Стилет, стр. 7
Глава 4
Во дворе замка Кардинале никого не было, когда Чезаре въехал туда на машине и остановился перед домом, выключив двигатель. Тут же открылась дверь, и из нее выглянул старик. Когда он увидел Чезаре, его лицо расплылось в широкой счастливой улыбке, и он поспешил по скрипучим ступенькам.
— Дон Чезаре, дон Чезаре! — закричал он старческим голосом.
Чезаре повернулся к нему с улыбкой.
— Гио! — воскликнул он. Старик стал неуклюже кланяться.
— Вам следовало дать нам знать о своем приезде, дон Чезаре, — сказал он. — Мы бы приготовили для вас дом.
Чезаре улыбнулся.
— Это неожиданный визит, Гио. Я могу остаться только на ночь, а завтра должен отправляться домой.
Лицо старика нахмурилось.
— Домой, дон Чезаре? Ваш дом здесь. Чезаре сделал несколько шагов к дому.
— Да, — сказал он мягко. — Я все забываю. Но сейчас я живу в Америке.
Гио подхватил саквояж с заднего сиденья машины и поспешил вслед за Чезаре.
— Как прошли гонки, дон Чезаре? Вы выиграли?
Чезаре покачал головой.
— Нет, Гио. У меня сгорел генератор. Я был вынужден прекратить гонку. Вот поэтому у меня появилась возможность заехать сюда.
Он пересек большой холодный холл и остановился перед портретом отца. Какое-то время рассматривал тонкое лицо с чертами патриция, которое с портрета смотрело на него. Война сломала его. Духовно и физически. Он высказывался против немцев, и дуче приказал конфисковать его земли. Вскоре после этого старик умер.
— Мне очень жаль, что так получилось с вашей машиной, дон Чезаре, раздался голос Гио позади "него.
— С машиной? О да, конечно. — Чезаре оторвался от портрета и прошел в библиотеку.
Он не думал ни о машине, ни даже о своем отце. Просто размышлял о том, как все изменилось.
Когда он вернулся сюда после войны, все было потеряно. К тому времени его дядя завладел всем. Банком, землей. Всем, за исключением замка и титула. Его дядюшка никогда не мог простить своего брата за передачу титула незаконнорожденному Чезаре. Тем самым он сам лишился права наследования этого титула.
Об этом никогда не говорилось вслух, но все знали, что чувствовал скупой маленький человечек, владевший банком для клиринговых расчетов. Чезаре с горечью вспоминал, как он шел первый раз на встречу со своим дядей.
— Синьор Раймонди, — заявил он самонадеянно. — Мне сказали, что у моего отца были денежные средства, хранившиеся у вас.
Раймонди пристально посмотрел на него через грязный черный стол.
— Тебя не правильно информировали, племянник, — ответил он тонким пронзительным голосом. — На самом деле как раз наоборот: покойный граф, мой добрый брат, к несчастью, умер, задолжав мне большую сумму, и у меня здесь, в моем столе, находятся закладные на замок и на все его земли.
Это было правдой. Все правильно и по закону. Все оставалось в руках Раймонди Кардинале. На протяжении трех лет после войны Чезаре пришлось жить всецело во власти этого старика. Будучи зависимым от него во всем, он в конце концов возненавидел его. Даже за деньгами для проезда на свои любимые соревнования по фехтованию он был вынужден приходить в контору дядюшки.
Именно в один из таких дней Чезаре впервые встретился с Эмилио Маттео. Он был в конторе дяди в банке, когда на улице поднялась суматоха. Он повернулся и посмотрел через застекленную дверь.
К ней приближался хорошо одетый седовласый мужчина. Люди на улице старательно ему кланялись, когда он проходил мимо них.
— Кто это? — спросил Чезаре.
— Эмилио Маттео, — ответил Раймонди, заранее вскочивший на ноги.
Чезаре вопросительно поднял брови. Он никогда не слышал об этом человеке.
— Маттео, — нетерпеливо объяснил ему дядя, — один из руководителей Общества. Он только что вернулся из Америки.
Чезаре улыбнулся. Они называют это Обществом. Мафия. Взрослые люди, а играют, как мальчишки, смешивая капли своей крови, называя друг друга “дядей”, “племянником”, “кузеном”.
