Каменный век, стр. 10

– Они не вернутся.

Гром долго сидел без движения, наблюдая острым взглядом из-под сдвинутых бровей извивы пламени, и думал. Девушка не решалась прерывать его мысли.

Когда солнце зашло и со склонов подул холодный ветер. Гром подвел девушку ближе к огню и снова уселся. Когда Айя почувствовала ласковую теплоту огня, ее страх уменьшился. Она несколько раз повернулась всем телом, подставляя его горячему дыханию огня, потом свернулась, как кошка, у ног Грома.

Наконец, Гром поднялся еще раз. Он взял в руки оставшееся копье и, приблизившись решительно к огню, всунул в него рукоятку копья. Когда копье было охвачено пламенем, он бросил его на кучку увядшей травы. Сухая масса ярко вспыхнула и сгорела.

Гром стал катать по земле пылающую рукоятку копья до тех пор, пока она не погасла. Искры, еще мелькавшие в траве, он гасил ладонью руки. Они кололи его, но гасли.

Тогда он поднялся во весь рост, озаренный багровым светом огня в сумраке быстро спускавшейся ночи, и повернулся к девушке, вытянув вперед почерневшую руку.

– Смотри, – сказал он, – я покорил Светящихся Плясунов. Огонь должен прийти сюда, и мы станем господами этой земли. И широким жестом руки он обвел кругом всю местность.

8. НЕПОПРАВИМАЯ ОШИБКА

Из узкой вулканической трещины, тянувшейся от одного края ущелья до другого, навстречу спускавшейся ночи метались и плясали огни.

То поднимаясь кверху на несколько сантиметров и затем внезапно пропадая из виду, то взвиваясь порывами на высоту полутора метров и багровым светом озаряя камни и траву вокруг, легкие, бесплотные существа вели безостановочную игру. Ярко-желтые, темно-оранжевые и нежно-фиолетовые, трепетно движущиеся – они казались Грому такими же живыми существами, как он сам.

И, сидя на корточках на согретой земле, человек не мог оторвать от них очарованного взгляда.

Девушка, свернувшаяся у его ног, обращала мало внимания на игру огней. Она не понимала пляски огней, но ей были хорошо понятны тяжелые шорохи, вой и дикие крики, явственно доносившиеся из леса и со склонов гор. Она чутко прислушивалась, а Гром был всецело поглощен чудесной игрой пламени и, казалось, совсем забыл об опасностях, таившихся за их спиной.

Сердце его горело неиспытанной никогда раньше гордостью и, казалось, мозг его не выдержит напора огромных сверкающих перспектив. Впервые он не чувствовал себя зверем среди прочих зверей. Никогда еще он, храбрейший из храбрых в своем племени, не мог слушать без животного страха рев пещерного медведя, гиены или тигра, видя спасение лишь в бегстве. Теперь этот страх исчез.

Громкое рычанье донеслось из темноты, и Гром увидел, как расширились темные зрачки девушки. Быстрая усмешка скользнула по его костистому лицу, и упругим движением мышц, он встал на ноги, подымая вместе с собой Айю.

С горячим чувством удовлетворения он увидел, сколько мужества и упорства было в ее сердце, потому что прямо против них, на краю освещенного пространства, выступив из лесной глубины, стояли чудовищные звери, которых больше всего страшился горный человек.

Первым, вытянувшись во всю длину своего гибкого, мягкого туловища, вышел из чащи гигантский саблезубый тигр. Не больше тридцати или сорока шагов отделяли его от людей, и в отблесках пламени его клыки величиною в двадцать пять сантиметров казались кроваво-красными, а прямой, голый хвост мерно раскачивался из стороны в сторону, как бы понуждая зверя ступить ближе к огню.

Шагах в двадцати далее, вдоль опушки, в причудливом сплетении света и тени, наполовину скрываясь в заросли, стояли два бурых пещерных медведя, злобно мотая низко опущенными мордами. В ослеплении ярости перед человеческими существами, безбоязненно укрывшимися под защитой страшного огня, они не обращали внимания на тигра, с которым находились в непрестанной смертельной вражде.

Слева, явственно выделяясь между деревьями, сидели на задних лапах, высунув длинные красные языки, две огромных пещерных гиены. Обладая челюстями, которые в состоянии были разгрызть бедро буйвола, два хищника все же не решались обнаружить свое присутствие, как перед саблезубым, так и перед гигантскими медведями.

