Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы), стр. 33
– Хорошо, договорились, – сказал он, взглянув на Берни.
Выходя в сумерках из офиса, Невада обратил внимание на то, что лицо его агента Пирса было мрачным.
– Может быть, зайдем ко мне в контору? – спросил он. – Нам надо многое обсудить.
– Подождет до завтра, – сказал Невада. – Дома меня ждет целая компания с Юга.
– Ты можешь не потянуть это дело, – сказал Пирс.
– А по-моему, самое время рискнуть, – ответил Невада, направляясь к машине. – Нельзя сорвать куш, не рискуя.
– Но ты можешь потерять все, – кисло заметил Дэн.
Невада подошел к белому автомобилю и похлопал его, словно лошадь, по дверце.
– Мы не можем проиграть.
Пирс покосился на него.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мне просто не нравится, когда вдруг заявляется Норман и всю прибыль обещает нам. Что-то тут нечисто.
– Твоя беда, Дэн, заключается в том, что ты агент, а все агенты подозрительны. Берни был вынужден придти к нам, если не хотел потерять меня. – Невада открыл дверцу. – Я буду у тебя завтра в десять утра.
– Хорошо, – откликнулся Пирс, направляясь к своей машине. – Да, вот еще что, – он замедлил шаг, – это звуковое кино начинает меня беспокоить. Пара компаний уже объявили, что переходят на звуковые фильмы.
– Бог с ними, – ответил Невада. – Это их головная боль. – Он включил зажигание, и мотор заработал. – Это всего лишь сомнительная новинка; когда выйдет наш фильм, люди забудут про звуковое кино.
На небольшом столике у постели мягко зазвонил телефон. Рина подошла и сняла трубку. Это была последняя французская модель телефонного аппарата, которую она впервые видела после возвращения из Европы. В центре телефонного диска, где обычно помещался номер телефона, были выгравированы знакомые ей инициалы.
– Алло? – В трубке раздался голос Невады. – Как дела, дружок? Ты устроилась?
– Невада?! – воскликнула Рина.
– Что за сомнение? Разве у тебя появились другие друзья?
– Я еще не распаковала вещи. К тому же я поражена.
– Чем?
– Всем, это какая-то сказка, я не видела ничего подобного.
– Подумаешь, пустяки. Но я зову это домом.
– О, Невада, не верю своим глазам. С чего вдруг тебе пришла в голову мысль построить такой сказочный дом. Он вовсе не похож на тебя.
– Да это просто декорация, Рина, как большая белая шляпа, пижонские штаны и яркие ботинки. Без этих чудачеств невозможно быть звездой.
– Как, и без инициалов на каждой вещи?
– Вот именно. Не обращай внимания, в Голливуде без этого нельзя.
– Мне надо так много сказать тебе. Когда ты придешь домой?
– Домой, – расхохотался он, – да я уже дома, жду тебя внизу в баре.
– Я спущусь через минуту. Но как, Невада, я найду бар? В твоем-то лабиринте...
– Для этого мы держим индейцев, чтобы указывали дорогу. Я уже послал к тебе одного.
Рина положила трубку и подошла к зеркалу. Едва она накрасила губы, как раздался стук в дверь. Рина распахнула дверь. На пороге стоял Невада.
– Простите, мэм, – сказал он с шутливой почтительностью, – я обошел все владение, и можете мне поверить, оказался здесь единственным индейцем.
– О, Невада. – Рина очутилась в объятиях Невады и прижалась к самой надежной на свете груди. На его вечернем костюме появились две дорожки от слез.
Книга третья
Джонас – 1930
1
Под правым крылом показались огни Лос-Анджелеса. Я посмотрел на База, сидевшего рядом в кабине.
– Мы почти дома.
Его курносое лицо расплылось в улыбке. Он взглянул на часы.
– Думаю, что мы опять установили рекорд.
– Да черт с ним, с рекордом. Главное – получить почтовый контракт.
– Теперь-то мы его точно получим. – Он протянул руку и похлопал по приборной доске. – Эта игрушка обеспечила его для нас.
Я сделал широкий разворот над городом и направил машину на Бербанк. Если мы получим контракт на перевозку почты из Чикаго в Лос-Анджелес, то сможем вскоре охватить всю страну. Следующим будет маршрут Чикаго – Нью-Йорк.
