Переулок капитана Лухманова, стр. 26

А Мир вдруг встряхнулся:

— Послушайте, народ! А вы хорошо осмотрели ботик? Может, есть на нем еще какие-то значки или надписи?

— Ничего больше нет, — недовольно откликнулся Мак. — Мы же не слепые…

— А под правым шверцем посмотрели?

— Ой!.. — Мак хлопнул себя по лбу.

И Маша сказала «ой!». И принялась распутывать шверцевый фал на крохотной такелажной утке.

И полукруглый щиток — в точности, как его левый собрат, — скользнул вниз.

Надпись была. Но мелкая, неразличимая.

— Лупу… — выдохнул Мир.

Мак бросился к полке с инструментами, опрокинул стул, вернулся с выпуклым стеклом на длинной рукоятке. Линза увеличила, сделала четкими буковки, нацарапанные иглой или тонким шилом:

— Ну вот, — выговорил Мир тоном очень довольного человека. Как ученый, свершивший долгожданное открытие. — Теперь другое дело. Теперь совершенно другое дело. Верно, Мак?

Мак мигал. По правде говоря, не понимал, почему «другое дело».

— Балда! — с удовольствием разъяснил брат. — Разве ты забыл, что капитан Лухманов служил в начале прошлого века помощником командира порта в Петровске? Это на Каспии, нынешняя Махачкала! Он же пишет про это в своей «Жизни моряка»!

— Ой, да! Я читал, но забыл!..

— Мальчишки! Значит, это по правде? Значит, открытие?! — возликовала Маша.

«Еще немного — и она расцелует Мира», — мелькнула у Мака ревнивая мысль.

Мир не дал свершиться такому событию. Резко встал.

— Это значит, что надо идти к вашему Дядюшке Лиру. Может быть, он знает больше нас…

Владимир Шателен и Валентин Чук

Телефон Константина Петровича не ответил, но решили, что это не беда. Скорее всего, у Дядюшки Лира закончились деньги на мобильнике или скис аккумулятор. Откладывать визит не хотелось: всех подгоняла радость открытия, даже серьезного Мира.

Поднялись на второй этаж, позвонили. Старый актер отворил не сразу. И похоже, что он не очень обрадовался гостям. Однако скрыл недовольство:

— О-о, какой приятный визит!.. Я, признаться, никого не ждал, даже отключил телефон, чтобы он не отвлекал меня от сумрачных размышлений о несовершенстве мира… и о больной ноге, в которой опять расцвел застарелый ревматизм. Но наплевать на ногу, раз в гостях у меня цветущая юность… Это, если не ошибаюсь, Мирослав Рощин?

— Это я, — скромно согласился Мир. — Константин Петрович, мы бы не стали вас беспокоить, но тут такое неожиданное дело. Вам, наверно, будет интересно…

Без лишних слов они открыли потрепанный чемодан и водрузили на стол модель. На то место, где вчера стоял самовар.

— А-а! Понимаю, понимаю! То самое судно, из-за которого разгорелись вчерашние события! Чудесная вещь!.. — Дядюшка Лир нацепил старомодные круглые очки. — Произведение искусства…

— Не просто произведение! — сунулся вперед Мак. — Смотрите! — И он откинул на бортах ботика шверцы.

Потом было много разговоров, догадок, споров и фантазий «в духе Стивенсона и Сальгари», как выразился Константин Петрович. Правда, сам он говорил немного, больше слушал все эти фантазии.

— Ну пусть мало что известно, но ведь похоже, что кораблик был у Лухманова! — «надавила» на старика Маша. — Наверно, капитан в Петровске заказал кораблик у какого-то мастера для своей коллекции, а потом начались всякие приключения…

Дядюшка Лир покивал:

— Возможно, что и так… Но, скорее всего, не так…

— А как? — разом огорчились его гости.

— Думаю, друзья мои, что все гораздо интереснее. Уверен в этом… Дмитрий Афанасьевич не заказывал кораблик мастеру, а сделал его сам.

— Ух ты!.. — выдохнул Мак.

Мир и Маша удивленно молчали. Трудно поверить, что знаменитый капитан мастерил модели. Он бороздил океаны. До игрушек ли ему было?.. Ну, если, скажем, на старости лет, когда все плавания позади, — это можно понять. Но в начале прошлого века был капитан в цветущем возрасте… Это наконец и высказал Мак, поглядывая на брата. Мир молчал, но, кажется, был согласен.

А Дядюшка Лир не был согласен.

— Вы, друзья, многого не знаете. Капитан был прекрасным судомоделистом. И сейчас я предъявлю вам доказательства…

Константин Петрович грузно выбрался из-за стола и удалился в другую комнату. Все ждали, что он вернется с еще одним корабликом, но Дядюшка Лир, шагнув к столу, выложил перед гостями узкую книгу. На переплете было косо оттиснуто название — какое, не разберешь. Дядюшка Лир торжественно отогнул переплет, и с титульного листа словно брызнула соленой водой витиеватая диагональная надпись:

Вверху было мелко обозначено имя автора: ДМИТРIЙ ЛУХМАНОВЪ

— Великий бог морей!.. — выдохнул Мир.

Пониже имени тянулись мелкие рукописные строчки.

— Автограф? — шепотом спросил Мир.

— Да… Но про это потом. А сейчас вот, полюбопытствуйте…

Дядюшка Лир перевернул книгу и открыл последний лист. Там было объявление. Во всю страницу:

Мир, Мак и Маша перечитали объявление дважды. Потом стали молча смотреть на Дядюшку Лира. Выкладывайте, мол, все, что знаете, не томите загадками. А капитан Лухманов смотрел на всех с фотографии — нахмуренно, однако похоже, что со скрытой хитринкой в глазах.

Константин Петрович повозился в скрипучем кресле и стал объяснять:

— Помните, я вам говорил о книге, которая нашлась в тетушкином сундуке после ее смерти? Это она и есть. Правда, не настоящая, а копия…

— А где настоящая? — дернулся Мак.

— Непостижимым образом исчезла. Я был уже взрослый, семейный, уехал однажды на гастроли, а жена с родней затеяли ремонт, и в суматохе книга пропала. Горевал я отчаянно, даже устроил дома скандал, но криками и упреками горю не поможешь… К счастью, незадолго до моего отъезда Вадику Саранцеву пришла в голову счастливая мысль: сделать фотокопии со всех страниц. Эти снимки он хранил в папке долгие годы, а когда появились на свете ксероксы, перевел фотографии на обычную бумагу. Переплел, сделал книжные экземпляры для всех тэковцев — каждому, когда мы однажды собрались, чтобы вспомнить детство. Грузноватые, большие, с залысинами, но не забывшие наш Лухмановский переулок…

— Какой переулок? — разом переспросили Мак и Маша.

— Такое место, где мы в «тэковские времена» устраивали регаты сосновых корабликов. Это недалеко отсюда, вы там, наверно, бывали не раз, только не знали, что в давние годы оно называлось переулком Капитана Лухманова. У тогдашних пацанов… Могу потом показать… Ну вот, книжки получили все. Тогда каждый еще был жив-здоров и радовался, как пятиклассник, победивший в регате. Потому что в детстве для нас, для тех, кто числился в «Тайном экипаже корабельщиков», эта книжка была талисманом. Одно дело — просто читать рассказы капитана, а другое — знать, что он тоже строил кораблики. Был в душе таким же, как мы. Взрослый морской волк, герой, а все равно будто из нашей компании… Надо сказать, это ощущение помогало нам в трудные минуты…