Бесконечное море, стр. 27
– У нее в горле. Закреплено прямо над надгортанником.
– Эта девочка – бомба, – сказал Бен, и голос его дрожал от злости и бессилия. – Они берут ребенка и делают из него взрывное устройство.
– Мы можем вытащить это из нее? – спросила я.
Эван покачал головой:
– Как?
– Об этом она тебя и спрашивает, жертва аборта, – гаркнул Бен.
– Взрывчатка присоединена к детектору диоксида углерода в ее горле. Если контакт будет нарушен, заряд сдетонирует.
– Это не ответ на мой вопрос, – заметила я. – Мы можем извлечь устройство без того, чтобы самим не подорваться ко всем чертям?
– Это осуществимо…
– Осуществимо. О-су-щест-ви-мо! – Бен рассмеялся жутким смехом, похожим на икоту.
Я начала волноваться, что он переступит пресловутую черту.
– Эван, – сказала я настолько спокойно, насколько была способна в тот момент, – мы можем обойтись без того…
Я не смогла произнести это вслух, но Эван не стал меня додавливать:
– У вас будет гораздо больше шансов, если вы это сделаете.
– Без чего – без того? Что сделать? – не понимал Бен.
Он не успевал следить за разговором. И немудрено. Он все еще барахтался в пространстве немыслимого, как плохой пловец, попавший в отбойное течение.
– Убить ее, – объяснил Эван.
39
Мы с Беном созвали ребят в коридор на совещание. Тема: «Мы реально попали». Бен приказал всем укрыться в закусочной напротив парковки и ждать, пока он не даст отбой… Или пока отель не взлетит на воздух. Одно из двух. Сэм отказывался уходить. Бен был с ним суров. Сэм упрямился и дулся. Бен напомнил ему о том, что он солдат, а хороший солдат всегда исполняет приказы. Кроме того, если Сэмми останется, кто защитит Кекса и Дамбо?
Дамбо, перед тем как уйти, напомнил:
– Я медик, сержант. Этим должен заниматься я.
Он догадался о наших планах. Однако Бен тряхнул головой и грубо скомандовал:
– Проваливай отсюда!
Мы остались одни. У Бена нервно бегали глаза. Пойманный таракан. Загнанная в угол крыса. Падающий со скалы человек, которому не за что уцепиться.
– Что ж, главная загадка разгадана, – сказал он. – Я вот только понять не могу, почему они просто не выпустили по нам парочку «хеллфайеров»? Они ведь знают, где мы.
– Это не их стиль, – хмыкнула я.
– Стиль?
– Тебе никогда не приходило в голову, что с самого начала они испытывают к нам что-то очень личное? Как будто получают кайф, когда нас убивают.
Бен посмотрел на меня с легким изумлением:
– Да уж. Ну, теперь я понимаю, почему ты захотела встречаться с одним из них.
Этого не стоило говорить. Бен сразу все понял и быстро сдал назад:
– Кого мы пытаемся обмануть, Кэсси? Нечего тут обсуждать, остается только решить, кто из нас это сделает. Может, подбросим монетку?
– Считаю, лучше позвать Дамбо. Разве ты не говорил, что в лагере его учили на военного хирурга?
Бен нахмурился:
– Какого хирурга? Ты что, шутишь, что ли?
– Ну а как еще мы…
И тут я поняла. Хотя принять не могла. Я ошибалась насчет Бена. Он погрузился в немыслимое глубже, чем я. На пять тысяч саженей.
Бен все прочитал по моим глазам и опустил голову. Лицо его стало красным. Но не от стыда, а от злости, от сконцентрированной ярости, которую невозможно выразить словами.
– Нет, Бен. Нельзя этого делать.
Бен поднял голову. Глаза его сверкали. Руки тряслись.
– Я сделаю.
– Нет, ты не сможешь.
Бен Пэриш тонул. Он погрузился слишком глубоко, и я не была уверена в том, что смогу дотянуться до него и у меня хватит сил вытащить его на поверхность.
– Я об этом не просил, – сказал он. – Я ни о чем таком не просил!
– Она тоже, Бен.
Он придвинулся ко мне, и я увидела, как блестят его глаза. И причиной тому была не лихорадка.
