Темные огни, стр. 45
Князь Иван так резко дернул ее к себе, что Джинни испуганно воскликнула: «О!» Со стороны казалось, что любящий муж прижал к себе жену, чтобы поцеловать ее и пожелать спокойной ночи.
— Давай-ка решим один вопрос, дорогая, отныне и навсегда. Я не возражаю, чтобы ты время от времени заводила любовников, но только тайно. Однако предупреждаю: этих людей я сам выберу для тебя. Понимаешь — сам! У тебя слишком дурной вкус. Вечно какие-то мексиканские солдаты, жулики или даже убийцы… Так что предоставь это мне. Обещаю, что это будут люди с прочным общественным положением, богатые и влиятельные, которые сумеют помочь нам с тобой. Поняла, к чему я клоню? Если же ты откажешься, то…
Джинни пыталась вникнуть в смысл слов князя, но голова не повиновалась ей. Князь Иван с силой схватил ее за руку и приблизил губы к самому уху:
— Если ты не желаешь понимать меня, милочка, я заставлю тебя повиноваться. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что я могу привлечь тебя к суду за супружескую неверность? А эти постоянные головные боли похожи на симптом помешательства. Или это умственное расстройство? Краткое пребывание в закрытой лечебнице без твоих любимых порошков и микстур быстро поправит тебе мозги, хотя и сделает боли невыносимыми… Мне бы не хотелось прибегать к этому — тогда задержится наш отъезд в Россию, но…
— Прошу тебя! Прошу!..
— Ага! — Он поднял голову и теперь смотрел на ее бледное лицо с удовлетворением. Итак, ему удалось наконец сломить ее. Да уж, когда дело касалось женщин, ему ничего не стоило найти их уязвимые места. Он запугал ее, и теперь с каждым разом она будет бояться все больше и больше. Странно, но эта мысль возбудила его. Теперь князь захотел обладать ею. Но с этим можно подождать. Придет время, когда все станет на свои места, но сначала необходимо вежливо спровадить старого дурака Черникова. Он сам привезет Джинни в Россию — но позже, окончательно убедившись в том, что Джинни безоговорочно капитулировала.
— Хорошо, любовь моя. Теперь, когда мы пришли к взаимопониманию, можешь подняться в спальню и лечь в постель. Я приду поздно. Меня пригласили поиграть в карты с хозяином и его друзьями. Кто знает, может, он и поверит, что твое маленькое приключение вполне невинно. В крайнем случае придется сказать, что тебя изнасиловали! — Он злобно улыбнулся. — Но ведь тебе это не впервой? Я слышал, что некоторым женщинам нравится, когда их насилуют!
Глава 21
Мысли, вызванные словами князя Ивана, одолевали Джинни, когда она, держась нетвердой рукой за перила, шла в свою спальню. Голова болела. Ноги словно налились свинцом. Что же с ней происходит? Кто ответит на этот вопрос? Пока она еще понимала, что ее физическая и душевная слабость не случайны.
— Прошу тебя! Прошу!.. — Неужели это она всего несколько минут назад так отчаянно молила князя о снисхождении? Словно не знала по опыту, что нет ничего глупее, как умолять мужчину, который чувствует себя властелином! Так что же с ней такое? И как все это случилось? Иван одержал над ней верх, и теперь он будет вести себя как ее повелитель. Всего минуту назад ей казалось, что ее отстегали кнутом.
«Подумать только, какой-то слуга! Будь мы в России, я нашел бы средство излечить тебя от этого».
Да, надо запретить себе думать. Запрятать все мысли куда-нибудь подальше — в самый отдаленный и темный уголок сознания. Но уж слишком много картин мелькало перед ее мысленным взором. Они выстроились в причудливую цепочку, звенья которой наползали друг на друга, складываясь в странный узор. Вот она сама — танцует, распустив по плечам волосы. А вот Том Бил, с ножом в горле по самую рукоятку. Майкл машет ей рукой и зовет с собой в чистое и светлое будущее. Вот Мигель, и, наконец, Стив Морган. Он лениво оглядывает ее своими сапфировыми глазами с головы до пят.
