Переулок капитана Лухманова, стр. 50
— А то я сам расскажу, не удержусь, — осмелел Мак. — Потому что эта история для всех…
— Мир, что за история? — строго спросила Маша.
— Вот пристали к человеку… Пусть этот болтун рассказывает…
— У тебя лучше получится, — подмазался к брату Мак.
— Зануда… Да никакой особой истории… Просто сидели недавно вечером вдвоем и болтали про всякое про такое… Мол, есть где-то за миллион парсеков планета, похожая на нашу, и там такие же, как здесь, люди. И есть среди них мальчишка, похожий на одного из нас. Ужасно любопытный и все время в книжки зарывается с головой. Так, что одни пятки торчат наружу…
— Это он — Эльфокрыл? — с удовольствием спросил Элька. Задрал ноги, стряхнул сандалеты и подставил голые пятки солнцу.
— Он самый, — согласился Мир. — И жил он в общем-то нормально, без больших печалей, маму-папу не огорчал двойками, с приятелями играл в кольца-прыгалки, читал романы «Дети капитана Врунгеля» и «Три робинзона»…
— Таких нету… — сообщил Эльф.
— Здесь нету, а там есть… И вот однажды Эльфокрыл увидел телепередачу про квантовое сцепление живых душ. Это было начало. А продолжение появилось во сне. Будто живет на дальней планете похожий на него, на Эльфокрыла, первоклассник. Так же не любит математику, зато любит книжки, и когда читает что-то интересное, становится над книгой на четвереньки так, что торчит наружу круглое место с вышитым на штанах гномом по имени д’Артаньян… Эль, не говори, что такого гнома нет.
— Я знаю, что есть! А трех других зовут Атос, Барбос и Паровоз! На той планете!
— Умница… Ну и захотелось Эльфокрылу познакомиться с этим похожим на него читателем. Потому что приятелей у него хватало, а такого вот похожего друга не было. Но как до этого друга добраться?.. И решил Эльфокрыл построить летающую сковородку. И построил. Потому что был умелый парнишка…
Эльф вздохнул, потому что таким умелым не был. Одно дело выстругать кораблик, а другое — межгалактический корабль. Он спросил насуплено:
— Из чего сковородка-то?
— Из всего помаленьку. Из кусков фанеры, полиэтилена, пенопласта и банок с шипучим напитком, который там называется «Остуди душу». Шипучие струйки давали двигательную энергию для старта. Получился звездолет очень даже славный — диск диаметром три метра с капитанской рубкой посередине, не тяжелый. Эльфокрыл назвал его «Фемистокл», потому что любил древнегреческую историю…
— Я тоже люблю, — вставил свое слово Элька. — Я читал. Про Фемистокла…
— Гениальный ребенок! — сказала Маша.
— Не перебивайте, — попросил Данька. — Мир, давай дальше.
— Эльфокрыл нарисовал на борту тарелки букву «Фита». Потому что раньше с этой буквы писалось имя Фемистокл. А она в точности как наше якорное колечко… Вот видите, есть уже немалое сходство с нами…
— И получилось сцепление? — нетерпеливо дернулся Элька.
— Подожди… Эльфокрыл поставил тарелку на ребро и спрятал в щели между забором и сараем, где жили хохлатые куры местной породы. Каждое утро он выкатывал «Фемистокл», садился в рубку и пытался взлететь. Нельзя сказать, что ничего не получалось, но далеко тарелка не летела. Не дальше соседнего огорода. А там, конечно, крик: «Хулиган, вот ты у меня получишь!» Что бывает, когда мальчишку ловят в чужом огороде, каждому известно. Это одинаково на всех планетах… Ну и приходилось выжимать из банок «Остуди душу» последние газы, чтобы стартовать обратно…
Эльфокрыл думал-гадал, в чем неудача. И наконец понял. Чтобы за один миг пересечь все межзвездное пространство, мало ощущать сцепление душ. Надо увидеть место, куда хочешь прилететь. А для этого нужен инструмент вроде нашего антихроноскопа… Ну, если нужен, значит, надо мастерить. Эльфокрыл смастерил. Из куска водосточной трубы, зеркала с комода тетушки и подставки от большого вентилятора. И стал шарить трубой по небу. Искал точку, из которой особенно сильно доносился сигнал живого сцепления, похожий на звук тонкой струны…
— И нашел? — разом спросили Маша и Данька.