– Она меня не волнует. Еще час назад ее здесь не было. Понимаешь? Она была ничем. Нулем. Со мной сюда пришли ты, твой младший брат, Дамбо, Кекс. А она оставалась у них. Она принадлежит им. Я ее с собой не брал. Я не заманивал ее в автобус. Не я рассказывал ей сказки о том, что она будет в полной безопасности, а потом взял и засунул ей в горло бомбу. Это не моя вина. И не моя ответственность. Моя задача – сберечь наши задницы. И если для этого должен умереть тот, кто ничего для меня не значит, так тому и быть.
Мне трудно было его удерживать. Бен ушел слишком глубоко, давление усиливалось, нечем было дышать.
– Правильно, плачь, Кэсси, – с горечью сказал он. – Поплачь над ней. Поплачь над всеми детьми. Они не слышат тебя, не могут тебя увидеть, не могут почувствовать, как тебе сейчас плохо, но ты поплачь. По слезинке за каждого – и будет чертов океан. Ты знаешь, что я прав. И понимаешь, что у меня нет выбора. И Рингер была права. Все дело в риске. Так всегда было. И если для того, чтобы выжили шесть человек, эта маленькая девочка должна умереть, значит такова цена. Не больше и не меньше.
Бен обошел меня и похромал по коридору к выбитой двери. Я не могла сдвинуться с места. У меня перехватило горло. Я даже пальцем не пошевелила и не сумела ему возразить. Закончились все слова, и любой жест был бессмысленным.
«Останови его, Эван. Пожалуйста, останови, потому что я не могу».
Детское убежище под землей, их лица подняты кверху, они смотрят на меня. Моя немая мольба и безнадежное обещание: «Забирайся мне на плечи, забирайся мне на плечи, забирайся мне на плечи».
Я знала, что он не станет в нее стрелять. Потому что рискованно. Он ее задушит. Положит подушку ей на лицо, придавит и будет держать до тех пор, пока все не закончится. Он не оставит ее тело в отеле – рискованно. Но и хоронить или сжигать тоже не будет – рискованно. Он отнесет ее далеко в лес и бросит на промерзшую землю, как какую-нибудь падаль, которой питаются хищные птицы, вороны и насекомые. Риск сведется к минимуму.
Я сползла по стене на пол, подтянула колени к груди, опустила голову и накрыла ее руками. Я заткнула пальцами уши. Зажмурила глаза и увидела, как Вош нажимает кнопку, Бен берет в руки подушку, мой палец ложится на спусковой крючок. Сэм, Меган. Солдат с распятием.
В непроницаемой для любых звуков тишине прозвучал голос Рингер: «Порой оказываешься в неправильном месте в неподходящее время, и никто не виноват в том, что? в тот момент происходит».
Когда Бен выйдет из номера обессилевший и опустошенный, я подойду к нему и постараюсь утешить. Я возьму его за руку, убившую ребенка, и мы вместе будем оплакивать себя и свой выбор, которого у нас на самом деле не было.
В коридоре появился Бен. Он сел у стены через десять дверей от меня. Прошла минута. Я встала и приблизилась к нему. Он даже не взглянул на меня. Потом положил руки на колени и опустил голову. Я присела рядом.
– Ты ошибался, – сказала я.
Он отмахнулся:
– Плевать.
– Она одна из нас. Мы все – одно целое.
Бен откинул назад голову:
– Слышишь? Слышишь этих гребаных крыс?
– Бен, я думаю, вам надо уходить. Сейчас. Не жди до утра. Бери Дамбо и Кекса, и постарайтесь быстрее добраться до пещер.
Я думала, что Рингер сможет ему помочь. Бен к ней прислушивался, мне казалось, что он ее немного побаивался, я бы даже сказала, благоговел перед ней.
Бен рассмеялся глухим, утробным смехом:
– Я сейчас вроде как дал маху. Сломался. Я сдрейфил, Салливан. – Он посмотрел мне в глаза. – А Эван физически не в состоянии это сделать.
– Чего он не в состоянии сделать?
– Вытащить эту треклятую штуковину. Из всех нас у одной тебя есть половина шанса.
– Ты не…
– Я не смог.
Он снова рассмеялся. Его голова появилась на поверхности, и он сделал глубокий, дарующий жизнь вдох:
– Я не смог.
40
В номере, где она лежала, было холоднее, чем в камерном холодильнике. Когда я вошла, Эван уже отыскал в себе силы приподняться и сесть. Подушка валялась на полу, там, куда ее бросил Бен. Я подобрала ее и устроилась в ногах у Эвана. Наше дыхание замерзало в воздухе, лишь стук наших сердец нарушал плотную, густую тишину.