Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы), стр. 115
6
Это был тот же самый офис, который я занимал десять лет назад во время съемок «Предателя». Здесь ничего не изменилось, за исключением секретарш.
– Доброе утро, мистер Корд, – одновременно прощебетали они, когда я вошел в приемную.
Ответив на их приветствие, я направился в кабинет. Там уже нервно расхаживал взад-вперед Боннер. Дэн Пирс сидел на длинном диване у окна. Я на секунду задержал на нем взгляд, потом уселся за свой стол.
– Я попросил Пирса придти сюда, чтобы он помог мне убедить вас, – сказал Боннер. – Нельзя делать такую дорогостоящую картину, не имея в главной роли звезду.
– Если уж я решил, то и Дэн не сможет убедить меня.
– Минутку, Джонас, – быстро сказал Дэн. – Я тебя понимаю, но поверь мне, что я желаю тебе только добра.
Я повернулся к нему.
– Точно так же, как, когда продал Шеффилду акции, не посоветовавшись со мной?
– Это были мои акции, – резко ответил он. – Я не обязан был с кем-либо советоваться. А кроме того, как я мог с тобой связаться? Все знали, что тебе наплевать на компанию, потому что ты тоже продал часть своих акций.
Достав сигарету, я кивнул.
– Ты прав, Дэн. Это были твои акции, и мне ты ничем не был обязан. Ты делал работу, а я платил тебе за нее. Так продолжалось пять лет, и теперь твой контракт закончился. – Я откинулся в кресле и затянулся сигаретой. – Я сделал ошибку. Когда я познакомился с тобой, ты был хорошим агентом, но теперь я не нуждаюсь в агенте.
– Я пытаюсь предостеречь тебя еще от одной ошибки, Джонас, – сказал Пирс. – Когда был написан сценарий «Грешницы», он предназначался исключительно для звезды первой величины – Рины Марлоу. Она тогда была лучше всех. Ты не должен брать на главную роль неопытную девушку, о которой никто ничего не слышал. Тебя просто засмеют.
– И что же, по-твоему, я должен делать? – спросил я.
В глазах Пирса промелькнула уверенность.
– Пригласи актеров с именами, – сказал он. – Если хочешь, можешь использовать эту девушку на вторых ролях, а на главную роль надо пригласить какую-нибудь знаменитость: Богарт, Трейси, Коулман, Гейбл, Флинн. Любая из них принесет фильму успех.
– Предполагается, что ты сможешь с ними договориться?
– Пожалуй, я смог бы помочь, – задумчиво произнес Пирс.
– Ладно, успокой свое кровоточащее, маленькое десятипроцентное сердчишко. С твоей стороны было очень любезно предложить мне содействие. – Я встал. – Убирайся, Дэн. Убирайся, пока я не вышвырнул тебя. И чтобы я больше никогда не видел тебя на площадке.
Пирс уставился на меня, лицо его побелело.
– Ты не смеешь так говорить со мной, – крикнул он. – Я не твой лакей, которых ты можешь покупать и продавать.
– Я купил тебя и я тебя продал, – холодно ответил я. – Ты остался таким, каким был, когда пытался продать шоу Невады. Да если тебе будет выгодно, ты продашь и собственную мать. Но меня продавать ты больше не будешь. Я не покупаюсь.
Я нажал кнопку звонка на столе, и в кабинет вошла секретарша.
– Слушаю, мистер Корд.
– Проводите мистера Пирса.
Лицо Дэна побагровело от ярости.
– Ты еще пожалеешь об этом, Джонас.
Дверь за ним захлопнулась, и я повернулся к Боннеру.
– Извините, Джонас, – смущенно произнес он, – я не знал...
– Ничего, все в порядке, – успокоил я его. – Вы ведь действительно ничего не знали.
– Но судя по смете фильма, затраты составят свыше трех миллионов, и я подумал, что лучше пригласить знаменитостей.
Я покачал головой.
– Знаменитости – это хорошо, и я не возражаю против них. Но этот фильм совсем другое дело. Мы собираемся рассказать историю из Библии, и когда люди будут видеть на экране Иоанна или Петра, я хочу, чтобы они видели именно Иоанна или Петра, а не Гейбла, Трейси или Богарта. А кроме того, у меня свои планы в отношении этой девушки.
– Но ведь никто даже не слышал о ней.
