Певец меча, стр. 75

Перед рассветом нас с Дел развели по разным отделениям. Мне это не очень понравилось, я серьезно за нее беспокоился, но Телек убедил меня, что это обычай. Его женщина, Хана – с Калле в качестве помощницы – увела Дел в дальнее отделение в конце дома. Телек отвел меня в то, которое он занимал со своей семьей, и дал мне чистую одежду.

– Это Северные вещи, – извинился он. – Но они тебе подойдут, а других ты здесь не достанешь.

Я пожал плечами.

– Если бы я пошел на Север в набедренной повязке, бурнусе и сандалиях, я бы давно отморозил себе гехетти… примерно это мне Дел и говорила, – Телек охотно улыбнулся. – Я уже привык к теплой одежде.

Северянин посмотрел на Хану, помогавшую Дел.

– Я не буду спрашивать, что было между тобой и Стигандом прошлой ночью – это не мое дело – но я прошу тебя помнить о договоре, который мы заключили.

Я снял пояс, гетры и ботинки.

– Я все помню. Я подчинюсь решению суда, – я стянул через голову тунику. – Ты, конечно, даже не намекнешь мне, чего ожидать.

Телек покачал головой.

– Мое мнение это мое мнение. Вока принимает решение большинством голосов. Даже если бы я сказал тебе, за какой приговор буду бороться, ты не получил бы гарантию, что весь вока согласится на это.

Я потер грудь. Аиды, чего бы я не отдал за возможность хотя бы несколько часов походить в шелках и газе Юга, освободившись от грубой шерсти, тяжелых мехов и жесткой кожи.

– Тебе, Телек, нужно, чтобы Дел уехала из Стаал-Уста, – Стиганду тоже, хотя Телеку я об этом не сказал. Я решил, что все будет ясно после вынесения приговора.

Лицо Северянина было мрачным, глаза смотрели со странной враждебностью.

– Я боюсь, – тихо сказал он. – Боюсь, что она привяжется к девочке если останется, и заявит о своих правах на Калле.

Я понизил голос, чтобы ни Дел, ни Калле ничего не услышали.

– Но она отдала ее тебе, разве не так? Просила тебя вырастить девочку?

Он быстро кивнул.

– На другой день после рождения Калле отдали на наше попечение. Мы выбрали для нее имя. Дел было все равно. Я был кайдином, когда Дел стала истойя и ее начал обучать Балдур. Она знала меня, уважала, почитала… Я с радостью принял ее дочь. Хана… бесплодна, – он кинул взгляд на дальнее отделение. В доме не было никого, кроме нас, Ханы, Калле и Дел. Разбежались даже кошки и собаки. – Это был настоящий подарок богов. Но сейчас…

– Ты боишься, что этот подарок отнимут, – я мрачно кивнул, натягивая новые шерстяные штаны. – Я боюсь не меньше, Телек. Думаю, у нас есть много общего.

Он нахмурился, подавая мне шерстяную тунику.

– А чего тебе бояться, Южанин? Что Калле для тебя?

– Она может все уничтожить, – прямо ответил я. – Я привык к своей жизни. Мне нравится свобода, вызов, риск. И мне нравится делить их с Дел, а чтобы такая жизнь продолжалась, Дел не должно обременять ничто. Особенно такое значительное как ребенок.

– Значительное, – эхом отозвался он. – Да, ребенок это слишком важно. И мужчина или женщина, которые не понимают этого, не имеют чести.

Снова честь. Знакомый припев.

– Дело не в том, что я не люблю детей или не считаю Калле чудесной малышкой…

– …но тебе не нужна ответственность, – кивнул Телек. – Когда-то я думал так же. А однажды я даже поклялся, что никогда не свяжу себя с женщиной брачными узами, что мне хватит и обычных развлечений, – он криво улыбнулся. – Все мы меняемся, Южанин. Одни раньше, другие позже; одни больше, другие меньше, – он следил за головой Дел, время от времени, поднимавшейся над дальней перегородкой.

А я вдруг задумался. Я не утруждал себя мыслями о том, что случится когда я постарею – просто немного постарею, а не стану стариком – и не смогу танцевать. Я мало видел старых или пожилых танцоров мечей: возраст брал свою дань и люди нашей профессии уничтожали сами себя.

Так что я об этом не думал. Я очень старался об этом не задумываться.

