Разрушитель меча, стр. 64

— Может это просто сон. Ночной кошмар.

— Мне больше не снятся сны.

— Что? — испуганно переспросила она.

— Мне не снятся сны. Уже несколько недель.

— Как это? Всем снятся сны. И тебе раньше снились.

Я пожал плечами.

— Теперь все по-другому. Когда я сплю, я вижу не сны, а воспоминания. Шака и Чоса, но Шака я вижу четко, а Чоса всегда неясен, как будто… — так и не закончив, я махнул рукой.

— Как будто ты это он?

Я поморщился.

— Не совсем. Чоса это Чоса, а я это я, но воспоминания путаются. Я вижу мои, и вижу его — и иногда не вижу разницу.

Пальцы Дел на моей ноге сжались.

— Ничего, скоро все закончится. Мы найдем Шака и освободим и меч, и твои воспоминания.

— Может быть. Но если мы счистим с моей души Чоса, какая часть меня уйдет вместе с ним?

Перед нами поднимались горы цвета изюма и индиго с редкими вкраплениями дымного камня. У подножия гор приютилась Джула, жалкое скопище кривобоких лачуг…

Нет.

Джула?

Я хорошо знал, что Джула — центр домейна, город, богатевший от золотых шахт и торговли рабами.

Я прищурился, нахмурился, потер глаза, снова посмотрел и воспоминания Чоса растворились. Передо мной раскинулся огромный город.

— Я надеялась, что возвращаться сюда не придется никогда, — мрачно заметила Дел.

— Аналогично, — согласился я, вспоминая наш прошлый въезд в Джулу: Дел, как рабыня с ошейником и на цепи, идущая позади жеребца.

Тогда наш план казался отлично продуманным. Я отвел Дел к известному работорговцу, объяснив ему, что ищу для нее подходящую пару: похожего на нее Северянина. Работорговец посоветовал мне обратиться к агенту танзира, который, в свою очередь, согласился, что она заслуживала достойного партнера. Таким образом мы надеялись разыскать брата Дел, похищенного пять лет назад и проданного в рабство. Но в конце концов весь наш хитроумный план успешно провалился и Дел оказалась в гареме Аладара, а меня отправили в его шахту добывать золото.

Потом нам удалось сбежать. Дел при этом убила танзира, и теперь дочь правила домейном отца, мечтая о мести.

Джула была лабиринтом узких улочек, соседние дома на которых удерживались от падения прижимаясь друг к другу. В аллеях и переулках можно было задохнуться от избытка ларьков, товаров, животных, мусора, превращавших даже самые узкие проходы в базары. Сам Рынок располагался в центре города, но на прохладных улочках, в тени стен и подальше от правил Рынка, торговля шла лучше. Джула источала аромат богатства, замешанный на вони человеческих смертей. Город стал самым большим рынком рабов на Юге, благодаря умершему Аладару, чьи шахты заглатывали людей и извергали тела.

Меня ждала такая же участь.

Мы проезжали по улицам в пестроте полудня. Пятна теней и света рисовали причудливые узоры на глиняных стенах зданий. С окон и дверей, прорезанных в толстых стенах, свисали навесы. По ним и по цвету глины легко можно было определить положение дел живущих в доме людей. Яркие, новые навесы и чистая, покрытая светлой краской глина хвастали удачей и богатством. Там, где денег было поменьше, меняли быстро сгоравшую под солнцем материю реже. А если удача от людей отвернулась, не было и навесов.

Мы миновали окраины города и направились в путаницу улочек, бессистемно пересекавших Джулу во всех направлениях. Наклоняясь, чтобы пробраться под шеями жеребца и кобылы, с визгами и выкриками, вокруг нас носились темноглазые дети; попадавшиеся им под ноги козы, птицы, кошки и собаки тоже не желали молчать.

— Что будем делать дальше? — заорала Дел, стараясь перекричать шум на улице.

— Что всегда делали. Найдем кантину с комнатами, займем одну, выпьем пару чашек, сидя в тени, — я улыбнулся. — Я бы еще не отказался помыться, но боюсь, что тебе это противопоказано — сразу смоет всю твою кровь жителя Границы.

Дел пожала плечами.

— Я захватила с собой краску.

