Можете нас поздравить!, стр. 30

— Маргарита Павловна сказала нам, что за минуту нормальный человек может произнести сто — сто двадцать слов. А Колька за полминуты больше ста говорит. Мы проверяли. У вожатого Миши часы с секундной стрелкой, он и засек, когда Колька наш план работы зачитывал.

Но Света уже не слушала Наташу. Она очень расстроилась. Всё-таки глупая она! Ну зачем надо было признаваться Наташе, что она трусиха! Такая хорошая эта Наташа, а теперь наверняка дружить с ней не захочет. И другим про неё расскажет. Председателю Кольке, например. Они же сидят вместе. А ему только дай за что уцепиться, в момент разнесёт. Вот и начнётся то же самое, что в той школе.

Все уроки следила Света за Наташей. Нет, ничего она Кольке не сказала. И вообще с ним не разговаривала. На третьем уроке только ластик попросила и промокашку. А после уроков подошла к Свете вместе с Витей Пуховым, и тот сказал:

— Напряги, Мохова, свои мозги и соображай. У нас в трёх звеньях по девять человек. А в моём только восемь. Значит, в чьём звене ты должна быть?

— В твоём, — сказала Света и ужасно удивилась, что весельчак Пухов звеньевой. Он и сейчас вёл себя несерьёзно.

— Как сказал бы наш председатель Колька, тебе, Мохова, здорово повезло, — прищёлкнув языком, объявил Витя и торжественно пожал Свете руку. — Наше звено лучшее в отряде… если ещё не было, так будет. Поздравляю тебя, и всё такое. Не забудь сообщить Наташе все необходимые сведения о себе. — И, подмигнув Свете, Витя оставил девочек вдвоём.

— Ты когда родилась? — тотчас спросила Наташа.

Такой неожиданный вопрос удивил Свету.

— А что? — спросила она.

— Я в звене ответственная по праздникам, — объяснила Наташа. — Вот наступит твой день рождения, мы всем звеном напишем тебе открытку с поздравлением и в гости придём. Мы всегда так делаем. Даже когда ещё октябрятами были.

— Я летом родилась, когда все ребята на даче или в деревне, — ответила Света, — шестнадцатого июля.

— Ух ты, в самую жару! — засмеялась Синеглазка. — Тебе нужно во вторую смену в пионерлагере отдыхать. Там знаешь как весело дни рождения отмечают! Всем отрядом.

— Я не ездила ещё в пионерский лагерь, — призналась Света, — всё только к бабушке в деревню.

— А она где живёт? — спросила Наташа и записала адрес Светиной бабушки. — Мы тебе туда поздравление пришлём… Ну, по домам, что ли? — Наташа вскинула на плечо папку с учебниками. — Ты в новом корпусе живёшь, а я в белом, который напротив. Мы в прошлом году сюда приехали.

Оделись девочки, пошли к дверям, тут Света и вспомнила:

— А совет отряда? Тебя же Колька предупреждал.

— Ах ты голова моя дырявая! — всплеснула руками Синеглазка и побежала наверх прямо в пальто. На лестнице она обернулась и крикнула Свете: — Ты меня не жди. Колька быстро не отпустит.

Света помахала ей рукой и пошла к выходу.

— Ну, как дела? Уже и подружку себе нашла? — спросила её нянечка тётя Клава. Та самая, которая утром взяла у Светы пальто.

— Хорошие дела, спасибо вам, — сказала Света и, улыбнувшись тёте Клаве, выбежала на школьное крыльцо.

Первый день в новой школе в самом деле прошёл замечательно!

Если бы так и дальше всё было, Света стала бы считать себя самым счастливым человеком на земле.

Плохо всё-таки быть новенькой

Свете даже не верилось, что так может быть. Бот уже несколько дней она ходит в новую школу, а её ещё никто не обидел и не дразнил. Мало этого. Со Светой уже подружилась Маша Рубина. Та самая девочка, которая плачет у доски, если не может решить задачку. Теперь Маша часто просит Свету проверить, хорошо ли она выучила урок. И тогда они всю перемену ходят по школьному коридору вдвоём, взявшись за руки.

А любительнице опаздывать Зое Дергачёвой Света так красиво вплела в косу голубую ленту, что Наташа-Синеглазка даже воскликнула:

— Как жалко, что у меня нет кос! Обязательно отращу такие же.

И всё было бы хорошо, если бы не весельчак Витя Пухов. К концу недели он стал иногда посматривать на Свету как-то пристально и с подозрением. Точно она была не его одноклассница, а какое-нибудь доисторическое ископаемое.

«Уж не замышляет ли он чего?» — встревожилась Света и сказала про Витю Синеглазке. Та в ответ только рассмеялась:

— Это Витька своему отцу подражает. Отец у него следователем в милиции работает, всякие нечестные поступки разоблачает. Вот Витька и старается такой же твёрдый взгляд в себе выработать. Чтобы любой преступник сразу ему во всём признался. Он на всех тренируется.

Света успокоилась. Но как раз в этот день с ней и произошла та самая история, которая стала началом всех новых волнений и испытаний Светы.

Только Света вышла после уроков из класса, к ней подскочил Гаврилка и сказал весёлым голосом:

— Новенькая, завтра можешь на моё место садиться.

Света всё ещё сидела с Витей и Риммой или с теми ребятами, у кого болели соседи по парте.

— А ты как же? — спросила Света.

— Я буду отсутствовать по уважительной причине, — объяснил Гаврилка.

— Что это у тебя за причина такая? — тотчас сунулась в их разговор Римма Зимина.

— Знать хочешь? — спросил Гаврилка и вдруг рассердился: — А в ухо не хочешь?

Римма тотчас отскочила от Гаврилки и побежала жаловаться на него председателю Кольке.

— Газету выпускаете, а за безобразием не следите! — накинулась она на председателя с редактором, найдя их в пионерской комнате. — Мне Тюрин пообещал в ухо дать.

— Пообещал, а не дал! — обрадовался Колька Колпаков и застрекотал редактору: — Это же прогресс! Ты только вникни: в прошлом году Гаврилка одними словами не отделывался. Тут же своё обещание в действие приводил. А сейчас не стукнул! Надо об этом в газете написать или дружеский шарж сделать. Где художник?

— Художник в баскетбол играет, его в момент позвать можно, — сказал редактор Илюша и поморщился. — А вот где я тебе место найду на этот самый шарж? Наташкину заметку и ту перенесли в следующий номер.

— Где хочешь ищи, — потребовал Колька, — мимо хорошего наша газета проходить не должна. А то зачем её выпускать?! — И он сам стал рисовать Гаврилку с поднятым вверх кулаком.

Колька рисовать не умел, но когда он был чем-нибудь вдохновлён, то брался за всё. А сейчас у него даже дух захватило от мысли, что Гаврилка после выхода газеты ни на кого больше не замахнётся. Ради этого он готов был не только весь вечер рисовать его, но даже не пойти на занятие кружка «Умелые руки». В кружке Колька выпиливал лобзиком всякие замысловатые фигурки. Это было его последнее и самое продолжительное увлечение. До этого Колька побывал в хоркружке и у юннатов.

А Илюша страх как не любил что-нибудь переделывать. Тем более, что газета была почти готова и одобрена вожатым. Но, видя решимость Кольки, Илюша промолчал. Только подумал: «Хочешь менять материалы, сам и старайся, а я для тебя за Славкой не пойду».

— Вот это молодец! Замахнулся, а не ударил. Надо же! — пыхтя над рисунком, восторгался Колька. — Все увидите, что после этого шаржа Гаврилка никого больше пальцем не тронет, — уверял он Илюшку с Риммой. — К моей передовой об искоренении недостатков этот рисунок хороший наглядный пример.

— Вот приду завтра с фонарём под глазом, и будет тебе самый наглядный пример, — не унималась Римма. — Ты ещё не знаешь, что он новенькой сказал.

— Что сказал? — насторожился председатель.

— Садись, говорит, завтра на моё место. А я в школу не приду. Соображаешь? Опять вздумал уроки прогуливать, как в том году. А ты его в газете хвалишь.

— Завтра он по уважительной причине не придёт, я знаю, — сказал Колька, заканчивая рисунок, — поедет с матерью башмаки покупать.

— Ишь ты какой всезнайка! — фыркнула Римма, но, уходя из пионерской комнаты, всё же проворчала в дверях: — Тут второй год почерк исправляешь, и тебя никто не похвалит. А хулигану дружеский шарж посвящают. Ну и редколлегия!

Римма пошла в раздевалку, но, увидев в школьном вестибюле Гаврилку, на всякий случай задержалась на лестнице. Мало ли что ему в голову придёт. Газета-то ещё не вышла.