«Для кого танцуешь, зеленоглазка?» — спросил он однажды. А потом, позднее, как-то сказал: «Черт бы тебя побрал, Джинни! Никогда у меня не было женщины, которая так мучила бы меня, а вместе с тем дарила незабываемые ласки. Скажи ради Создателя, не слишком ли много ты получила от матери-природы?» Да, он любил ее, в этом не было сомнения; женская интуиция не обманывала Джинни. Недолгое время они были очень близки. И тогда Джинни не сомневалась в нем. А вот теперь она не уверена ни в чем…
— О, мадам! — вскричала Делия, увидев Джинни. — Простите меня, мне очень жаль, что все так случилось! Но князь сделал вид, что все знает. Он задавал мне разные вопросы, потребовал, чтобы я показала ему платье, которое было на вас, а потом сказал… сказал, что прибьет меня и выгонит прочь, если я не признаюсь во всем; он утверждал, что отлично знает, что вы катались не одна. Я растерялась и так испугалась…
Как мило! Теперь даже Делии известно, что ее хозяйка — неверная жена, женщина, с которой мужчина может отправиться на прогулку в лес и… И главное, с кем? Как это сказал князь Иван? Со слугой…
— Это уже не важно, — равнодушно проговорила Джинни. Ей хотелось поскорее забыться. Завтра она успеет подумать обо всем и решить… Но что, кстати, ей решать? Ведь она жена князя Ивана.
Бутылка, в которой вчера еще оставалось больше половины драгоценной микстуры, теперь была почти пуста.
— Делия!
— Мадам! Я ничего не могла сделать! — Делия тихо шмыгнула носом. — Он забрал вашу микстуру. И порошки от головной боли. Сказал, что они приносят вам только вред и он сам станет выдавать их, когда сочтет нужным. Господи, мадам! Что же нам теперь делать?
— Дай мне то, что осталось в бутылке. А обо всем остальном я подумаю позже. Поняла? Ты ни в чем не виновата, так что не упрекай себя.
Джинни уже предвидела дальнейшие действия князя. Он решил поставить ее на колени, заставить унижаться из-за проклятых лекарств, от которых она стала зависеть. Но нет, не надо думать об этом сейчас…
Делия помогла ей раздеться. Лежа в кровати, Джинни мечтала о сладостном сне, который позволил бы ей хоть на время забыться. Она слышала, как за Делией тихо закрылась дверь.
Джинни возмутилась, почувствовав, что ее грубо трясут за плечо. Ей не хотелось просыпаться, возвращаться к действительности. Как несправедливо лишать ее блаженного покоя!
— Нет-нет! — Ее губы едва шевелились. Она уткнулась лицом в подушку, не желая открывать глаза.
— Джинни! Черт тебя побери! Что с тобой? Что это ты такое принимаешь на ночь? Спишь словно мертвая!
— Оставьте меня! — невнятно пробормотала она, крепко сжав веки. — Может, мне уже никогда не придется так сладко спать! Убирайтесь!
Она сделала попытку натянуть на себя одеяло. Почему этот сон такой странный и совсем не похож на другие? Ведь она все еще спит! Как часто в детстве она мечтала лететь высоко над землей и видеть все сверху. А как чудесно кататься на мягком облаке, словно на пуховой подушке!
Но вдруг она оказалась в самом центре урагана. Ну почему этот противный Стив опять на нее сердится? Стив? Неужели? Она попыталась приподнять тяжелые веки, но тут же почувствовала, как его руки, будто железные клещи, схватили ее, и ей стало трудно дышать.
— Боже, Стив? Отчего вы вернулись? Ведь он хочет изуродовать вас или убить, как и всех прочих!
Он сразу же отпустил ее: должно быть, слишком уж разозлился при упоминании обо «всех прочих». Джинни наконец открыла глаза. Когда с ее глаз спала пелена сна, она увидела свое тело: оно лежало, распростертое на белых простынях. Она была бледна и бела, как мел. Только глаза сверкали как изумруды. Неужели она умерла и потому обрела способность рассматривать себя?
А затем над ней склонилось смуглое и сердитое лицо Стива, мгновенно вытеснившее из ее головы все другие неясные образы.
— Кто же эти «все прочие»? Вы уже очнулись или все еще пьяны? — Зрачки его сузились, а в голосе слышалась прежняя ирония. — Наверное, кое-кто с удовольствием совершил бы убийство по заданию вашего мужа, но вы, моя прелесть, забываете: у меня большой опыт в подобных делах. И мне не слишком нравится, когда в меня стреляют!