Нищета. Часть вторая, стр. 81

Тетушка Грегуар и Клара горячо благодарили Жана; он посоветовал им быть как можно осторожнее.

— Вот письмо, я тут все объясняю тетке, — сказал он старушке. — Вас будут считать ее двоюродной сестрой, а Клару — вашей внучкой. Но чур, вести себя надо осмотрительно! В вагоне — ни одного лишнего слова!

Когда Лезорн снова пришел на улицу Глясьер с бутылкой отравленного вина и с ножом наготове, ему пришлось долго стучать. Видя, что ему не отвечают, он открыл дверь подобранным ключом. Никого! Бандит пришел в ярость. Как же он их напугал, если немощная старуха, так долго не выходившая из дому, нашла силы скрыться вместе с девчонкой! Он преглупо вел себя. И все оттого, что был навеселе… Виноваты, ясно, Олимпия и ее проклятый поп. Ну, они еще заплатят за это! И как ему не пришло в голову сначала отделаться от собаки? Неужто чертовы бабы донесут на него? Нет, им не поверят, дело обернется плохо для них!

Все же Лезорна целый день томила тревога. Бандит чувствовал нависающую опасность. Стремясь отвлечься, он пошел в гостиницу на улицу Сент-Маргерит; но Жан-Этьен не показывался там вот уже третий день. Вечером Лезорн прочел в газете, что на берегу Сены найдена женская одежда, которую выставили для опознания в морге. Зайдя туда как бы невзначай, бандит узнал чепец тетушки Грегуар и синюю косынку Клары: Жан позаботился обо всем…

По-видимому, обе женщины покончили с собой, однако Лезорн не очень-то этому верил.

Жану и его приятелю повезло: они с такой быстротой осуществили свою смелую затею, что никто в доме не заметил подъехавшего фиакра, хотя жильцы всегда интересуются делами соседей. Больше того: никто не встретился на лестнице. А то Жана и кучера могли бы, пожалуй, заподозрить в том, что они утопили тетушку Грегуар и Клару… Оправдаться было бы трудно.

Но все обошлось: сыщики так долго следили за домом, не обнаруживая ничего подозрительного, что совсем выбились из сил (как они теперь уверяли в префектуре) и не обратили внимания на каких-то крестьянок, проехавших в фиакре. Правда, сыщикам было не до того: они потягивали в соседнем кабачке пиво и абсент.

Никто не мог установить, когда именно обе женщины покинули свое жилье. Это еще больше запутывало дело. Впрочем, было ясно, что людям с такой репутацией оставалось либо бежать, либо наложить на себя руки. Покупательницы Клары опознали ее косынку; нашлись и опознавшие чепец тетушки Грегуар. Продолжать следствие было излишне.

Жан передал маленькому тряпичнику записку для Огюста, в которой его извещали обо всем, что случилось.

Лионский поезд благополучно увез тетушку Грегуар и Клару в Шамполи. «Это недалеко от Сент-Этьена, — говорили они друг другу, — мы увидим Анжелу, ее сестренок и отца».

Как в пустыне попадаются оазисы, так и жестокая судьба порой дает передышку тем, кого она преследует. Такая передышка выпала на долю Бродаров и их друзей. Но она была непродолжительна; семью подстерегали новые беды, подобно тому как лев в тени оазиса подстерегает путника.

LI. Агенты его святейшества папы

Князь и княгиня Матиас завязывали все новые и новые знакомства. Все же эти благородные особы избегали некоторых встреч, хотя и приняли все меры, чтобы остаться неузнанными. Прошло лишь несколько месяцев после их приезда в Англию, но они уже преуспевали.

— Время и расстояние — за нас, — философствовал князь, — но еще лучше обладать богатством, ибо только оно дает власть.

Бывший сыщик Николя, он же — виконт д’Эспайяк, а ныне — князь Матиас, стал еще более честолюбив. Княгиня любила золото не меньше, чем ее муж. Она добывала этот металл самыми разнообразными способами. По мере того как расширялся круг их знакомств, вожделения новоявленных супругов росли.

В салоне княгини Матиас появились другие лица. Прежние посетители типа Бобешей [49] стушевались перед Тартюфами и Фракассами [50], перед дамами, одетыми вызывающе, но с ханжеским выражением лиц. В этом салоне заключались всевозможные сделки; от каждой из них хозяевам дома кое-что перепадало. Здесь встречались представители различных национальностей. Салон этот был удобным местом и для свиданий полицейских агентов всякого толка — как политических, так и связанных с клерикальными кругами. Особенно усердно эти агенты выслеживали русских революционеров, признав по молчаливому уговору превосходство Николя по части сыска.

