Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы), стр. 131

9

Чарльз Стандхерст познакомился с Дженни Дентон в возрасте восьмидесяти одного года. В восемь утра весенним утром тысяча девятьсот тридцать шестого года он находился в клинике Колтона в Санта-Моника. Его только что поместили на операционный стол. Дженни участвовала в операции в качестве старшей хирургической сестры.

Он почувствовал, как его ноги привязали к операционному столу и быстро закрыли простыней. Теперь, даже если он поднимал голову, то не мог видеть нижнюю часть своего туловища. Откуда-то сзади к нему подошла Дженни и подняла простыню.

Его смутил равнодушный профессиональный взгляд, с которым она рассматривала интимные части его тела. После пяти жен, бесчисленного числа любовниц, более чем сорока детей, о существовании которых он знал точно и только восемь из которых родились в браке, ему было странно, что кто-то так беспристрастно разглядывает его. Ведь столько жизней выплеснул этот фонтан.

Дженни опустила простыню и подняла голову. В ее умных серых глазах промелькнула легкая усмешка, и ему стало ясно, что она все поняла.

Она подошла с другой стороны и пощупала пульс. Чарльз наблюдал, как она смотрит на часы.

– А где доктор Колтон?

– Будет через минуту, он моется.

Отпустив его запястье, она что-то сказала сестре, стоявшей позади. Стандхерст почувствовал, как в руку ему вонзилась игла. Он быстро повернул голову, но Дженни уже прижимала к месту укола тампон.

– Эй, какая шустрая!

– Это моя работа.

– Я тоже шустрый.

В ее серых глазах снова появилась улыбка.

– Знаю, я ведь читаю газеты.

В этот момент вошел доктор Колтон.

– Здравствуйте, мистер Стандхерст, – весело поприветствовал он пациента. – Ну как? Мочились мы сегодня?

– Вы, доктор, возможно, и мочились, но, черт возьми, вы отлично знаете, что я нет, – сухо сказал Стандхерст, – пришлось бы вопить от боли.

Доктор рассмеялся.

– Вам не о чем беспокоиться, мы удалим эти камни из почек в одно мгновение.

– И все же, доктор, я рад, что вы пригласили специалиста, потому что если бы вы сами оперировали, то еще неизвестно, что бы вы отрезали.

Столь нелестное замечание не покоробило доктора Колтона. Они знали друг друга достаточно долго, и именно Чарльз Стандхерст предоставил ему большую часть средств на создание клиники. Доктор снова рассмеялся.

Вошел хирург и остановился рядом с Колтоном.

– Готовы, мистер Стандхерст?

– Готов, как всегда. Только оставьте что-нибудь для девочек, ладно, доктор?

Доктор кивнул, и Стандхерст почувствовал укол в другую руку. Он повернул голову и увидел рядом с собой Дженни.

– Сероглазая, – сказал он, обращаясь к ней. У его второй жены тоже были серые глаза. Или у третьей? Он не помнил точно. – Может быть, ты снимешь повязку, чтобы я смог увидеть твое лицо?

– Боюсь, доктор не одобрит этого, – ответила Дженни. – Но после операции я приду вас навестить. Хорошо?

– Отлично. Мне кажется, что ты прекрасна.

Он не видел, как анестезиолог, стоящий позади него, кивнул. Дженни склонилась к его лицу.

– А теперь, мистер Стандхерст, посчитайте вместе со мной до десяти, но в обратном порядке. Десять, девять, восемь...

– Семь, шесть, четыре, пять, два, девять, – губы его шевелились медленно, все казалось таким приятным и далеким. – Десять, восемь, один, три... шесть... четыре... один... два... – Он затих.

Анестезиолог посмотрел на хирурга.

– Можно начинать, – сказал он.

Все одновременно увидели это, заглянув в разрез, сделанный хирургом. Отвратительную серую пленку, почти полностью покрывающую одну почку, и тонкими извилистыми нитями тянущуюся на другую. Не поднимая головы, хирург положил два удаленных кусочка гнойной ткани на предметные стекла, которые Дженни держала в руках. Не поворачиваясь, она передала их стоящей рядом сестре.

– На патологию, – прошептала она.

Сестра отошла, а Дженни ловким движением взяла два зажима, которыми ассистент хирурга перетянул вены после того, как хирург перерезал их.

