Переулок капитана Лухманова, стр. 40

Была половина десятого.

«А Мак изводится не меньше меня, — подумал Мир. — А может быть, и меньше: он там не один. Хотя нет, не меньше, только делает вид, что не тревожится…»

Мир посмотрел на тетрадь с каллиграфическими строчками и вдруг шепотом сказал:

— Даю честное слово, что не пойду ни в какое плавание и даже не стану думать об этом, если с мамой все в порядке и если она благополучно вернется домой. Обещаю это себе и… всем мировым пространствам… — И после этого опять взглянул на часы.

Было там без четверти десять.

«Бедный Мак!» — подумал Мир.

И тогда появилась мама.

Она открыла своим ключом дверь и возникла в прихожей, целая и невредимая.

С великим облегчением, но и с немалой обидой Мир сказал:

— Это тест на душевную прочность своих детей, да? Исчезнуть неизвестно куда без предупреждения, без всякого звонка и сигнала…

Мама перестала разматывать шарф.

— Мирка, почему без сигнала? Разве тебе не позвонила Эльвира Степановна?

— Ни Степановна и ни другие Эльвиры не звонили, — сообщил Мир довольно хамским тоном, чтобы не зареветь. — Что случилось?

— Господи… Я зашла в магазин, там у меня украли телефон. Эльвира Степановна была со мной. Я попросила ее позвонить нам домой и сообщить, что задержусь. А сама отправилась в ближнее отделение полиции, чтобы написать заявление. А там началось: требование подождать, протокол, вопросы всякие. Снова велели подождать. Стали приводить с улицы подозреваемых, в том числе и совсем мальчишек, требовать у них признания. Я говорю: «Оставьте детей в покое. Вы ищете не там, где надо, а там, где ближе». — «А вы, гражданка, воздержитесь от негативных реплик, если хотите, чтобы вам помогли». Я смотрю: времени уже девять, сказала, что помощи больше не хочу, только пусть разрешат позвонить со служебного телефона домой. Разрешили, но у вас было долго занято…

«Это, наверно, когда Мак звонил», — понял Мир.

— Решила ехать домой на такси. Но на улице хватилась — деньги из сумки украли вместе с телефоном. Чуть не заревела от досады, пришлось идти пешком… Мирка, а где Матвейка?

— Ох!.. — Мир схватил телефон. — Мак! Мама пришла!.. Да ничего не случилось! То есть у нее украли телефон, и она застряла в полиции. Попросила позвонить нам домой Эльвиру Степановну, а эта ду… душевная женщина, видимо, забыла… Мак, войди в режим полного спокойствия, и сочиняйте там с Марьей своего «Космического жирафа». Привет соавторше! Надеюсь, тебя покормили? Ну и хорошо…

Он отключился и объяснил маме, что ее младший сын проведет ночь у Маши Чешуйкиной, «где они сливаются в экстазе литературного творчества».

— Давай я тебе приготовлю омлет. Не ужинала небось…

О предложении капитана Чука он решил ничего не говорить. Ни маме, ни Маку. Чтобы не было лишних рассуждений и разговоров. Зато, укрывшись в туалете (для звукоизоляции), он позвонил Дядюшке Лиру:

— Константин Петрович, извините, что поздно. Это я, чтобы сразу уж поставить точку… Константин Петрович, я решил, что никуда не поеду… Потому что все так складывается… Понимаете, получится, будто дразню судьбу. Она говорит: «Не надо», а я должен гнуть палку в другую сторону… Так можно и сломать… Ну да, я верю в приметы, куда деваться… Я совершенно точно решил и дал себе такое слово, что нарушить нельзя… Константин Петрович, спасибо вам. И передайте спасибо Валентину Максимовичу… Спокойной ночи.

Ночью Миру приснился отец. Это случалось редко, а нынче отец будто решил поддержать Мирослава. Они сидели на берегу заросшего пруда, пахло камышами, а папа дергал струны гитары (той самой).

Мир спросил:

«Как ты думаешь, я правильно решил насчет плавания? Или получается, что струсил?»

«Ничуть не струсил, — сказал отец. (Он был рядом, а говорил словно издалека.) — Ты ведь боишься не за себя, а за других… А правильно или нет, сказать трудно. Тут решения могут быть всякие. По крайней мере, твое — одно из верных».

