Разведка без мифов, стр. 35

— Это лучше, чем тащить еду с собой, — внушал он с серьезным видом.

Может быть; только впрок не наешься. Перед самым отъездом я наполнила флягу водой и завязала пробку темной тряпочкой: ничего белого командир брать не разрешал. Из провизии я захватала только кусок колбасы да горсть конфет. Артур запасся основательней.

— Пора, пошли!

Через несколько минут наши машины мчались по шоссе, оставляя за собой клубы пыли. День выдался безветренный, жаркий. До места назначения около семидесяти километров, но мне показалось, что мы проехали их очень быстро. Впереди вырисовывались невысокие горы, а до них ровное поле и оливковые рощи. Скоро дорога вошла в долину, затем стала подниматься все выше и выше, петляя по склонам предгорья. Наконец, последний поворот. Дальше ехать нельзя. За поворотом дорога проходит на виду у противника и круто спускается к небольшому деревянному мосту через Тахо. Здесь река гораздо уже, чем под Толедо, но быстрая, как поток. Противоположный берег спускается к реке крутым обрывом, на вершинах прибрежных скал редкие кусты и обильные поросли колючек.

Кроме моста, переправ нет. Артур рассчитывает, что с наступлением темноты можно незаметно проскочить через мост и сразу углубиться в узкую расщелину, уводящую в тыл фашистов. Приближался вечер. Для отдыха бойцам дали не более получаса. Все разместились на траве. Бойцы не привыкли к езде по горным дорогам, и некоторых немного укачало. Проводник, пожилой неразговорчивый крестьянин, сел рядом с Артуром. Все молчали, занятые мыслями о предстоящем переходе.

Последняя операция

Вечер приближался быстро. Черная тень от высокой горы постепенно наплывала на землю, поглощая целиком рощи к долины. Над вершинами скал еще синел уходящий день, а из ущелья уже тянуло холодком. Я попробовала поговорить с проводником, но он плохо меня понимал, а может быть, ему просто не хотелось разговаривать. Его село на занятой фашистами территории — если кто-нибудь увидит его с нами, то фашисты расправятся с семьей.

Наконец, проводник поднялся.

— Пора!

Артур смотрит на него, и глаза его теплеют.

— Мы можем зайти в вашу деревню и вывести с собой семью.

— Надо землю брать! Без земли все равно ни здесь, ни там не прокормишься, — ответил крестьянин.

— Что ж, пошли.

Оборону здесь занимал батальон, входящий в состав 4-го корпуса. Командир был предупрежден и предоставил нам полную свободу действий. Некоторые молодые офицеры пробовали уговорить Артура, чтобы он взял их с собой, но Артур согласился взять только одного, и то лишь до моста. В наступившей темноте противоположный берег еще слабо освещался предзакатными лучами, наша сторона погружалась в плотную тень. Густой кустарник, покрывавший склон, позволял начать спуск еще до наступления ночи. Приходилось торопиться, чтобы успеть проскочить мост до того, как к нему спустится фашистская застава. На юге ночи наступают почти без сумерек. Через несколько минут станет совершенно темно. Вот, наконец, и мост. Провожавший нас офицер, отступил в сторону. Дальше пойдем одни. Порядок обговорили заранее: первые переходят Хосе и Артур. Мы должны ждать пять минут. Если за это время не услышим ничего особенного, то следом за ними должна идти я с проводником и двумя автоматчиками. Если же почему-нибудь переходить нельзя — вернется Хосе и дает дальнейшие распоряжения. Если Артур и Хосе столкнутся с противником, мы все должны вступить в бой.

Прошло пять минут, как Артур и Хосе скрылись в темноте. Все тихо. Ступаю на доски моста, я мне кажется, что они горячие. Немного пригнувшись, пробегаю вдоль перил и сразу наталкиваюсь на Хосе. Он направляет всех влево к ивняку и остается встречать следующих. Больше я Хосе не увижу до самого утра. Он будет замыкающим.

Минут через десять в ивняке у моста собрался весь отряд. Лежим на земле и слушаем. Тишину нарушает только шум потока, звенящий и напряженный, он стирает все звуки. Хочется крикнуть с досады: «Да замолчи ты хоть на миг!». Через несколько минут поднимаемся и перебежками по три человека преодолеваем открытое место до входа в ущелье. Дальше идем цепочкой: Артур, проводник и я, за нами Бонилья с группой автоматчиков, потом пулеметчики, еще автоматчики и замыкающим Хосе. Всего нас шестнадцать человек.