– Вы не будете ждать результатов биопсии? – спросил доктор Колтон, стоявший рядом с хирургом.

– Нет, – ответил хирург, не отрываясь от своего дела и не поднимая головы. Действия его были быстрыми, он готовился удалить пораженную почку.

Колтон замялся.

– Чарльз Стандхерст не обычный пациент.

Все, стоящие возле операционного стола, знали это. Время от времени старик, тихо лежащий сейчас перед ними, занимал пост, который ему нравился. Губернатора, сенатора, кого угодно. Владея более чем двадцатью крупными газетами по всей стране, получая доходы от добычи нефти и золота, он всегда мечтал быть самим собой.

Хирург, сравнительно молодой человек, быстро ставший одним из крупнейших в мире специалистов по мочеполовым болезням и специально прилетевший из Нью-Йорка на эту операцию, начал вынимать почку. Сестра, подошедшая сзади к Дженни, легонько похлопала ее по плечу. Дженни взяла у нее листок бумаги и протянула хирургу так, чтобы он мог прочитать написанное. Она тоже видела отпечатанные слова.

Карцинома. Метастаз. Злокачественная.

Хирург бросил взгляд на доктора Колтона.

– Ну вот, теперь он вполне обычный пациент.

Мистер Стандхерст проснулся на следующее утро, когда хирург зашел к нему в палату. Если врач и обратил внимание на телетайп, стрекочущий в углу палаты, то не подал виду. Он подошел к кровати и посмотрел на пациента.

– Я пришел попрощаться с вами, мистер Стандхерст. Сейчас я улетаю в Нью-Йорк.

Старик посмотрел на него и улыбнулся.

– Привет, доктор. Кто-нибудь говорил вам, что ваш отец торговал готовым платьем?

– Мой отец и сейчас этим занимается, мистер Стандхерст.

– Знаю, – быстро ответил Стандхерст. – У него до сих пор есть магазин на Стентон-стрит. Я много знаю о вас. В двадцать седьмом году, когда вы выпускались из колледжа, вы были президентом общества в поддержку Сакко и Ванцетти, членом общества молодых социалистов, кроме того, вы были первым хирургом, который не первом году практики стал членом Американского колледжа хирургов. Вы до сих пор зарегистрированы в Нью-Йорке как социалист и на выборах президента, возможно, будете голосовать за Нормана Томаса.

Хирург улыбнулся.

– Вы знаете всю мою подноготную.

– Конечно, знаю. Неужели вы думаете, что я доверил бы резать себя первому встречному?

– Я думаю, вас должно было обеспокоить то, что вы узнали обо мне. Вы же знаете, что мы, социалисты, думаем о вас.

Старик засмеялся, но внезапно скривился от боли.

– Черт! Как я себе представляю, вы, в первую очередь, врач, а уж во вторую социалист. – Он внимательно посмотрел на доктора. – Знаете, доктор, если вы будете голосовать за кандидата от Республиканской партии, то менее чем за три года я сделаю вас миллионером.

Доктор рассмеялся и покачал головой.

– Нет, спасибо. Меня это не волнует.

– А почему вы пришли и не спрашиваете, как я себя чувствую? Колтон заходил уже четыре раза и каждый раз задавал мне этот вопрос.

Доктор пожал плечами.

– Зачем спрашивать? Я знаю, как вы себя чувствуете. Вам больно.

– Чертовски больно, доктор. Колтон сказал, что эти камни, которые вы удалили, были величиной с бейсбольный мяч.

– Да, действительно, очень крупные.

– Он также сказал, что я теперь буду мочиться в эту сумку которую мне прицепили, пока почки не поправятся и снова не заработают.

– Но вам придется таскать ее довольно долго.

Старик внимательно посмотрел на него.

– Знаете что, вы оба с ним дерьмо, – спокойно сказал он. – Мне придется таскать ее до могилы, которая, кстати, совсем недалеко.

– Я этого не говорил.

– Знаю, что не скажете. Поэтому сам говорю. Мне восемьдесят один, а к этому возрасту, если удалось до него дожить, уже от любого несет смертью. Это видно по лицу или по глазам. Поэтому не надо дурачить меня. Сколько я еще протяну?