На балу, который князь и княгиня Матиас дали на другой день после убийства Михайлова, собралось много рыцарей наживы, а также и женщин, с виду холодных, как мрамор, и на самом деле податливых, как глина. Право же, проститутки с Риджент-стрит, понуждаемые голодом, предлагали свое тело не так бесстыдно и не так искусно, как эти прекрасные, но до единой титулованные дамы, сохранявшие для пущего соблазна национальные костюмы и манеры…

Гости безуспешно задавали друг другу вопрос: откуда родом хозяева дома? Старый немец, наполовину впавший в маразм, уверял, что он узнал в княгине дочь немецкого курфюрста, из числа тех, что плодят коронованных особ, но сами остаются без престола.

— Несомненно, это она, — говорил немец пожилой дуре, носившей титул графини Фегор. — Но, конечно, годы сказываются…

— Разумеется! Когда вы ее знавали, она была моложе…

— Нет, старше.

— Ничего не понимаю!

Обступившие князя мужчины зловещего вида поздравляли его:

— Не скромничайте, ваше сиятельство, вы совершили подвиг! Вы, словно Давид, сразились с филистимлянами! [51]

— Мы вас узнали. Если бы не наша помощь, вы попали бы в руки черни; мы помогли вам добраться до кареты.

— Вы столь же храбры, как княгиня — прекрасна!

Князь ловко лавировал, не отрицая и не подтверждая, стремясь быть любезным, насколько позволяла его противная физиономия филера.

Гости, окружившие княгиню, также интересовались последними событиями, но несколько по-иному.

— Представьте себе, — говорила одна леди из католического комитета, — эта Анна Демидова позволяет себе заниматься благотворительностью! Она взяла на свое попечение двух девушек. Об одной из них ее просила позаботиться несчастная Бланш де Мериа, та, что сошла с ума. А другая несколько дней назад пропала.

— Пропала? Каким же это образом?

— Право, не знаю. Потом ее подобрал на улице какой-то подозрительный мужчина. Между прочим, девушка эта некрасива, плохо сложена, сущее пугало! Она собиралась броситься под колеса кареты, но этот человек отвел ее к Анне, с которой он был знаком (все эти разбойники хорошо знают друг друга). Оказалось, что старшая сестра — уже там… Целый роман!

— Зачем социалисты вмешиваются не в свое дело, давая приют неимущим? Ведь этим занимаются городские власти… Такое поведение просто оскорбительно!

— О, они не ограничиваются одними оскорблениями. Читали вы последние газеты? Там есть статья под заголовком: «В приюте Нотр-Дам де ла Бонгард». Как, должно быть, торжествуют проклятые бунтари!

Молодой человек, прислушивающийся к разговору, кусал губы, еле сдерживая улыбку. Ему было отлично известно, кого в наши дни называют «бунтарями» и чего стоят подобные клички. Именно потому, что он знал всему истинную цену, его и назначили секретарем католического комитета, почетными председателями которого были князь и княгиня Матиас.

Комитет для видимости занимался филантропией, втайне же руководил финансовыми операциями банка, именуемого в секретных бумагах «Лептой грешников», а в широких кругах известного под названием «Народной копилки». Это лживое название вводило в заблуждение многих простаков. Банк использовал их сбережения, — правда, небольшие, но вместе со сбережениями других, более зажиточных простаков составлявшие огромные суммы.

В отличие от воровской шайки, в этом комитете каждый превозносил честность остальных его членов и кичился собственной честностью. Ведь нет ничего легче, чем оскорбить стыдливость женщины, лишенной стыда, и нет более высокопарных рассуждений, чем разглагольствования мошенников о порядочности…

вернуться

49

Бобеш — известный во Франции ярмарочный фигляр, живший в начале XIX в.

вернуться

50

Фракасс — герой романа Теофиля Готье (1811–1872) «Капитан Фракасс»; тип забияки.

вернуться

51

Вы, словно Давид, сразились с филистимлянами! — По библейскому преданию, пастух Давид камнем из пращи сразил филистимлянского богатыря, великана Голиафа.