Переулок капитана Лухманова, стр. 24
— Еще бы! Он такой… Константин Петрович, а можно мы его приведем к вам? — заволновался Мак.
— О том и речь… Давайте договоримся так. Вы заберете в старом доме кораблик (только уже без приключений, при взрослых!), возьмете дома книгу про плавание на «Товарище», позовете Мира и явитесь ко мне. Будет о чем поговорить. «Бом-брам»?
— «Бом-брам»! — возликовал Мак.
А Маша шепотом сказала:
— Ура…
— Получится что-то вроде романа «Два капитана». Читали?
— Ну Константин Петрович… — сказал Мак.
Маша подышала виновато:
— Я кино смотрела.
— Что ж, и это неплохо… Один капитан — Дмитрий Лухманов, другой — Мирослав Рощин. Может быть, и сам когда-нибудь пойдет под парусами…
«Тьфу-тьфу-тьфу! — суеверно подумал Мак. Потому что с предстоящим плаванием было еще столько неясного. Все эти конкурсы, испытания, комиссии… Но он промолчал, чтобы не дразнить судьбу. — Ох, будет, что сегодня рассказать Миру!»
Автограф
Поздно вечером, уже после десяти, вдруг позвонила Маша.
— Мак, у меня вопрос! Только не хихикай…
— Выкладывай, — велел Мак. — А то я уже почти сплю.
— Проснись и слушай… Мак, ты не забыл, что мы собрались подарить кораблик Миру? На день рождения… А?.. Ну чего ты молчишь?
— Потому что обалдело моргаю, — признался Мак. — Почему я должен это забыть? С какой стати?
— Вот и хорошо. Кораблю нужен капитан. А Мир — самый подходящий. Он больше всех разбирается в парусах…
«О которых вы вместе поете песни», — чуть не ляпнул Мак и прикусил язык.
— У него день рожденья уже скоро, — объяснила Маша насупленным голосом. — Через месяц…
— Через полтора.
— Какая разница?.. Ну чего ты опять молчишь?
— Обдумываю.
— Чего тут обдумывать?
— В самом деле… — не удержался Мак от капельки яда. — Ты ведь сама все решила, верно? — И хмыкнул.
— Я просила не хихикать!
— А кто хихикает? Я даже и не спорю…
В самом деле, какой смысл спорить? Разве плохо, если модель будет принадлежать ненаглядному старшему братцу? А Маша добавила уверенности:
— Это получится справедливо. За-ко-но-мер-но. Вот!
— Ладно. Только рано загадывать. Вдруг завтра опять что-то случится, и вместо кораблика получим фигу… И еще…
— Что?
— Маш, хорошо бы все-таки узнать: откуда здесь эта модель? Вдруг с ней связана какая-нибудь загадочная история? Вроде тех, которые любит Мир…
— Все мы любим такие истории, — сказала Маша. — Но в этой ничего загадочного нет. Я только что звонила бабушке. Она вспомнила наконец, что кораблик вместе с другими старинными вещами… ну там каминные часы, фарфоровое блюдо… достался ей от подруги. Они одно время вместе жили после войны. А тетушка этой подруги давно, еще до революции, жила в доме каких-то купцов. Была у них то ли домработницей, то ли этой… как ее… компаньонкой. Когда купцов разоряли, несколько вещей оказались у этой тетушки, а потом у бабушкиной подруги и наконец попали в бабушкин дом.
— А говоришь, «загадочного нет»! Пахнет всякими тайнами и кладами. И приключениями.
— Приключений и без того хватило, — рассудительно отозвалась Маша Чешуйкина. — Спокойной ночи.
— До завтра…
Завтра была суббота, неучебный день. Родители Маши отправились «в круиз по магазинам» и подвезли ее к дому Рощиных.
Она позвонила с крыльца:
— Мак, давай скорее!
Он выскочил сразу. Маша спросила:
— Миру ничего не говорил?
— Ничего. Он еще час назад ускакал в свои «Резонансы»… Маш, но ведь сказать все равно придется! У меня в голове чехарда. Если пойдем с Миром и с корабликом к Константину Петровичу, никакого сюрприза для Мира не получится, он же сразу увидит модель.
— Ну и пусть! Идем…
Они зашагали к дому бабушки. Но Мак сказал на ходу:
— А как же подарок ко дню рожденья? Ты же сама говорила. Или раздумала?
