Стена, стр. 127

Внутри корабля Чародея имелось два помещения, каждое размером с просторную комнату. Они были расположены вертикально одно над другим. Верхняя комната вся отливала зеленью, так как ее стены были обиты тканью темно-зеленого цвета. В центре находился узелок из ткани, жесткий, как галька, к которому стремились все изгибы и складки окружающего материала. Стены усеивали десятки таких узелков. У стены, посреди всего этого великолепия стояла кровать или, скорее, странная помесь широкого и длинного стула с мягкой спинкой и кровати. Этот стул-кровать имел гигантские размеры: на нем могли одновременно усесться с полдюжины человек, и им не пришлось бы тесниться; а три человека могли спать на его мягком основании.

Стоя на небольшой платформе, Чародей и Тигхи спустились с потолка через эту комнату и оказались на полу. Люк над их головами закрылся.

Пол под стулом или кроватью был из металла, испещренного множеством маленьких округлых шляпок, которые казались серебристыми прыщиками на серой коже. К одной из стен был прикреплен чан для умывания высотой с Тигхи и шириной, достаточной, чтобы в нем мог стоять взрослый мужчина. К стене, имевшей форму полукруга, напротив которой находилась кровать, были прикреплены и другие устройства, а в полу сбоку кровати находилось отверстие, через которое по лестнице можно было спуститься в нижнюю комнату.

Однако самой чудесной из всех этих диковин была яркая свеча, свисавшая в какой-то широкой чашке из пластика с потолка. Ее мощный желтый свет проникал во все уголки.

Большую часть пространства нижнего помещения занимала какая-то скульптура из металла и пластика, стоивших целое состояние, хотя эти формы и фигуры ничего не говорили юноше. Оставив его стоять в центре помещения, Чародей уселся в кресло из тонких металлических трубок, перед которыми находилась панель с десятками мерцавших стеклянных глаз. В углу сидела ма Тигхи.

Некоторое время Тигхи просто стоял и смотрел на нее. Чародей с пергаментной кожей оглянулся на него через плечо и спросил своим высоким, скрипучим голосом на родном языке Тигхи:

– Почему бы тебе не поздороваться с ней?

– Ма? – негромко произнес юноша.

Его сердце билось огромными толчками. Удары гулко отдавались в голове юноши.

Его ма сидела молча и смотрела мимо головы Тигхи.

Во всем происходящем не было никакого смысла. Юноша еще раз попробовал заговорить с ма и при этом слегка наклонился вперед. В голове у него бурлил настоящий водоворот мыслей. Он был готов зарыдать, рухнуть на пол или, наоборот, разразиться смехом.

Не зная, что делать, Тигхи вскарабкался по лестнице в верхнее помещение, чтобы еще раз взглянуть на огромный стул или кровать, потыкать ее пальцем, посидеть на ней, вскочить на нее и попрыгать. Все было ненастоящим. Мировая стена представляла собой крошечную модель, эксперимент злого бога в маленьком масштабе, населенный насекомыми и крысами обычных размеров, зато люди здесь уменьшены во много раз. От этого можно было сойти с ума. Однако его ма жива! Тигхи опять бросился по трапу вниз. Чародей сидел в своем кресле, трогая какие-то рычаги и кнопки, а ма Тигхи по-прежнему была в углу, сидя на корточках.

– Ма? Что это за место? С тобой все в порядке? Ма, я думал, ты умерла.

Тигхи и плакал, но ма по-прежнему не смотрела на него. Охватив колени, она смотрела на стену напротив. Она вела себя так, словно Тигхи не существовал.

Он подошел к Чародею.

– Она не хочет смотреть на меня, – жалобно произнес юноша с глазами мокрыми от слез.

– Вот как? – проскрипел Чародей. – Ну, может быть, попозже она заговорит.

Пол в помещении вдруг наклонился и начал уходить из-под ног Тигхи. Он поспешил к своей ма и сел на корточки рядом с ней. Медленно, почти ожидая упрека, он стал опускать голову, пока она не оказалась на плече матери. Затем обнял ее за плечи. Ма не сопротивлялась его объятию, однако в то же время и не сказала ничего, что означало бы, что она узнала его или хотя бы отреагировала на присутствие человека рядом с собой.

Некоторое время Тигхи оставался в этом довольно неудобном положении. Слезы перестали капать из его глаз. Вскоре у него затекла рука и онемели икры ног. Он убрал руку с плеч матери и встал.

– Что с ней случилось? – спросил он Чародея.

– Случилось? – повторил Чародей. – Ничего, ничего.

Тигхи стал бродить по комнате. Круглая стена этой нижней комнаты, в отличие от верхней, была убрана тканью цвета крови.

Такой ткани Тигхи еще никогда не видел. Ее поверхность состояла из малюсеньких, тончайших ворсинок. На куске ткани размером с ладонь их умещались многие тысячи. Они притягивали взгляд юноши, завораживая его. Тысячи крошечных мягких красных ворсинок, топорщившихся из красной тканевой основы.

– Что это за ткань, Чародей? – поинтересовался он. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Чистить ее очень непросто, – сказал Чародей. – Зато она не знает износа. Ты себе даже представить не можешь, какая она прочная. Каждая крошечная ворсинка имеет микропокрытие. Однако чистить ее – сущее мучение. В шкафу есть специальное приспособление.

– Чародей, – робко произнес Тигхи, – наверное, это волшебство.

Чародей засмеялся.

– Мне бы очень хотелось, – сказал он своим странным высоким голосом, – чтобы ты не делал таких скоропалительных и примитивных выводов. Это избитое клише!

Он снова рассмеялся.

Тигхи подошел к нему и увидел, что Чародей полностью поглощен своим занятием: он неотрывно наблюдал за тем, что мелькает на больших стеклянных глазах. Ссутулившись, юноша вернулся к ма и опять сел на корточки, коснувшись ее ноги.

– Ма, – произнес он, – с тобой все в порядке? – Она ничего не ответила, но он продолжил: – Когда ты исчезла, я так горевал. Я так скучал по тебе.

Слезы опять подступили к его горлу.

– Я думаю, – прошептала вдруг его ма и умолкла. – Да, – сказала она затем. – Именно так. Я думаю, что здесь мне очень хорошо.

Она еще крепче обхватила руками свои собственные колени, прижимая их к груди так, словно это младенцы. Тигхи подумал, что ма перестала говорить, потому что у нее закрылись глаза, а подбородок уперся в руки, однако когда он отвернулся, ма громко произнесла: