Любовь сладка, любовь безумна, стр. 47
Когда стол перевернулся, Джинни, закричав от страха, вскочила. Пораженный д'Аржан стоял с раскрытым ртом, Це зная, что подумать.
— Месье, месье, прекратите! Вы сошли с ума! Ради Бога, остановитесь! Вы убьете его!
Француз наклонился, пытаясь оттащить разъяренного американца, но тот, злобно завопив что-то, отмахнулся, и д'Аржан отскочил в сторону. Не успел он опомниться, как американец вскочил и, схватив жену за плечи, начал грубо трясти:
— Ты, лживая шлюха! Строила ему глазки, флиртовала, улыбалась!
Женщина задыхалась от ужаса, пытаясь вырваться. Шпильки вылетели из волос, тяжелые пряди рассыпались по плечам.
— Нет… не надо… — пролепетала она. — Пожалуйста, не надо!
Врожденная галантность француза была оскорблена. Пьяный идиот! Совсем спятил! Обезумел от ярости и не знает, что делает!
— Немедленно прекратите, месье!
Лейтенант с облегчением заметил, что верный Пишо успел вбежать в комнату.
— Сержант! — крикнул д'Аржан по-французски. — Вы что, не видите, он убьет мадам! Помогите!
Вместе им удалось оттащить американца от рыдающей женщины. Д'Аржан думал, что тот будет сопротивляться, но, к удивлению окружающих, американец мгновенно обмяк и, покачиваясь, прислонился к стене.
— Но… я не виноват… — промямлил он. — Это она… всегда… заводит… всегда… мужчин…
— Не правда! Не верьте ему, не верьте! — взорвалась девушка; ее глаза полыхнули зеленым огнем. — Злобный, ничтожный человек! Он сделал мне больно!
— Мадам… мадам… умоляю, не расстраивайтесь! Ваш муж пьян и не отвечает за себя. Придется отправить его в тюрьму.
Ради вас, конечно, и для спокойствия горожан… Мои люди…
Боясь, что американец вновь выйдет из себя, д'Аржан выхватил револьвер и успокаивающе улыбнулся женщине, — В тюрьму?.. — повторила Джинни странным голосом, и лейтенант поспешил заверить ее:
— Не беспокойтесь, мы продержим его ночь, пока протрезвеет. Это научит его хорошим манерам. А вы, месье, — предупредил он американца, — дадите слово, что не будете буянить, в этом случае я отведу вас в тюрьму без наручников, как джентльмена. Кроме того, предупреждаю, что буду держать вас под дулом револьвера, так что ведите себя прилично.
— Тюрьма… — вновь пробормотала женщина, не в силах опомниться. — Вы действительно хотите отправить его в тюрьму?
— Ничего не могу поделать, мадам! Но как только я все улажу, немедленно вернусь и позабочусь… обо всем. Лично провожу вас в гостиницу.
Джинни покраснела, поняв намек, и лейтенант еще раз поздравил себя с тем, что нашел ее. Какая красавица! Особенно сейчас, с распущенными волосами… Он заставит ее обезуметь от любви… Он будет очень бережным, очень нежным.
Но лейтенант тут же был вынужден вернуться к реальности: женщина о чем-то просила.
— Если не возражаете, я пойду с вами — хочу убедиться, что он наконец заперт.
— Он опасен — пусть посидит за решеткой.
Д'Аржан улыбнулся. Значит, она и в самом деле ненавидит мужа. Это даже лучше. Возможно, он сумеет убедить ее отправиться с ним в Мехико. Неплохо бы снова заиметь любовницу, особенно такую прелестную, как эта! Избавиться от ее мужа ничего не составляет — пусть Бил им займется… когда придет в себя, конечно.
Месье Грей, по-видимому, понял, что попал в беду, и смущенно переминался с ноги на ногу. Франсуа даже почувствовал к нему нечто вроде жалости.
— Больше не буду… обещаю… — мямлил он, — поспать бы… только и всего.
— Обещаю, месье, вы прекрасно выспитесь В тюрьме, в компании с хуаристом! Конечно, от него воняет, но мы расстреляем негодяя завтра утром, так что сможете отдохнуть подольше!
Д'Аржан заговорщически улыбнулся женщине, по-прежнему выглядевшей весьма недовольной.
— Я должна знать, что он заперт, — настаивала она.
— Пойдемте, мадам, — предложил француз. — А вы, месье, шагайте впереди, здесь недалеко.