Жеребец подобрался к кобыле, хвост с шипением рассек воздух, верхняя губа приподнялась и гнедой приготовился вцепиться, но я успел напомнить ему, кто у нас за главного, и отвел его в сторону.

— Мы забыли обменять кобылу на мерина в Русали, — вспомнил я.

— Мне она нравится.

— Мы можем избавиться от нее здесь.

— А почему бы не избавиться от твоего жеребца.

Я даже отвечать не стал.

— Там мы можем свернуть на аллею и доехать до кантины Фоуада, — предложил я, показывая дорогу. — Это чистое, приличное место, как раз для тебя… — я усмехнулся и добавил: — И Фоуад меня знает.

Дел выгнула темную бровь.

— В нашем положении я бы не назвала это мудрым решением.

— Фоуад мой друг, баска, с незапамятных времен… И кроме того, вряд ли здесь кто-то слышал о наших неприятностях. Слишком далеко от Искандара.

— Услышат, когда Сабра вернется.

— Мы ее опередили.

— Но насколько? По словам Незбета, она отставала от нас на день…

— А по словам Умира на два.

Дел пожала плечами.

— Я не знаю кто из них врет, но в любом случае у нас мало времени. Лучше побыстрее закончить наше дело… — Дел покосилась на меня, когда мы повернули лошадей на улицу, переходящую в узкую аллею, о которой я и говорил. — Если ты знаешь, как его заканчивать.

— Чоса знает, — мрачно сказал я. — Он знает очень хорошо.

— Хотела бы я, чтобы и мы знали, что делать, — вздохнула Дел. — Как освободить меч.

— И меня.

— И тебя, — она заставила кобылу обойти пирамиду грубо сотканных ковров, сложенных у стены. — Твой меч сделан на Севере с помощью Северных ритуалов. Его благословили Северные боги. Надеюсь Шака Обре понимает, что у нас и в мыслях нет оскорбить его.

— Мы даже не знаем, жив ли он еще.

— Тогда можешь спросить об этом Чоса, — раздраженно предложила она, — заодно, когда будешь спрашивать его куда идти.

Я усмехнулся.

— Очень много людей в этом мире могут сообщить мне, куда я должен идти. Но это не к Шака Обре.

— Где кантина? — устало спросила Дел.

— Впереди. Видишь пурпурный навес?

Дел посмотрела.

— Он действительно пурпурный. А почему стены ярко-желтые?

— Фоуад любит яркие цвета.

Дел выразительно помолчала.

— Ты просто не умеешь радоваться жизни, баска. Вот. У кантины Фоуада всегда много мальчишек. Они и позаботятся о лошадях. Можешь передать им кобылу.

Я остановил жеребца, спрыгнул, и меня тут же окружил рой черноглазых Южных мальчишек, шумно предлагавших отвести лошадей к стойлам. Улицы в Джуле были слишком узкими и многолюдными, чтобы можно было поставить лошадей рядом с кантиной, поэтому Фоуад набирал мальчишек, чтобы отводить лошадей в конец квартала.

Смуглые черноволосые мальчишки в тонких туниках и набедренных повязках наперебой упрашивали меня передать им лошадь. Каждый уверял, что в его руках жеребцу будет обеспечен лучший уход.

Я выбрал руку посимпатичнее и вложил в нее повод.

— Принесешь в кантину сумки, — сказал я. — Мы возьмем комнату.

— Да, господин, — кивнул мальчик. Я попытался запомнить его лицо, но оказалось, что он ничем не отличается от толпы своих ровесников.

— У него вздорный характер, — предупредил я.

— Да, господин.

Дел рассеянно выбрала мальчика, вручила ему кобылу и, выбравшись из круга мальчишек, посмотрела на мою широкую ухмылку.

— Так приятно видеть готовых помочь, честолюбивых детей?

Дел хмыкнула.

— А разве нет?

— Это работа спасает их от беды.

Под мышкой Дел зажала завернутый в одеяло меч, с которым не пожелала расстаться.

— Твоему другу можно доверять?

— Фоуада знает каждый и он знает все обо всех. Если бы он хоть раз продал своих друзей, он был бы уже мертв, — широким жестом я показал на дверь. — Комната нам обеспечена. Если хочешь сначала поспать — иди вперед. Я посижу немного в тени, расслаблюсь за чашкой акиви и миской тушеного мяса.

Дел пожала плечами, проходя мимо меня.