Я не произнес ни слова, пока не закончил одеваться. Позаимствованная одежда была сшита из темно-синей шерсти. Тунику с длинными рукавами украшали серебряные бусины; сталкиваясь, они звенели. На мягкие штаны я надел меховые гамаши, украшенные серебряными узорами, а на руки тяжелые кожаные нарукавники, отягощенные круглыми серебряными шишками.

Аиды, какое тщеславие!

Но и этим наряд не ограничивался. К нему прилагался соответствующий пояс – такой широкий, что сжимал даже ребра – тоже основательно разукрашенный серебряными шишками, и тяжелый плащ цвета индиго, чтобы оттенить более темные тунику и штаны.

Телек накинул плащ мне на плечи, расправил складки и заколол ткань на одном плече массивной серебряной брошью. Плащ спускался до ботинок и тянул назад так, что хотелось изогнуться.

Я расправил плечи, привыкая к дополнительному весу.

– Если я упаду в озеро во всей этой роскоши, я утону.

– Ты и без нее утонешь. Дел сказала, что ты не умеешь плавать, – усмехнулся Телек. – Теперь, если бы не загорелая кожа и каштановые волосы, тебя можно было бы принять за одного из нас.

– Нет, спасибо, – вежливо сказал я. – Вы живете слишком сложно… Я лучше останусь простым Южным танцором меча с единственной обязанностью – выжить в круге.

– Достойное стремление, – отметил Телек и кивнул на Дел. – Ан-истойя, Южанин. Величайшая ученица Балдура… и его величайший провал.

Я обернулся и на минуту лишился дара речи. Передо мной стояла Дел. Лицо у нее было белое, застывшее. Она носила тот же цвет, что и Брон в круге – глубокий черный, и светлые косы так же спрятала под мех и перевязала ремешками. Как и я, она надела нарукавники, но не темные, а серебристые. За ее левым плечом поднималась рукоять яватмы по имени Бореал.

Дел была изумительно красивой… и холодной как смерть, в чей цвет она была одета.

Взгляд Дел замораживал.

– Они зовут нас.

Телек кивнул и первым пошел к выходу. Его светло-каштановые волосы были заново заплетены в косы Ханой. Он носил одежду приглушенного коричневого цвета и охровый плащ, напомнивший мне о Юге.

Хана, взяв Калле за плечо, увела девочку с прохода. Дел застыла, потом резко опустилась на колени перед дочерью и поправила ее светлые волосы.

– Я сделаю все, чтобы ты могла гордиться мною.

Хана посмотрела на Телека с испугом и отчаянием, хотя Калле в ответ просто улыбнулась, не понимая смысла происходящего.

Лицо Телека было суровым и спокойным, но в глазах я заметил опасение, горе, гнев, готовые вырваться из железных тисков воли, которыми он едва сдерживал себя. Телек заметил, что я смотрю на него, и быстро открыл дверь.

– Круг ждет, Дел.

Она поднялась. Кончики пальцев ненадолго задержались на волосах Калле и Дел решительно отвернулась от девочки.

Мы вышли и я мысленно поблагодарил Телека за огромный плащ – он сковывал движения и драться в нем было бы невозможно, зато в мирной обстановке он спасал от холода. Чистый морозный воздух сразу взбодрил меня. Под ботинками захрустели снег и мерзлая трава.

Робкие солнечные лучи пробивались сквозь паутину голых веток и рисовали полосатые узоры на земле. Солнечные зайчики плясали на снегу, отражаясь от рукоятей десятков мечей. Собрались все, даже маленькие дети.

Люди обступили вока. Телек жестом предложил мне отойти в сторону, подальше от центра, но не сливаться с толпой. Дел он провел в середину круга и приказал ей встать перед теми, кто должен был судить ее.

Она заняла свое место. Я видел ее профиль, острый как стекло. Какой бы приговор они не вынесли, Дел была готова достойно принять его.

Телек вышел вперед. Он вынул меч, подошел поближе к Дел, приставил острие к земле и надавил на рукоять, чтобы лезвие наполовину вошло в землю.

Девять мужчин последовали его примеру. Дел оказалась пойманной в кольцо мечей. Ее яватма оставалась за спиной.

Стиганд стоял в цепочке вока плечом к плечу с теми, кто был моложе и сильнее его. Но я знал, что ни у кого не было такой власти, как у этого старика. Я надеялся, что он справится с остальными.