Медведи и гиены не внушали Грому страха, но он считал возможным, что тигр отважится проникнуть за линию огня. Подняв с земли сухой сук, он схватил девушку за руку и отступил вместе с нею ближе к огню. Устрашенная его жарким дыханием Айя пала на колени и закрыла лицо волосами. Смеясь над ее испугом Гром сунул ветвь в огонь. Когда пламя разгорелось, он поднял ветвь на головой и устремился на тигра.

Первое мгновение зверь стоял неподвижно, но Гром заметил что ужас мелькнул в глазах хищника, и бесстрашно продолжил движение вперед. Действительно, громкий рев огласил равнину, тигр попятился назад и прыгнул в чащу.

Тогда Гром повернулся к медведям. Но они не стали дожидаться своей очереди. Вид пылающего пламени, которое, как казалось, выходило из косматой головы человека, был для них невыносим, и они мгновенно скрылись в тени.

Гром бросил наземь горящую ветвь, накидал сверху сучьев и хвороста, и костер весело загорелся. Тогда он взял головешку и швырнул ее в гиен. Поджав хвосты, хищники понеслись прочь, к своим логовищам на склонах гор.

Тогда он стал бросать в огонь хворост, пока сильный жар не заставил его отступить. Усевшись рядом с изумленной девушкой, он созерцал дело своих рук с возрастающей гордостью.

Когда костер прогорел, он покрыл пылающие угли огромной кучей сухого топлива, и пламя снова взвилось к вершинам ближайших деревьев.

Да, это была несомненная, решительная победа! По воле Грома длинные красные языки поднимались к небу и в следующую минуту бессильно припадали к земле.

Принеся несколько охапок травы и листьев. Гром устроил постель и указал на нее девушке. Сам он, несмотря на страшное физическое утомление, еще несколько часов продолжал опыты с огнем, создавая вокруг себя кольцо из маленьких пылающих кучек.

Затем, сидя на корточках рядом со спящей Айей, он размышлял о будущем своего племени, о тех переменах в судьбах его, которое принесет с собою необычайное новое явление.

Когда протекла половина ночи, он разбудил девушку и, приказав ей не смыкать глаз, мгновенно заснул, равнодушный к вою и лаю, который несся из темноты ущелья и с окраин родника.

Ущелье было обращено на восток. Когда взошло солнце, и под первыми лучами его стали почти невидимыми побледневшие языки огненного барьера, Гром проснулся.

Подкрепленные несколькими часами сна, в соседстве с живительной теплотой огня, мужчина и женщина стояли, выпрямившись под прохладным дуновением горного ветра, и новым взглядом окидывали расстилавшийся перед ними ландшафт.

С чувством удовлетворения заметил Гром тучные, темные луга на некотором расстоянии от линии огня, а на пологих склонах вулканических сопок – расщелины и скалистые уступы. От его зоркого взгляда не укрылись также зияющие своды пещер, наполовину прикрытые хмелем и ползучим кустарником.

То, что вся местность была наводнена чудовищными зверями – лютыми врагами его племени, не казалось Грому заслуживающим серьезного внимания. Явление, которое покорил он, Гром, станет защитой от этих хищников. Он намекнул о своих замыслах девушке, и она выслушала его – с глазами, в которых светились собачья преданность и поклонение. Покидая место ночной стоянки, чтобы отправиться назад в сторону Малых Гор, Гром захватил с собою пучок пылающих ветвей. Ему пришла в голову мысль – сохранить в пути живым это могущественное вещество, все время питая его топливом, а на ночь разжигая костер.

Однако с первых же шагов затея доставила обоим немало хлопот; огонь держал хищников на почтительном расстоянии, но головни все время стремились потухнуть, и Гром переживал тоскливые тягостные минуты, снова вдыхая в них жизнь. Кроме того, непрестанная забота об огне вынуждала их продвигаться вперед очень медленно.

На ночь Гром разложил три костра в корнях могучего дерева, устроил запас хвороста из сухих сучьев и провел часы темноты, раньше столь страшные, в пренебрежении к хищникам, которые выли и рычали по ту сторону пылающего кольца. Он приказал девушке спать, сам же ни на минуту не сомкнул глаз, еще не доверяя покоренному огню и опасаясь как бы он, лишенный бдительного надзора, не изменил ему. На следующий день, когда, измученный бессонной ночью и зноем жаркого дня, Гром забылся тяжелым сном, огонь погас. Это произошло по вине Айи. Когда пламя стало гаснуть, она, желая заставить его вновь разгореться, навалила сверху слишком много топлива.