— Не смейся, — рявкнул дядя. — В Америке Общество играет очень важную роль. Маттео — самый богатый человек на всей Сицилии.
Дверь открылась, и вошел Маттео.
— Добрый день, синьор Кардинале, — проговорил он с сильным американским акцентом.
— — Для меня ваше посещение — большая честь, синьор Маттео, — поклонился Раймонди. — Чем я могу быть полезен вам сегодня?
Маттео вопросительно посмотрел на Чезаре. Раймонди поспешил с объяснением:
— Позвольте представить вам моего племянника, графа Кардинале. — Он повернулся к Чезаре. — Синьор Маттео из Америки.
Маттео оценивающе посмотрел на него.
— Майор Кардинале? Чезаре кивнул.
— Это было во время войны.
— Я слышал о вас, — сказал Маттео. Настала очередь Чезаре внимательно взглянуть на него. Совсем немногие слышали о нем во время войны — только те, кто располагал специальной информацией. Интересно, что может знать этот человек.
— Для меня это большая честь, сэр, — сказал он.
Раймонди не терпелось приступить к делу. Властным тоном он обратился к Чезаре:
— Приходи завтра, — сказал он важно, — и я посмотрю, смогу ли выделить тебе денег на поездку на этот твой дурацкий матч по фехтованию'.
Губы Чезаре сжались, его синие глаза потемнели и стали холодными. На какое-то мгновение его тело напряглось.
Когда-нибудь этот старик зайдет слишком далеко — он уже берет на себя чересчур много.
Чезаре чувствовал на себе взгляд Маттео, когда шел к двери, а закрывая ее, услышал голос Раймонди:
— Хороший парень, но дорого обходится. Пережиток прошлого — ничему не обучен, никакую работу выполнять не может. — Дверь закрылась, заглушив покровительственный голос.
Гио разжег камин в библиотеке. Чезаре стоял у огня, держа в руке бокал с коньяком.
— Обед будет готов через полчаса, — сказал старик.
Чезаре кивнул. Затем прошел через комнату и взял фотографию матери, которая все еще стояла на столе. Он помнил ее глаза — синие, как у него, но мягче, теплее и добрее; помнил день, когда она пришла за ним в сад. Ему тогда было всего восемь лет. Он наблюдал за насаженной на булавку большой зеленой мухой, которая старалась вырваться и улететь.
— Чезаре! Что ты такое делаешь? Он обернулся и увидел, что рядом стоит мама, радостно улыбнулся и показал пальцем. Ее глаза проследили, куда направлен его палец, лицо побледнело и стало сердитым.
— Чезаре, прекрати. Освободи ее немедленно! Это жестоко.
Чезаре вытащил булавку из дощечки, к которой была пришпилена муха, но она продолжала неподвижно сидеть. Он с любопытством посмотрел на свою мать, затем на муху. Быстро оторвав крылья, бросил ее на землю и наступил на нее.
Мать сердито уставилась на него.
— Чезаре, почему ты это сделал? Его лицо на мгновение стало серьезным, пока он думал, затем на нем появилась торжествующая улыбка.
— Мне нравится убивать, — заявил он. Мать смотрела на него еще какое-то время, затем повернулась и пошла в дом.
Спустя год она умерла от лихорадки. После этого граф взял его в замок. Там у него было много разных учителей и наставников, но ни один из них не осмеливался говорить с ним непочтительно.
Чезаре поставил фотографию на место. Он стал испытывать все большее беспокойство. Здесь возникало слишком много воспоминаний. Замок был наполнен прошлым. Что ему следовало бы сделать, так это продать его и стать американским гражданином. Единственный способ покончить с прошлым — без сожалений выбросить его из головы, навсегда забыть о нем, чтобы внутри не осталось никаких следов.
Он подумал о послании, которое вызвало его сюда. Оно сняло его с гонок, помешало встрече с Илеаной на Ривьере. Он улыбнулся, подумав об Илеане. Что-то есть в этих румынских женщинах, особенно страсть к титулам. Сейчас она, вероятно, уже направляется в Калифорнию с этим богатым техасцем.
Гио открыл дверь в библиотеку.
— Обед готов, Ваше сиятельство, — объявил он.