховей сделал паузу, вздохнул и закончил. —

В душе. Сегодня мое молчание стоит дороже, чем ракетно — зенитный комплекс С — 300. От меня решили откреститься. Но пока я буду молчать, никто никаких претензий ко мне не предъявит. Поэтому надо действовать быстро.

— Ты имеешь в виду консорциум?

— Естественно. Надеюсь, твой Петелин послушен?

— Он не мой. А Ада собирается делать ставку на Покатова.

Суховей оторвался от зеркала, резко подошел к ней, сел рядом на диван.

— С ума сошла?! Тогда какого хера освобождали место председателя?! Ты поклялась, что после ликвидации Артема банк будет в твоих руках!

— Разве я могла представить, что старуха доверится первому встречному мудаку! — в свою очередь повысила голос Нелли Стасиевна.

Суховей схватил ее за мягкое покатое плечо и притянул к себе. Глядя в упор, тихо произнес:

— Знаешь, во сколько обошелся Артем?

— Знаю, платила я!

— Из общей доли, — грубо напомнил он.

— Ты сам просрал ситуацию! — вспылила Фрунтова. — Залег на дно, вместо того чтобы подписать указ о приватизации «Сибирсо»! Испугался!

Звонкая пощечина отбросила Нелли Стасиевну на спинку дивана.

— Заткнись! Не твоего ума дело. Своди свой дебет — кредит и не лезь в политику! Старик неделю косо смотрел на всех после этого убийства. Нужно было выждать. А тут еще взрыв на Ваганьковском! Какие мерзавцы его устроили? Столько шума и никакого толка!

— Кто устроил, того уж нет… — сгорая от обиды, затемнила Фрунтова. Встала и пошла в ванную комнату, не собираясь отвечать на вопрос отставного вице — премьера — «Так кто же устроил?!».

Суховей развалился на диване, положив ноги на широкий подлокотник. Его отношение к бывшей любовнице всегда определялось силой и грубостью. Он с ней не церемонился. И только поэтому держал в подчинении. Фрунтова, сама державшая в страхе и друзей, и врагов, трепетала перед ним. Любое противодействие с ее стороны подавлялось Суховеем жестоко и часто несправедливо.

Вернулась Неля Стасиевна со свежим, приведенным в порядок лицом, ярко намазанными пухлыми губами, демонстративно застывшими в фарфоровой улыбке.

— Дурак, — миролюбиво ответила она на нанесенное оскорбление. — Нельзя себя так распускать. Потеря кресла — не потеря задницы. Найдем для нее достойное место.

— Кто устроил взрыв? — Суховей не хотел уходить от важного вопроса.

— Суров.

— Почему?

— Потому что его убили.

— Потрясающая логика!

— А ты поменьше задавай вопросов. И вообще привыкай к правилам нашего бизнеса — не вложил деньги, не спрашивай.

— Хорошо. Суров, так Суров. Его нет. А Покатов тем временем садится в мое кресло. Понимаешь, что это значит?

— Естественно. Он твой враг. Даст дорогу «Европейскому альянсу», который сожрет и «Крон — банк», и «Сибирсо»…

— И пойдем мы, солнцем палимые… — обреченно закончил Суховей.

Фрунтова присела на диван возле его ног.

— Он, в отличие от тебя, выжидать не будет. Но теперь многое зависит от позиции Петелина. Вернее, старухи. Она готова броситься в объятия нового вице — премьера.

Олег Данилович, приподнявшись, поцеловал Фрунтову в щеку и тихо спросил:

— А почему она до сих пор жива?

— Теперь уже поздно задавать этот вопрос, — в тон ему ответила Фрунтова.

— Старому человеку умереть никогда не поздно.

— В тебе все еще говорит вице — премьер. Не скоро от этого избавишься. Привык, что каждое твое распоряжение выполнялось беспрекословно и никто не смел перечить. Забудь об этом. Теперь у тебя не больше прав, чем у бомжа с Киевского вокзала. Привыкай к ответственности. Пока ты вне подозрений. Но любой неверный шаг вызовет кучу компромата. Желающих закопать тебя больше, чем могильщиков на всех московских кладбищах.

