Певец меча, стр. 69
Дел слишком торопливо отвернулась.
– Пора ехать, Тигр. Мы рискуем попасть в другую бурю.
– Но ты только что сказала, что погода исправляется.
– Может я соврала.
Я вздохнул и посмотрел туда, откуда мы пришли.
– Я не вижу гончих.
– Мы недавно свистели, – напомнила Дел.
– Тогда почему бы им просто не сдаться?
Она покачала головой.
– Не знаю, Тигр. Может они как я… может их песня еще не закончена.
Я резко посмотрел на нее: снова мистика и загадочность. И как всегда от таких мыслей во мне поднялось раздражение.
– Вряд ли. Я думаю, звери…
– А я думаю, – не дала она мне закончить, – что кто-то заставил их петь.
– Дел, брось.
Она вытянула руку, показывая на линию деревьев далеко внизу, где скрывались наши следы.
– Кто-то отправил их за нами, Тигр… кто-то приказал им не отставать от нас. Свисток держит их на расстоянии, но не отсылает. У тебя есть другие объяснения?
– Может они просто голодные?
Она испепелила меня взглядом.
Я повернулся к жеребцу и запрыгнул на спину, едва подавив стон. Запястье болело, но сообщать об этом Дел я не собирался. Она наверняка использовала бы мою жалобу для очередного невразумительного доказательства превосходства женщины над мужчиной.
– Ты едешь? – спросил я.
Дел взяла меня за запястье – то, которое болело – и запрыгнула на мохнатый круп. За время нашего путешествия жеребец похудел, ему приходилось везти двоих, но он был настойчивым, упрямым и храбрым, и я знал, что он никогда не сдастся.
Так же, как и Делила.
34
Дел наклонилась вбок и вытянула руку вперед, прижавшись к моей спине.
– Видишь, впереди, – сказала она. – Стаал-Уста.
Я взглянул и не смог скрыть удивления: она показывала на озеро, стеклянно-черное озеро среди высоких гор. В середине озера плавал остров.
– Это? – на всякий случай уточнил я.
– Это, – подтвердила она. – К берегу ведет тропинка.
Тропинку мы вскоре нашли. Она ныряла вниз и извиваясь вела к черной воде. У меня не возникло желание спуститься – озеро казалось бездонным, а плавать я не умел.
– Баска…
Но Дел уже соскочила с жеребца и широкими шагами дошла до начала тропинки. Здесь ветер дул постоянно, хотя и не с ураганной силой. Он сдувал с промерзшей темной земли и черных валунов редкие снежинки. Дел застыла. Ветер играл ее волосами за спиной, а она смотрела вниз, на Обитель Мечей. Не знаю, что она там видела, но Дел менялась на глазах.
Я отпустил жеребца и позволил ему выдирать жесткую волокнистую траву, растущую на небольших холмиках между камнями. Это занятие должно было отвлечь его от мыслей о побеге. Я подошел со спины к Дел и положил руки ей на плечи. Пряди волос запутались в моей бороде, светлые на каштановом, и криво улыбнувшись, я освободил их.
Дел глубоко вздохнула.
– Шесть лет назад я пришла сюда одна, потому что у меня была цель. Больше никто не мог отомстить за убийство моей семьи: не осталось ни близких, ни дальних родственников. Только я, пятнадцатилетняя девочка, которая поняла, что только меч может принести освобождение и ей, и ее брату, если она решится взяться за это дело, – голос Дел стал тверже. – И я выбрала. Тогда я сделала выбор сама. Но теперь я вернулась с незаконченной песней, чтобы выбор сделали за меня: жить мне или умереть.
Я рассматривал снежные склоны гор, построившихся рядами вокруг озера. Берега острова были изрезаны как кружево. Голые ветки деревьев перепутались и в этот черно-белый узор вплетались голубоватые иголки незнакомых мне, нечувствительных к холоду деревьев. Цвета были грязными и скучными, как и сам зимний пейзаж: дымно-голубой и серо-стальной, подернутый траурной белизной. С высоты остров казался совсем маленьким, но мы с его берегов были еще меньше. Если нас вообще могли видеть.
Я сжал ее плечи.
– Давай спускаться, Делила. Ты слишком долго ждала.