– Ну и что? – спросил я. – А для чего у нас существует отдел рекламы? К моменту выхода картины в мире не останется мужчины, женщины и даже ребенка, которым не будет известно ее имя. Ведь вы же думали о ней, когда устраивали кинопробу, не так ли? Хотя тогда она для вас была просто девушка, с которой вы познакомились на вечеринке.
На лице Боннера появилось замешательство.
– Но это совсем другое дело, это была просто шутка, и я не думал, что кто-нибудь воспримет ее всерьез.
– А Дэвид посмотрел пленку и воспринял ее всерьез. И я тоже.
– Но ведь проба это еще не фильм. Может, она не справится с ролью?
– Справится, – оборвал я его, – вы это знаете. Вы уже знали это, когда предложили ей сняться в кинопробе.
Боннер повернул ко мне свое безобразное лошадиное лицо и нервно зачесался.
– А она... она рассказывала вам об этой вечеринке? – нерешительно спросил он.
Я кивнул.
– Она рассказала мне, что вы весь вечер не спускали с нее глаз, а потом подошли и предложили приехать на студию для кинопробы. Вы, ребята, удивляете меня: то находите Лану Тернер у прилавка с газированной водой, то Дженни Дентон на вечеринке. Как вам это удается?
Боннер смутился. Он хотел что-то сказать, но в этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я взял трубку, это была секретарша.
– Мисс Дентон закончила гримироваться. Хотите, чтобы она зашла?
– Да. – Я положил трубку и повернулся к Боннеру. – Я отослал Дженни в гримерную, у меня есть одна идея, которую я хочу проверить.
Распахнулась дверь, и в дверях показалась Дженни. Она медленно, нерешительно прошла в центр комнаты и остановилась перед моим столом. Не спеша повернулась. Ее длинные волосы были уже не светло-каштановые, а белокурые и блестящие. Локоны спускались на шею и плечи, обрамляя загорелое лицо.
– Боже мой! – в изумлении прошептал Боннер. Я посмотрел на него. Глаза режиссера были прикованы к Дженни, губы тихонько шевелились. – Как будто... как будто это стоит она.
– Да, – медленно произнес я, чувствуя, как сжимается сердце. – Рина... Я хочу, чтобы костюмы для нее сделала Элен Гейлард.
– Не знаю, – ответил Боннер. – Она ведь уволилась, думаю, что вернулась на Восток, в Бостон.
Я вспомнил одинокую, печальную коленопреклоненную фигурку на могиле Рины.
– Пошлите ей фотографию Дженни. Она приедет.
Боннер подошел к столу.
– Кстати, – сказал он, – я разговаривал с Остином Гилбертом. Сценарий ему подошел. Завтра он приедет посмотреть пробу, и если актриса ему понравится, он возьмется за работу.
– Хорошо, – сказал я. Так всегда бывало с крупными директорами. Двести тысяч, которые они получали, было для них не главное. Главное, чтобы им понравился сценарий и актеры.
Боннер направился к двери, но остановился на полпути и оглянулся на Дженни.
– Пока, – сказал он на прощание.
– До свидания, мистер Боннер, – вежливо ответила Дженни.
Я кивнул, и он вышел.
– Могу я теперь сесть? – спросила Дженни.
– Пожалуйста.
Она села и стала смотреть, как я перебираю на столе бумаги: предварительная смета, оценка стоимости декораций. Боннер был прав, этот фильм будет стоить больших денег.
– Я обязательно должна быть похожей на нее? – тихо спросила Дженни.
– Что? – я оторвал взгляд от бумаг.
– Я обязательно должна быть похожей на нее?
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, – Дженни покачала головой. – Просто чувствую себя как-то неуютно, вот и все. Как будто это больше не я, а моя пустая оболочка. – Я промолчал. – Значит, все, что ты увидел в пробе, это Рину Марлоу? – спросила она.
– Рина была величайшей актрисой, когда-либо появлявшейся на экране, – ответил я.
– Я знаю, – медленно сказала Дженни, – но я не она и никогда ей не стану.
Я посмотрел на нее.
– За две тысячи долларов в неделю ты будешь тем, чем я тебе прикажу быть. – Дженни молча смотрела на меня, взгляд ее был мрачным, и я не мог понять, о чем она думает. – Запомни это, – тихо сказал я. – Тысячи девушек, подобных тебе, ежегодно приезжают в Голливуд. Я могу выбрать любую. И если тебе это не нравится, можешь возвращаться к тому, чем занималась до встречи с Боннером на вечеринке.