В ущелье почти абсолютная тьма. Дно завалено большими валунами и массой мелких обломков скал. Ноги часто попадают между камнями в ямки с холодной родниковой водой. Поднимаемся выше по склону; здесь много лучше, но донимают колючки. В таких местах водятся змеи… Шум потока слышится все слабее. Мы углубляемся в расположение противника почти по прямой линии. Постепенно в ночи оживают другие звуки: шорох камней, дыхание идущего сзади Бонильи, какие-то непонятные звуки в кустах. Проходит около часа. Теперь можно считать, что линия фронта пройдена благополучно. Начинаю привыкать к новой обстановке и успокаиваюсь. Только теперь замечаю, что до этого момента я чувствовала себя скованно, наверно, это и был страх.

Отряд поднимается все выше и выше. Скалы становятся круче, обрывистей, идти трудней. Наконец, командир остановился и ждет, пока мы соберемся около него. Дальше отвесная скала, приходится подсаживать друг друга. Ставим оружие на предохранители и карабкаемся, цепляясь за кустарники. Вот и вершина. Здесь светлей, проглядывается простирающееся к северу плато и темное пятно деревни.

— Обойдем ее слева, — говорит проводник.

Теперь я иду между ним и Артуром. Проводник хорошо знает эти места. К утру он выводит нас почти к самому шоссе. Когда до него остается не более километра, объявили привал. Отряд укрылся в небольшом загоне для скота. Мы с большим удовольствием опустились на землю, вся ночь без привала — это тяжело. На рассвете в горах холодно. Небо светлеет, на его фоне все отчетливее становятся причудливые силуэты разбросанных по полю маслин. Кажется, что деревья оживают и идут к нам. Заголубели на горизонте далекие цепочки холмов. Трава взмокла от росы и стала жгуче холодной. Вздремнуть я не успела, так и просидела около часа.

— Пошли!

Артур поднимается и оглядывает нас. Теперь предстоит самое главное — выход на шоссе и захват мотоцикла или машины, где могут оказаться штабные офицеры. Как это будет, не знаю, да этого и никто не может знать. По плану на шоссе должен выйти Хосе, Ретамеро и Амарильо. Они будут останавливать машины, выдавая себя за дорожный контроль. Если пассажиры машины окажутся подходящими и на шоссе в это время больше никого не будет, они их захватят. План простой и, кажется, хороший, а как все получится в действительности — посмотрим.

— А вдруг по шоссе никто не поедет? — спрашиваю я с беспокойством. Пройти столько километров зря мне кажется обидным.

— Этого не может быть, дорога бойкая, — говорят Хосе.

Последний бросок делаем быстро. Через полчаса мы уже на вершине невысокого холма, вплотную подступающего к шоссе. Здесь дорога делает поворот и просматривается с холма в двух направлениях. На склонах установили три ручных пулемета: мы с Артуром за средним, а слева и справа Куэва к Факунда. Таким образом, под прицелом будут оба направления дороги и сам поворот. Хосе с товарищами спустился на шоссе, двоих поставили дозорными на обратном склоне, в резерве остался один Бонилья. Теперь оставалось только ждать.

Медленно поднималось ясное, спокойное солнце. Земля набирала приятное тепло, стихал утренний ветерок. На душе становилось спокойнее, как в тихое деревенское утро на берегах моей далекой Волги. Кажется, что ничего опасного нет и не будет. День обещает быть жарким, через час здесь будет настоящее пекло. Видимо, я немного вздремнула. Все как-то сразу смешалось перед глазами. Почудились волжские глинистые обрывы над мутноватой водой, острокрылые стрижи, дикая вишня в белом цвету и блестящая на солнце прибрежная галька, обмываемая приливами неторопливой волны. Артур лег на живот, приподнялся на локтях и, щуря глаза, стал всматриваться вдаль. Дрема нехотя отступает. Прислушиваюсь. Почудился отдаленный шум мотора. Наверно, Артур тоже слышит и машет рукой Хосе. Ребята загалдели и начали приподниматься.