Он брезгливо оглядел разбитую посуду и пятна вина на скатерти. Бил лежал на спине, словно мертвец, только слабое неровное дыхание указывало на то, что он еще жив.
Пьяница американец еще очень пожалеет, что избил Тома!
В конце концов, он заслуживает всего, что с ним сделают Бил и его товарищи.
Приказав Пишо убрать это безобразие и привести в чувство Била, лейтенант вышел. Сержант завистливо вздохнул.
Счастливец этот д'Аржан! Держит дурака мужа под прицелом, а сам обнимает за талию его хорошенькую жену. Настоящий француз!»
Глава 23
Вход в тюрьму находился не более чем в пятидесяти футах от двери дома начальника. Тем не менее, очень медленно шагая позади спотыкающегося американца, д'Аржан ухитрился осыпать его жену весьма откровенными комплиментами, Женщина не отвечала, но позволила обнять себя за талию, и лейтенант все больше надеялся, что она не отвергнет его ухаживания.
— Мадам, дорогая мадам, вы слишком прекрасны, чтобы тратить свою жизнь на этого болвана! Вам необходим поклонник, умеющий ценить столь несравненную красоту, человек, который осыпал бы вас драгоценностями, одел в шелка и бархат. Я не из тех, кто бьет женщин, берет их силой, — предпочитаю нежность и ласку и собираюсь штурмовать вашу крепость поцелуями. Я покажу… и доставлю вам счастье этой ночью, клянусь…
— Месье! — почти умоляюще прошептала женщина, но д'Аржан только рассмеялся, все крепче прижимая ее к себе, уверенный в своей победе.
— Не стоит играть со мной, малышка! Я хотел тебя с той минуты, как увидел у окна, с волосами, спадающими на грудь, как сейчас! Тебе не придется жаловаться на меня, дорогая.
Клянусь, что унесу тебя на крыльях любви. А если останешься со мной, увидишь, что я далеко не скуп!
Американец неожиданно кашлянул и споткнулся; д'Аржан злобно ударил его револьвером в спину, надеясь причинить боль. Но женщина почему-то отстранилась и поглядела на него полными слез глазами.
— Вы… и в самом деле верите тем мерзостям, которые этот негодяй сказал обо мне? Считаете меня распутной женщиной?
Д'Аржан попытался успокоить ее. Почему женщины так чувствительны?
— Нет-нет, дорогая, вы меня не поняли. Конечно, вы леди, благородная дама. Но кто осудит вас за то, что предпочли другого мужчину этому… созданию?!
Снова рукоятка револьвера опустилась на спину пленного, подгоняя его к воротам тюрьмы. Лейтенант надеялся, что женщина не заартачится, особенно после того, как довольно откровенно поощряла его.
— Ну же, малышка, ты не должна считать, что я тебя не уважаю! — ласково начал он. — Сегодня я покажу, как велико мое уважение и как я восхищаюсь прелестным телом, скрытым за этими отрепьями!
Он снова довольно грубо схватил женщину за талию и притянул к себе, зная, что некоторые женщины любят сильных, властных мужчин. В следующий момент француз самодовольно решил, что был прав, — женщина перестала сопротивляться и покорно пошла за ним.
Человек, известный под именем Блю, открыл ворота, не выпуская из рук револьвера, и удивленно отступил, увидев пьяного пленника, которого привел сам лейтенант. Тюрьма состояла из двух отделений — подобия приемной и большой камеры.
За ржавой решетчатой дверью на узком топчане сидел, скорчившись, человек в наброшенном на плечи грязном пончо.
— Американец! Собака-гринго! Не желаю сидеть в одной камере с грязным гринго! — завопил он.
— Заткнись, ублюдок, — рявкнул Блю, угрожающе подняв кулак.
То, что случилось позже, было непонятно и походило на кошмар. Здоровяк американец, покачнувшись, прислонился к решетке, но в этот момент д'Аржан подтолкнул его, и пленник, падая, сбил с ног Блю. Тот повалился, сжимая низ живота, и заревел, как раненый медведь. Бородатый американец, неожиданно протрезвев, с силой заехал ему коленом в пах.
«Грей» выпрямился, жесткие холодные глаза уставились на д'Аржана.
— Бросьте револьвер, и побыстрее, иначе во лбу у вас появится дырка, — велел он, и ошеломленный француз послушно разжал пальцы. Американец сухо, деловито продолжал отдавать приказы: