Можете нас поздравить!, стр. 36

Тут записка кончалась заковыристой подписью командира орунзаков Мишара-младшего, ловко вписанной в лук с тетивой, из которого была пущена в мишень стрела.

Света внимательно рассмотрела рисунок с подписью и решительно сказала себе:

— Ни за что на свете не послушаюсь больше Гаврилку. Чего бы мне это ни стоило!

Между двух огней

Гаврилка Тюрин не поручил Свете ещё раз отнести домой свой портфель. Но на большой перемене, только Света вышла из класса, он подошёл к ней вместе со своими дружками-подголосками, второгодником Яшей и мрачным, длинным как жираф Роговым, и сказал начальственным голосом:

— После школы купишь мне в гастрономе пачку сигарет «Шипка».

— Ты куришь? — ахнула Света.

— Он и от вина не откажется, если угостишь, — загоготал второгодник Яшка, а Гаврилка сделал невинное лицо, заморгал и ударил себя в грудь:

— Что ты! Я курю? Это же я о своём дедушке-инвалиде забочусь, — и ушёл вместе с дружками развалистой хулиганской походкой.

«Купить ему пачку сигарет, а деньги где? — подумала Света. — Он же не дал. Значит, хочет, чтобы я на свои купила. Выходит, мне из-за него не завтракать? Очень нужно! И продадут ли мне ещё сигареты?» И вдруг Свету точно молнией поразило: ведь это похоже на новое требование, которое она не должна выполнять!

«А может, это не требование, а просьба, — засомневалась Света, — и я могу купить Гаврилке сигареты? — И она решила: — Куплю, но спрошу деньги. Наверно, ему велел купить сигареты дедушка. Ведь мальчишкам их не продают, вот он и просит меня. А деньги просто забыл дать».

Света пошла на лестничную площадку разыскивать Тюрина. Где же можно найти его во время перемены, как не верхом на перилах. Так и есть! Гаврилка сидел на лестничных перилах и дразнил жадиной дежурного по площадке старшеклассника за то, что тот не разрешал ему «проехаться».

— Думаешь, я просто так развлекаюсь? Да если хочешь знать, я ловкость для отрядных соревнований отрабатываю, — клялся Гаврилка.

«Ишь что придумал! — усмехнулась Света. — Ловкость иди в физкультурный зал отрабатывать».

Вот и дежурный старшеклассник то же самое сказал ему:

— Ловкость на уроках физкультуры показывай.

Гаврилка рассмеялся. Должно быть, вспомнил, как он занимается физкультурой. То спортивный костюм забудет, то кеды. Вот и сидит каждый урок без дела. Хорошо хоть присутствует. В прошлом году он вообще старался улизнуть с физкультуры. Один раз даже пострадал из-за своих побегов. Света узнала об этом от Наташи-Синеглазки.

…В тот день в третьем «А» урок физкультуры был последним. Вот Гаврилка после большой перемены и стал прихрамывать, будто подвернул во дворе ногу. Он решил во что бы то ни стало удрать с последнего урока. На городском стадионе в это время должно было начаться первое футбольное соревнование. Как же можно пропустить его? Больная нога — самая уважительная причина, чтобы не заниматься. И как только в физкультурный зал вошёл учитель, Гаврилка заковылял к нему, прихрамывая.

— Иван Григорьевич, что хотите делайте — заниматься сегодня не могу, — плаксиво протянул он. — Поскользнулся и… вот… ноет, как больной зуб.

— Тогда иди домой и постарайся поменьше ходить, — посоветовал учитель и обратился к ребятам: — А нам, друзья, придётся сейчас как раз совершить небольшую прогулку на стадион: там состоится открытие весенне-летнего спортивного сезона. Мы с вами тоже примем в этом празднике участие.

— Ой! — вырвалось у Гаврилки.

— Что, так сильно нога болит? — посочувствовал учитель.

— Ещё как! — чуть не плача, простонал Гаврилка.

С тех пор он перестал убегать с уроков физкультуры, но лучше бы убегал. Потому что теперь Гаврилка больше озорничает на физкультуре, чем занимается. Развалится на матрасе и не даёт никому прыгать, пока учитель не прогонит. А председатель Колька ещё уверяет всех, что после дружеского шаржа в Гаврилкином поведении наметились большие сдвиги…

«Ничего-то он не видит, — вздохнула Света. — Безобразно ведёт себя Гаврилка. Не дал ему старшеклассник по перилам съехать, так он начал по ним ботинком стучать».

