Плоть и кровь, стр. 45

На работу Ева отправилась, тихонько мурлыча что-то себе под нос. Тело ее пело от счастья, она чувствовала себя успокоившейся и отдохнувшей. Машина завелась с первого раза, регулятор температуры остановился на сей раз на приемлемых семидесяти двух градусах по Фаренгейту, и она сочла это хорошим предзнаменованием.

Ева была готова к встрече с майором, была готова убеждать его в том, что дело закрывать нельзя.

На перекрестке Пятой авеню и Сорок седьмой улицы она попала в пробку. Движение замерло, машины гудели, водители орали и ругались, и шум стоял невообразимый. Как только Ева притормозила, температура в салоне подскочила до девяноста пяти градусов.

Ева выскочила из машины и присоединилась к негодующей толпе. Уличные продавцы воспользовались моментом и бойко торговали мороженым и кофе. Ева не стала предъявлять свой значок и напоминать им, что запрещено предлагать товар на проезжей части. Вместо этого она сама купила банку пепси, спросив при этом, что, черт возьми, происходит.

— Квакеры, — ответил продавец, шаря глазами вокруг в поисках новых покупателей. — Протестуют против недоброкачественных продуктов. Их здесь несколько сотен. Заполонили всю Пятую авеню. Хотите булочку? Свежая.

— Нет.

— Это не скоро рассосется, — предупредил он и покатил свою тележку мимо замерших машин.

Ева огляделась. Ее машина, из которой только что не валил пар, была зажата десятком других.

Сразу за ней стоял автобус, набитый любопытными туристами.

Она залезла внутрь и раздраженно стукнула кулаком по панели управления, после чего температура упала до шестидесяти.

Не слишком веря в свою колымагу, Ева включила полицейскую мигалку с сиреной. Сирена почти что потерялась в какофонии окружающего шума, но Ева все-таки выехала на встречную полосу, едва не задев стоявший перед ней автомобиль.

— Даю слово, доеду — и сдам это старье в утиль, — пробормотала Ева и включила устройство связи. — Пибоди, почему ваши друзья нарушают установленные правила?

— Вы, по-видимому, попали в пробку из-за демонстрации на Пятой авеню, лейтенант?

— Она не была запланирована. Перед выходом из дому я просматривала сводку. У них наверняка нет разрешения.

— Квакеры не обращают внимания на такие вещи, мэм. Если вам удалось вырваться из пробки, поворачивайте на Седьмую: там ситуация лучше. Машин много, но движение все-таки есть.

Ева медленно ехала по разделительной линии, проклиная ремонтников, которые не в состоянии ничего сделать вовремя.

— Свяжитесь с майором и сообщите, что я могу немного задержаться. Если ни с кем не столкнусь, появлюсь через двадцать минут.

Ей удалось чудом избежать столкновения с рекламным щитом, призывавшим пользоваться подземным транспортом. Поворачивая на Седьмую авеню, Ева вполне поняла чувства, обуявшие водителя в костюме с галстуком, которого она подрезала. Впрочем, мог бы сказать спасибо, что она его не задела.

Ева едва успела вздохнуть с облегчением, но тут загудело устройство.

— Всем на линии! Всем на линии! 1217, крыша Таттлер-билдинг, угол Седьмой и Сорок второй. Угроза самоубийства. Неизвестная женщина, возможно, вооружена. Ответить немедленно.

«Везет же мне», — подумала Ева.

— Лейтенант Ева Даллас сообщение приняла. Буду на месте через пять минут.

Таттлер-билдинг, здание, где находилась редакция самой популярной газеты, было новеньким и сверкающим.

Ева припарковалась во втором ряду, схватила сумку и помчалась, расталкивая толпу, по тротуару. Охранник у входа, увидев ее полицейский значок, облегченно вздохнул.

— Слава богу! Она там, наверху. Никого к себе не подпускает, угрожает газовым баллончиком. Билл пытался ее схватить, она так брызнула ему прямо в глаза.

— Кто она? — спросила Ева, спеша за ним к лифтам.

— Сериз Деван. Владелица этого проклятого здания.

— Деван? — Ева была с ней шапочно знакома. Сериз Деван, глава администрации «Таттлер энтерпрайсиз», дама влиятельная и состоятельная, вращалась в одних кругах с Горком. — Сериз Деван грозится прыгнуть с крыши?! Она что, решила этой акцией поднять тираж своей газетенки?

— Похоже на то, — кивнул охранник. — Она еще и разделась догола. Больше я ничего не знаю, — сообщил он, и лифт взмыл вверх. — Позвонил ее помощник, Фрэнк Рэббит. Может, он вам что-то еще расскажет, если, конечно, пришел в себя.

— Психиатрическую вызывали?

— Кто-то вызвал. Там сейчас врач компании, ждут еще прибытия спеца по самоубийствам. Пожарные и спасатели с вертолетом тоже должны прибыть. На Пятой ужасная пробка.

— Мне можете не рассказывать.

Офис Сериз был построен на крыше — вернее, в крыше. Стены из затемненного стекла сходились наверху в конус, что давало возможность Деван любоваться круговой панорамой города, о людях которого она так любила писать в своей газетке.

Выйдя из лифта, Ева поежилась: здесь гулял ветер, которому явно было тесно внизу, на улицах. Сквозь стекло она видела отлично обставленное помещение, вполне под стать его хозяйке. На широком диване лежал мужчина с компрессом на лбу.

— Если это Рэббит, скажите ему, чтобы он собрался с силами и вышел сюда. Пусть введет меня в курс дела. Всех, кто здесь не нужен, с крыши убрать. И разгоните толпу на улице. Если она прыгнет, то пусть хоть не на головы зевак.

— Я без подмоги не справлюсь, — попытался возразить охранник.

— Приведите сюда Рэббита, — повторила она и вызвала Центральный участок. — Пибоди, здесь возникла сложная ситуация.

— Я уже слышала. Что мне нужно делать?

— Отправляйтесь сюда. И пришлите патруль разогнать толпу. Привезите мне все сведения о Сериз Деван. Узнайте, не может ли Фини снять информацию с ее телефонов — домашнего, рабочего, портативного. Мне нужны ее переговоры за последние сутки. Пулей, Пибоди!

— Понято, — ответила Пибоди и отключилась. Охранник тем временем почти что волок на себе молодого мужчину. Галстук у Рэббита болтался во все стороны, волосы висели патлами. Его руки с аккуратным маникюром заметно дрожали.

— Расскажите, что произошло, — велела Ева. — Быстро и ясно. А распадаться на куски будете потом.