Суховей вынужден был смириться с тем, что бывшая любовница лучше разбиралась в бытовых вопросах. Спустившись с заоблачной вершины, он ощущал себя человеком, попавшим в чужую страну с незнакомыми ему обычаями и правилами.

— Короче, что предлагаешь?

— Спрятать гордыню в карман, напрячь все связи и, не дожидаясь, пока у Покатова пройдет эйфория от успеха, начать против него войну. Обвинить в коррупции. Доказать, что он через Сарояна пытается передать контроль над «Крон — банком» и «Сибирсо» в руки иностранцев.

— А факты?

— Ты начни, а факты тебе принесут. — Кто?

— Кто на этом захочет заработать. Таких много во всех сферах.

— А если не принесут?

Фрунтова обняла Олега Даниловича и прижала его голову к своей все еще пышной груди. Погладила по голове, словно неразумное дитя.

— Принесут. Рынок есть рынок. Этого дерьма на нем в избытке…

Глава 38

Жизнь в «рае для богатых» текла своим чередом. Ничто не нарушало элегическую атмосферу, царившую в подземелье. Евгений был одним из немногих, кто с жадностью смотрел телевизор. Большинство обитателей уже отказались от этой дурной привычки и понятия не имели, что там за стенами особняка творится. Каждый из них проходил подобный период адаптации и тоже поначалу не отрывался от экрана.

Между тем в стране наступила весна. О ней объявили в программе «Время». Евгению ужасно захотелось вдохнуть свежий, пахнущий грязью и апельсинами легкий оттаявший воздух. Однако, судя по репортажам, в Москве продолжал мести мокрый противный снег. На душе было тошно и скверно. Поэтому обрадовался стуку в дверь. Открыл. В комнату вошла Лиса Алиса. Она была в невероятном ярко — желтом платье с глубоким вырезом, обнажавшим подтянутые округлости грудей.

— Чем занимаешься? — спросила она, стрельнув по комнате маленькими колючими глазками.

— Весну встречаю.

— Где ты ее видел?

— По телевизору.

— Глупости. У нас встречают только смерть. Все остальное уже неважно, а впрочем… — она, сбросив туфли, залезла на застеленную покрывалом постель, — можно и за весну.

— Зачем пришла?

Со дня первой встречи их отношения развивались спонтанно. Евгений, погружаясь в мечты и грезы о Кире, напрочь забывал о существовании Василисы. Ее это злило и заставляло мучиться. Ни один мужчина не позволял себе такого безразличия к ней. Но, возможно, именно поэтому она настаивала на новых встречах. Обычно они заканчивались пьянкой, реже скандалом, еще реже бешеной животной страстью, бросавшей их в объятия друг к другу. Об этих минутах они потом старались не вспоминать. Евгений из — за досады за пошлую измену своему идеалу. Лиса Алиса — чтобы не признаваться себе в зародившемся чувстве.

— Скучно. Ты тут весну встречаешь, а у меня менструация закончилась.

— Налить шампанского?

— Налей. И выключи этот дурацкий телевизор.

— Пусть работает. Все — таки жизнь. Весна… Появление Василисы не вызвало в нем никаких эмоций. Но удивили минорность и задумчивость ее настроения. В ней не было привычной агрессии, жесткости, стремления с первой минуты подавить его волю.

— Иди же… — призывно потребовала она странным грудным голосом.

— Что — нибудь случилось? — удивленно спросил он, наполнив бокал шампанским.

— Раз жива, значит, еще не случилось.

— Тогда выпьем за то, что пока живы! — предложил он ее любимый тост. И чокнулся с ней початой бутылкой виски.

— Лучше за нашу встречу. Не сегодняшнюю, а вообще… В моей жизни было много мужиков. Разных… но не таких. Если бы я встретилась с тобой там, то наверняка не распознала бы своей удачи. Промчалась бы мимо… а здесь мчаться некуда. Здесь нет ничего, кроме тебя… и оказалось достаточно!