Вниз. Мы пошли, ведя жеребца в поводу: тропинка была крутой, а гнедой устал везти двоих. Дел шла передо мной, я перед жеребцом – он выглядел довольным и покачивал головой в такт шагам.
Вниз, вниз и вниз, пока мы не достигли дна. Неровная линия берега уходила направо и налево, скользя вдоль покрытых снегом горных склонов.
Я нахмурился.
– Что это за бугорки?
Дел ответила не сразу. Поплотнее завернувшись в позаимствованное у Кантеада одеяло, она пошла вперед, к озеру, к бугоркам.
Трава, словно в угоду пейзажу, стала коричневой, но осталась живой. Она покрывала весь берег от кромки воды до тропинки, по которой мы спустились. Она лежала на загадочных продолговатых бугорках как покрывало, смягчая все неровности.
На полпути к озеру Дел остановилась, обернулась и посмотрела на меня.
– Это не бугорки, – сказала она. – Это курганы. Видишь камни? Это пирамиды и дольмены, отмечающие ряды могил.
Я остановился так резко, что жеребец налетел на меня. Он фыркнул, покачал головой и толкнул меня под локоть.
Аиды. Могилы.
Я задержал дыхание. Ближайшие ко мне бугорки-курганы не были отмечены камнями, это были простые продолговатые насыпи, покрытые травой. Но могилы ближе к озеру, около которых стояла Дел, венчали конусы темного камня или большие плоские надгробия. Одни лежали на вершине курганов, другие как бы во главе. Присмотревшись, я заметил на камнях руны.
– Стаал-Китра, – тихо сказала Дел. – Обитель Духов.
Я поежился.
– А как мы попадем на остров? Лодки нет, а плыть я не собираюсь, да и в общем-то не умею.
– Лодка будет, – Дел смотрела на остров, – но сначала я должна кое-что сделать. Потом мы узнаем, позволят нам попасть в Стаал-Уста или уже поздно.
Издалека донеслось лошадиное ржание. Жеребец насторожился, поднял голову и ответил. Звук звонко пронесся сквозь чистый зимний воздух.
– Кто-то едет, – насторожился я.
Дел покачала головой.
– Нет еще. Кто-нибудь, конечно, придет за жеребцом, но еще рано, – она кивнула на восток, вдоль линии берега. – Лошадей держат в поселке, это в паре миль отсюда. За ними по очереди ухаживают дети, это приучает к ответственности. Там живут и взрослые: семьи истойя и ан-истойя. Семьи тех, кто получил высочайший ранг, живут на острове.
– Почему так далеко? Почему не здесь?
– Это Стаал-Китра, – просто сказала Дел. – Здесь живут только мертвые.
Жеребец снова заржал, почувствовав близость лошадей. Я подобрал повод и взял его накоротко, хотя гнедой запротестовал: я не хотел терять его, он еще мог мне понадобиться. И очень скоро.
– Что ты собираешься делать? – спросил я.
– Сообщить вока что я здесь, – Дел скинула одеяла, аккуратно сложила их и опустила на землю. Ветер теребил ее тунику и штаны, дергал за кожаные ремни и узлы.
– Это не займет много времени, Тигр.
Стоя среди курганов, надгробий и дольменов Стаал-Китра, Обители Духов, Дел вынула Бореал из ножен и взяла яватму так, как делала это раньше, на границе между Севером и Югом, положив рукоять и клинок на раскрытые ладони, предлагая Бореал небесам, богам, своим близким. А может и духам.
Или вока, который ждал ее, чтобы свершить правосудие.
Потом, ничего не говоря, она опустила меч, перехватила рукоять и воткнула клинок в землю. Яватма гордо возвышалась над ковром коричневой травы.
Дел опустилась на колени и начала петь.
Над водой поднималось беспокойство. От него вставали дыбом волосы.
За моей спиной тяжело дышал жеребец. Он забыл о лошадях, для него сейчас существовала только Дел и ее меч. И ее песня.
Она пела, пока лодка не ударилась о берег. Тогда она замолчала и застыла в ожидании, оставив Бореал в ножнах живой земли.
Мужчина. Северянин. Блондин. Молодой. Во всяком случае не намного старше Дел. Как я и ожидал, голубоглазый и картинно красивый. Он двигался с грацией и экономией, сочетание, которому нельзя научиться, с ним только рождаются, а у Северянина этих качеств было в изобилии.