Надо бы Свете остановить Гаврилку, спросить денег на папиросы. А она всё не подходит. И, видно, не подойдёт. Стоит в дверях, с ноги на ногу переминается. Хочет спросить, а смелости не хватает. Видно, смелая она только наедине с собой. Тогда она всё может высказать. А сейчас у неё даже кончик носа побелел от волнения, стал на белую пуговицу походить. Потопталась, потопталась на месте, вот и упустила Гаврилку. Разве такой озорник на одном месте долго простоит? Свистнул над ухом у старшеклассника и побежал по коридору.

Расстроилась Света — такой удобный момент был! И дежурный старшеклассник рядом стоял. При нём Гаврилка драться бы не посмел. А теперь не придётся ей на следующей перемене в буфет идти.

И не пошла. Все завтракали, ели вкусные поджаристые пирожки с мясом и запивали их горячим какао. А Света ходила по коридору и вместо пирожков глотала слюнки. И слёзы тоже. От обиды. Даже самой противно стало, что она такая нерешительная. Теперь орунзаки хуже, чем в первый раз, рассердятся на неё.

«Подумаешь — и за голову схватишься, — расстроилась Света, — не знаешь, от кого больше беды ждать: Гаврилка ещё ничем не грозился, а командир орунзаков предупредил: если она сделает по-Гаврилкиному, то цепи, которые держат её во власти орунзаков, сомкнутся ещё крепче». И правильно! Почему это Света должна покупать Гаврилке сигареты? Да ещё на свои деньги!

«Вот не куплю, и всё!» — сказала себе Света и пошла в буфет. Но только она встала в очередь, зазвенел звонок, и перемена кончилась. Однако это не изменило Светиного решения: после уроков Света вышла из школы с самым воинственным видом. Но пока Света шла к гастроному (нет, она шла к дому, просто магазин был по дороге), решимость с каждым шагом оставляла её всё больше и больше. А когда Света поравнялась с магазином, её совсем не осталось. Да ещё поджидавший Свету на крыльце гастронома Гаврилка словно невидимой силой подтолкнул её к двери. Света даже шаги ускорила. А проходя мимо Гаврилки, спросила:

— Как называются папиросы-то?

— Ну и память у тебя куриная! — осуждающе прищёлкнул языком Гаврилка. — Не папиросы, а сигареты «Шипка». В Болгарии такая возвышенность есть. Знать надо! Всего-то четырнадцать копеек стоят.

«Цену сказал, а денег не дал, — отметила Света. — Ясно, на мои прокатиться хочет. Ну ладно — один раз, а вдруг завтра ещё что-нибудь купить заставит?»

Но и это не остановило Свету. Был бы Гаврилка один, может, она и передумала бы. А с ним опять его дружки-подголоски — второгодник Яшка в кепке набекрень и мрачная ходуля Аким Рогов. Он тихий, от драк всегда морщится. Даже глаза закрывает, когда Гаврилка наподдаёт кому. А остановить его не подумает. Вот какой!

Вздохнула Света и пошла к кассе. А у прилавка опять неприятность. Пришлось ещё продавца уговаривать, сказать, что отец больной лежит. Получила Света папиросы, сунула их Гаврилке и бегом домой.

Очень неприятно у неё на сердце стало. Так неприятно, словно все Гаврилкины сигареты она сама выкурила. Бросилась Света на тахту и сразу об орунзаках вспомнила.

Ведь Гаврилка ничего другого от неё не потребовал. Значит, это всё-таки не просьба, а то самое приказание, которого она не должна была выполнять. Не должна, а выполнила. Что-то теперь будет?

Некуда спрятаться

Света сидела на тахте и ругала себя самым безжалостным образом:

— Ну и дурацкая моя голова! И зачем я понесла этим орунзакам записку? Не понесла бы, так и знать бы не знала, что там оставлена для меня новая записка. А раз не знала, то и выполнять было бы нечего.

Скверно себя чувствовала Света, даже плакать хотелось. А ведь совсем недавно, когда она вызвалась отвечать Маргарите Павловне, у Светы было чудесное настроение. И кто знает, может, сейчас ей было бы так же хорошо, если б она не купила эти паршивые папиросы.