Предстартовые хлопоты

Идея весенней регаты все больше занимала юных тэковцев. И не только Мира, Мака и Машу. Подключились еще Машин друг, Данька Заборов, Крылатый Эльф, несколько «торпедоносцев» из пятого «А» и всякие другие ребята, узнавшие о предстоящих состязаниях. Никто никого специально не звал, не уговаривал, но все равно в списке, составленном Маком, набралось около тридцати человек. В том числе Игорь Густорожский и Александра Деревянко, по имени Шурик. Они теперь все чаще «выходили на контакт» с Миром и его друзьями и знали о тэковских делах.

— Пусть нас обвинят в этом… в ин-фан-ти-лизме, но мы должны поддерживать традиции города. Это так же важно, как беречь тополя, — заявила Шурик. И в подтверждение своих слов попросила включить в список двоюродную сестру Маринку. — Она еще дошкольница, но деловая и любит книжки про корабли…

Маринку включили. Жалко, что ли?

Решили провести состязания, когда в переулке Капитана Лухманова вместо стаявшего снега во всю ширину и длину разольется лужа.

— Это бывает в день весеннего равноденствия, каждый год, — объяснил Дядюшка Лир. — Должен признаться, что я в это время обязательно захожу в переулок и пускаю в лужу кораблик. В память о наших давних играх… Не выдавайте меня…

Обещали «не выдавать».

Оказалось, что подготовка к регате требует немало хлопот. Надо было написать на длинной бумажной ленте лозунг «Да здравствует Лухмановская регата!» и прибить его к монастырской стене в день старта. Нужно было позаботиться о призах и дипломах. Решили, что дипломы должен получить каждый участник, независимо от побед и поражений.

В давние времена, когда регату устраивали тэковцы первого поколения, дипломы рисовали цветными карандашами на тетрадных листках. Не так уж много их требовалось. «А сейчас иные технологии», — сказала Шурик. Она приготовила образец. Изобразила на альбомном листе лихого капитана с трубкой, с перевязанным глазом, в ботфортах и с пистолетами за широким ремнем. На фоне сизых облаков и раздутых парусов была и надпись — витиеватыми старинными буквами (конечно, ее начертал Мир):

А пониже пустой линейки, где полагалось вписать имя, еще одна строчка:

— А еще можно сделать подпись, — разгорелся новой идеей Мак. — «Капитан Д. Лухманов». Скопировать с книжки.

Посоветовались с Дядюшкой Лиром. Тот сказал, что мысль неплохая.

— И давайте украсим грамоту настоящей тэковской печатью…

Все заголосили хором:

— Какой печатью?! Откуда она?!

Посмеиваясь, Константин Петрович извлек из ящика стола черную шахматную фигуру. На ее подставке, внизу, был резиновый кружок с вырезанными буквами. Дядюшка Лир дыхнул на печать, приложил к бумажной салфетке. Оттиснулась буква «Фита», а внутри ее — буковки «ТЭК».

— Это я смастерил в годы расцвета славного корабельного братства, — гордо сообщил бывший четвероклассник Удальцов. — Раньше в подставке была свинцовая чушка. Я ее выколупал, а шахматное величество использовал для печати.

И все дипломы украсили оттиском с «Фитой». А заодно и свои ладони.

Шурик спросила:

— А у кого есть цветной принтер? У меня нет…

Мир и Мак рассчитывали на мамину помощь: принтеры были у нее на работе. Но оказалось, что обе машины, как по заказу, «испустили дух».

Мир не хотел ждать. Он вместе со старостой своего класса, Игорем Святкиным (для моральной поддержки), пошел к директору школы. Но оказалось, что Лев Сергеевич в командировке и всеми делами в сейчас управляет старшая завуч.

— Клавдия Максимовна, мы готовим весеннюю игру. Парусные соревнования. Можно напечатать дипломы на школьном принтере?

Пожилая и утомленная Клавдия Максимовна была человеком осторожным, но к Мирославу Рощину, активисту, гитаристу, певцу и победителю всяких конкурсов, относилась благосклонно.