Талисман, стр. 68

Утро уже наполовину прошло, когда Лиз, дождавшись, пока Грэй уйдет из библиотеки и из дома, тихо проскользнула в уставленную книгами комнату, положила свежепроглаженную газету на письменный стол и начала просматривать ее. Найдя то, что искала, Лиз опустилась на стул и внимательно прочитала очередную речь своего мужа, призывающую положить конец ужасам торговли белыми рабынями.

Спустившись к завтраку в столовую и застав там Грэя, она была удивлена… Но он поднялся, как только она вошла, бросил на нее ледяной взгляд и молча вышел, оставив ее наедине с поджаренным беконом, тонко промасленными тостами и джемом. Однако она успела заметить багровый синяк на скуле. На него явно напали, и эта речь подтверждала теорию Тимоти, что нападения неизменно следовали после каждой попытки Грэя добиться прекращения этой возмутительной практики.

Грэй был в ярости на нее, но и она была не очень-то им довольна. Однако Лиз могла подавить свою любовь к очевидно безразличному мужу не больше, чем все увеличивавшуюся тревогу из-за нависшей над ним опасности. Она была исполнена решимости упорно продолжать свои попытки разоблачить врага, чтобы снять угрозу жизни Грэя.

Оторвавшись от газеты, Лиз быстро нашла в нижнем ящике папку, все еще лежавшую под оплаченными счетами. Прибавился новый обрывок бумаги, и на нем было нацарапано. «Двое моих любимцев на этот раз, в следующий раз – больше, и ты не уйдешь».

– Ваша светлость, – тихо обратилась Анни из едва приоткрытой двери.

Лиз подняла глаза и по возбужденному блеску глаз своей служанки поняла – что-то случилось.

– Входи.

Анни шагнула в комнату, шурша свеженакрахмаленной униформой. Она, все еще молча, тщательно закрыла за собой дверь, в то время как Лиз так же тщательно вернула папку на прежнее место.

– Как вы просили, – начала Анни, – я прислушивалась к сплетням слуг повсюду, где вы бывали с визитами. В основном болтают о глупых кухонных перипетиях и сплетничают о проделках господ. – Она взмахнула рукой, как бы отгоняя назойливую муху. – Но вчера, пока вы были в саду, а я в помещении для слуг, я услышала нечто странное, нечто, что вам, я думаю, хотелось бы знать. Я считаю, даже к лучшему, что вы оставили меня, а сами вернулись домой, иначе я бы этого не услышала.

Лиз приняла справедливый упрек, но, не желая прерывать рассказ Анни словами извинения, которые будут не менее искренними оттого, что скажутся позднее, она просто кивнула. Это было, очевидно, ее утро удачных новостей… это справедливо, принимая во внимание все, что она узнала накануне от леди Чарлз и Лоренса.

– Говорят о лохматой личности, постоянно совершающей ночные визиты в Хейтон Хаус… а последний раз с ним был уличный мальчишка.

– Твоя болтунья знает имя этой личности? – Затаив дыхание, Лиз покусывала нижнюю губу, не надеясь на положительный ответ.

Анни с прискорбным выражением покачала головой:

– К сожалению, человек в доме графа не может вспомнить, но говорит, что это и не важно, потому что это не имя, а кличка животного.

Эта информация, которую Анни считала неудовлетворительной, обрадовала Лиз, бирюзовые глаза сверкнули, слепо глядя на все еще лежавшую на столе газету. Скорее всего «лохматая личность», ночами навещающая графа, – Барсук. Несмотря на умело разыгранную накануне Лоренсом доброту, Лиз некоторое время уже подозревала его в причастности к нападениям. Теперь она была в этом уверена. Однако догадки было недостаточно. Нужно неоспоримое доказательство.

– Спасибо, Анни. – Лиз отвлеклась от своих мыслей и посмотрела на серьезную служанку: – Снова ты мне очень помогла. Кроме того, уверяю тебя, у меня были причины поспешно покинуть садовый прием, не взяв тебя с собой. Но все же я прошу извинения за то, что не дала тебе знать о своем отъезде.

Быстрая на прощение, Анни весело вспыхнула улыбкой. Потом она быстро поклонилась и скользнула за дверь.

Возвращая газету на обычное место, Лиз размышляла, быстро придумывая и отбрасывая возможные способы получения очевидного доказательства. Решительно расправив спину и подняв подбородок, она тоже выскользнула из библиотеки. Она должна найти Дру и уговорить робкую девушку содействовать ей в дерзкой операции.

– Не могу поверить, что ты втянула меня в это, – драматически шепнула Дру, как будто кто-то мог подслушать их в закрытой карете.

– Все будет благополучно, ваша милость, – тут же заверила Анни девушку примерно одного с ней возраста, хотя и бесконечно выше по статусу. – Джереми знает, как сделать, чтобы это выглядело как несчастный случай, но мы бы при этом не пострадали.

Дру улыбнулась служанке, такой же располагающей и почти так же готовой на быстрые, отважные поступки, как и ее хозяйка. По просьбе Лиз девушка улестила своего молодого человека позаимствовать униформу все еще отсутствующего младшего кучера и, повинуясь распоряжению герцогини, вывести карету, чтобы они втроем отправились покататься после чая.

– Но как ты можешь быть так уверена, когда твой Джереми даже не кучер? – Вечно мучимая сомнениями, Дру искренне беспокоилась, что не мешало ей, однако, подтрунивать над девушкой.

– Он учился, – горячо вступилась за своего сердечного друга Анни, от волнения переходя на деревенский акцент. – А так как Битон все еще гостит в своей семье в Эшли и не собирается возвращаться в город, вероятно, скоро Джереми официально будет назначен младшим кучером.

Пока эти двое обсуждали начальную стадию шаткого предприятия, Лиз мысленно сжалась. Невинное заявление Анни о способности ее дружка «сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай» слишком живо напомнило Лиз, что они собираются применить тот же трюк, который использовал враг против нее и Грэя в ту первую ночь в городе. Праведным соображением, что вполне справедливо ответить трюком на трюк, Лиз подхлестнула отвагу, в неустойчивости которой боялась признаться даже самой себе. Она также не осмеливалась признаться, насколько слаб ее план, из страха подорвать свою решимость, и чтобы успокоить нервы, провела рукой по серебристо-серому костюму, цвет которого напоминал цвет глаз ее мужа. Это был ее любимый костюм, и ей было безразлично, что считалось немодным надевать один и тот же наряд больше одного раза в сезон.