— Пока неизвестно, — остудил их нетерпение Мир. — Мы еще не придумали продолжение.
— У-у-у… — крепко огорчился Элька.
— А ты думал, сейчас мы пойдем и увидим за углом прилетевшего из космоса остроухого пацана?! — хмыкнул Мир. Он знал, что Элька не обижается на «остроухого».
И тот не обиделся, но огрызнулся:
— А может, и правда встретим…
— Да! Может, и в самом деле, — поддержала его Маша.
Мир сказал покладисто:
— Вот и хорошо. Только имейте в виду: он не обязательно будет похож на Эльфокрыла. Потому что для сцепления душ важна их похожесть не снаружи, а внутри. А с виду он может оказаться каким-нибудь беспризорником. Оттопырит губу и скажет: «Чо пялитесь? Не видали инопланетянина?»
— Не, он так не скажет, — всерьез заспорил Крылатый Эльф.
— А может, он и сам не будет помнить, что с другой планеты, — вдруг догадался Мак.
И стало почему-то грустно.
Та самая книга
Они и правда вскоре встретили незнакомого мальчишку. И он в самом деле не был похож на Эльфокрыла. И не было в нем ни капельки инопланетных признаков. Этакий пацан с намеком на безнадзорность. В сизом обвисшем свитере, в порванных джинсах, в расхлябанных кроссовках. С темными волосами, обрезанными ниже ушей, с хмурыми глазами, под которыми лежала легкая тень. Ростом он был с Мака.
Это случилось на другой день после разговора о квантовом сцеплении, на улице Челюскинцев. Мак, Маша, Данька и Эльф забрели так далеко от школы, потому что Маша после уроков сказала:
— Мальчишки, хотите космического мороженого? Называется «Сатурн». Шарики в шоколаде, а вокруг колечки из разноцветного крема. Вкуснятина-а!..
Все хотели.
Маша объяснила, что «Сатурн» продается в только что открывшемся летнем кафе. Порция стоит сто рублей. Подсчитали, что у всех наберется около двухсот, и Маша решила, что двух порций хватит на четверых: «Они большущие…»
Но попробовать космическое лакомство не удалось. В нескольких метрах от голубой пластмассовой кафешки их окликнул тот самый пацан. Окликнул со спины:
— Эй! Постойте, дело есть…
Все разом обернулись. Мальчишка не понравился. Не потому, что вид потрепанный, а потому, что смотрел непонятно — со смесью дерзости и боязливости.
— Ну, чего? — сказал Мак с готовностью к ссоре. Хотя опасности, конечно, не было: их четверо, а он один.
Мальчишка спросил, глядя исподлобья:
— Ты брат Мирослава Рощина?
— Да… Ну и что? — И толкнулся страх: — С ним что-то случилось?
— Нет… Не думаю… Я хотел с ним поговорить, да не знаю, где найти… — Теперь глаза мальчишки были уже не такие сумрачные. Слегка виноватые даже. И он сказал опять: — Дело есть…
Вмешалась Маша:
— Если важное дело, давай пойдем в клуб. Мир наверняка там, с гитаристами…
— Можно… Или не надо. Можно с вами… С братом…
— Да что за дело-то? — спросил Мак все еще ощетиненно.
Мальчик шевельнулся, будто сбросил со спины рюкзак (которого не было).
— Я весной был во Дворце школьников, там Мирослав рассказывал про капитана… И про его кораблик. И про старинную книгу, которая была раньше у ребят, а потом пропала…
«Ну и что?» — чуть снова не спросил Мак, но почему-то удержался.
И все выжидательно молчали. У мальчика на плече висела холщовая сумка с черным рисунком — парусник времен Магеллана. Мальчик вынул из нее плоский газетный сверток, сдернул газету, скомкал ее, сунул в сумку. В руках у него оказалась темная узкая книга с обугленным уголком.
— Эта? — спросил мальчик и протянул Маку.
Книга была эта. На серо-коричневом переплете тянулась по диагонали надпись: «МОРСКIЕ РАЗСКАЗЫ». А вверху — имя автора: «ДМИТРIЙ ЛУХМАНОВЪ».
«А может, не та, а просто такая же?» — мелькнуло у Мака. Он рывком откинул корочку. На первом листе чернел знакомый по ксерокопии почерк: «Владимiру Андреевичу Шателенъ в знакъ глубокаго уваженiя…»