— Ничего я не раздумала! Можно подарить прямо сейчас! И сказать, что это… ну авансом.
— Он спросит: почему?
— Потому что кораблик связан с Лухмановым и с ТЭКом. И Мир тоже.
— Кораблик-то с какой стати?
— Но ведь нас вчера выручил один из тэковцев, а они всё знали про Лухманова: он был их адмирал. А если бы не Константин Петрович, мы сейчас все еще могли сидеть в полиции. Там не до кораблика.
Доказательство казалось довольно запутанным. Но Мак спорить не стал.
— Я про другое боюсь, — призналась Маша. — Дома ли дядя Гриша? Вдруг все еще гуляет? Второго ключа у меня нет.
— Константин Петрович велел этому… дочкиному жениху привезти ему ключ. Можно сходить и взять.
— Сколько лишних забот…
Но никаких забот не случилось: дядя Гриша оказался дома (правда, пришлось долго стучать). Был это мужичок в стеганой безрукавке и растоптанных валенках. С помятым лицом и взъерошенными волосами. Хмурый. Видать, накануне крепко хлебнул с приятелями. Он, судя по всему, не заметил ни вчера, ни сегодня многочисленных следов у крыльца и валявшихся на полу свечей, будто не было тут никаких событий. Маша ничего ему про вчерашнее и не сказала. Только объяснила, что надо взять в кладовке одну вещь.
— Хоть всю эту хибару… — сипло согласился дядя Гриша. Видимо, ему хотелось одного — поскорее снова прилечь.
Кораблик оказался на месте, целый, невредимый. При свете дня он был еще красивее. Но долго разглядывать его не стали. Осторожно опустили в черный целлофановый пакет и поспешили домой к Рощиным.
Дома по-прежнему никого не было.
— Знаменитый гитарист дергает струны в клубе, — объяснил Мак. — А мама работает, несмотря на субботний день. Такие у них порядки.
Мама была дизайнером в фирме «Сибирский лотос». Фирма занималась оформлением витрин и всяких помещений. Мама готовила проекты.
— Ну и хорошо, — рассудила Маша. — Никто не помешает любоваться трофеем.
— А и правда трофей, — согласился Мак. — Завоеван среди опасностей и стррашных событий.
Он поставил кораблик посреди круглого стола. И крохотное судно предстало наконец во всей красе. Колючее солнце било в широкое окно, искрилось в морозном узоре и просвечивало желтоватую парусину. Рельефно рисовались плотные косые швы. Чернели на фоне окна тросы и блоки. Тонкие лучи пробивались сквозь обшитые отверстия на кромках парусов (Мак вспомнил, что они называются люверсы). На отогнутой назад мачте, у самого клотика, висел длинный вымпел. На двух флагштоках — на конце бушприта и на корме — большие флаги. Они были белесыми от старости, но все же различались их прежние цвета: красные и белые прямоугольники, разделенные синими крестами.
По коричневому борту тянулся пояс из белых, синих и красных треугольников. Выше основного борта, на корме, чернело высокое ограждение с завитками золотистого узора.
А крохотные пушечки, укрепленные на скамейках внутри корпуса, были совсем как настоящие.
— Ма-ак! Надо же, какая красотища! Он будто из музея, где всякая старина…
— По-моему, это ботик Петра Первого, — слегка гордясь своими познаниями, сообщил Мак. — Я его сто раз видел на всяких картинках. Придет Мир — скажет точно, он лучше разбирается…
Мир не заставил себя ждать. Бухнула входная дверь.
— Кто дома? — возгласил Мир. — Есть у нас какая-нибудь еда?
— Есть сосиски, — отозвался Мак, — только их надо варить. И не в сосисках дело…
— А в чем? Я не завтракал!
— Потерпи, — попросила Маша. — И не ходи сюда. Две минуты…
— Это почему? — изумился Мир. — Что у вас за секреты?
— Такие вот секреты… — подначил его Мак, устанавливая поаккуратнее модель.
— Наверно, опять бултыхаете ногами в ванне и мечтаете о лете, — съехидничал Мир.
— Опомнитесь, маэстро! Где ванна и где мы!
— Две минуты прошли… Что вы там делаете?
— Не прошли еще… Мы готовим тебе сюрприз, — сообщил Мак.
— Мама в таких случаях спрашивает: «Что вы там натворили?»
— Никогда не догадаешься… Вдохни и выдохни воздух и приготовься к массе впечатлений… Ладно, входи…