– Я читал в газетах, что Форд работает над трехмоторным самолетом, который сможет перевозить тридцать два пассажира, – сказал Баз.
– И когда он будет готов?
– Года через два-три.
– Да, – ответил я, – но мы не можем дожидаться Форда. Тем более, что на самом деле это будет лет через пять, а нам надо быть во всеоружии уже через два года.
– Два года? Но как мы это сделаем, это невозможно.
– Сколько у нас сейчас летает почтовых самолетов? – спросил я.
– Тридцать четыре.
– А если мы заключим новый контракт?
– Понадобится в два, а то и в три раза больше. Что будем делать?
– Производители самолетов заработают на нашем почтовом контракте больше, чем мы.
– Если ты думаешь о собственном авиационном заводе, то это глупость, – сказал Баз. – Одно строительство займет два года.
– Зачем же, мы купим готовый завод, – ответил я.
Баз задумался.
– Локхид, Мартин, Кертисс-Райт – они все в деле, они не продадут. Единственный, кто мог бы продать, так это Уинтроп. У него плохо пошли дела после того, как сорвался армейский контракт.
– Верно рассуждаешь, молодец, – улыбнулся я.
Баз посмотрел на меня.
– Но я работал у старого Уинтропа, и он клялся, что никогда не продаст.
Мы находились уже над территорией аэропорта Бербанк. Я сделал разворот над южной оконечностью летного поля, где располагался завод Уинтропа, и накренил машину так, чтобы Базу было хорошо видно.
– Посмотри-ка вниз, – сказал я. На черной крыше завода, освещенная двумя прожекторами, была видна надпись, сделанная гигантскими буквами:
КОРД ЭРКРАФТ ИНКОРПОРЕЙШН
Как только мы выпрыгнули на землю, нас обступила толпа репортеров. Свет от вспышек резал глаза, и я зажмурился.
– Вы устали, мистер Корд? – закричал один из них.
Я потрогал небритые щеки и усмехнулся.
– Свеж, как маргаритка. – Под ногу мне попался камень, я повернулся к самолету и крикнул Базу: – Эй, кинь мне ботинки.
Он рассмеялся и бросил их вниз, а репортеры защелкали фотоаппаратами, запечатлевая, как я обуваюсь.
Баз присоединился ко мне, и мы двинулись к ангару, а репортеры все продолжали снимать.
– Как вы чувствуете себя дома? – крикнул один из них.
– Хорошо.
– Очень хорошо, – добавил Баз.
И это действительно было так. Пять дней назад мы вылетели из Ле-Бурже под Парижем. Ньюфаундленд, Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес – пять дней.
Теперь репортеры вытащили блокноты.
– Сам по себе перелет Чикаго – Лос-Анджелес – рекордный, не говоря уже о том, что за весь полет вы установили еще пять рекордов.
– По одному рекорду в день, – усмехнулся я, – грех жаловаться.
– Значит ли это, что вы получите почтовый контракт?
Позади репортеров у входа в ангар я увидел Макаллистера, приветственно махавшего рукой.
– Это уже деловой вопрос, – ответил я. – Господа, я оставляю вам своего партнера, он все объяснит.
Я быстро вышел из толпы, сомкнувшейся вокруг База, и подошел к Макаллистеру. На лице его было волнение.
– Я думал, ты не прилетишь вовремя.
– Я же сказал, что буду в девять.
Он схватил меня за руку.
– У меня здесь машина, поедем-ка прямо в банк. Я сказал, что привезу тебя.
– Минутку. – Я вырвал руку. – Кому сказал?
– Представителям группы синдикатов, которые согласились с твоей ценой на лицензию на высокоскоростное литье под давлением. В этот раз приехал даже представитель Дюпона. – Он снова схватил меня за руку и потащил к машине.
Я снова вырвался.
– Подожди, я не был в кровати пять дней, я разбит. Повидаюсь с ними завтра.
– Завтра? – вскричал он. – Но они ждут тебя сейчас.
– Ну и черт с ними, подождут.
– Но они дают тебе десять миллионов!
– Они мне ничего не дают, могли бы с таким же успехом приобрести патент, как это сделал я. В то время они все были в Европе, но поскупились. А если им теперь понадобилась лицензия, то могут подождать до завтра.