Никогда не люби незнакомца, стр. 30
Глава 4
Уснуть так и не удалось. Через пару часов в комнату начал прокрадываться рассвет. Я подошел к окну и закурил. За исключением телеги молочника да нескольких редких прохожих, спешащих на работу, на улице еще никого не было. Начали гаснуть уличные фонари.
Наполнив таз холодной водой, я умылся и переоделся во все чистое, а грязное белье оставил на кровати. В доме царила тишина. Я осторожно вышел на улицу. За углом раскинулся небольшой парк. Я сел на скамью. Высоко в воздух поднимались струи фонтана, в лучах утреннего солнца сверкали капли воды. Недалеко села стая воробьев и затеяла шумную возню.
Около фонтана на скамейке спал моряк, прикрывая рукой глаза от солнца. На земле лежала белая шапочка. В парк вошел полицейский и разбудил его, похлопав по плечу. Моряк подобрал шапочку и ушел. Коп продолжил обход парка. Я хотел смыться, но потом подумал, какого черта я должен бежать? Наверное, глубоко в душе я надеялся, что меня поймают и отошлют обратно в Нью-Йорк. Я еще не знал, что не могу вернуться назад, не могу признать ошибку... хотя бы пока. Но если бы меня привезла полиция...
— Доброе утро, сынок! — поздоровался полицейский.
— Доброе утро! — ответил я и закурил, надеясь, что он не заметит дрожи в моем голосе.
— Отличное утро! — Он полной грудью вдохнул свежий воздух и огляделся по сторонам. — Что-то ты рановато.
— Не спится, — честно признался я.
— Очень теплая для мая погода, — улыбнулся коп. У него были рыжеватые волосы и голубые глаза, типичный ирландец. — Живешь где-нибудь поблизости?
— Да, — улыбнулся я в ответ. — Приехал погостить к бабушке. — Я показал рукой в направлении дома. — Я из Нью-Йорка.
— Прекрасный город! У меня там в полиции служит брат. Его зовут Флагерти. Не знаешь такого?
— Нью-Йорк большой город, — покачал я головой.
— Да, большой. Мне пора. Пока.
— Пока.
Он пошел дальше, помахивая дубинкой. Я положил голову на спинку скамьи и подставил солнцу лицо. Утреннее солнце несло чистоту и очищало от грязи. Мне показалось, что мое тело наполняется теплотой, и я задремал.
В начале девятого я проснулся от лая собаки. Вышел из парка через другой вход и направился к магазинам, видневшимся в конце квартала. Позавтракал в ресторанчике и вернулся домой около десяти. Дверь открыла Мэри с повязанной тряпкой головой.
— Уже встал? — удивилась она.
— Да.
— Завтракал?
— В ресторане в соседнем квартале. — Я вошел в гостиную, которую она только что закончила убирать, сел на диван и принялся читать газету. В приоткрытые окна задувал легкий ветерок. Через открытую дверь виднелась лестница. Через час из столовой донесся запах бекона, и постепенно начали спускаться девушки.
Первой показалась Большая Мэри. Она заглянула в гостиную, увидела меня и направилась в столовую. Через несколько минут блондинка вновь заглянула в дверь.
— Можно? — осторожно поинтересовалась она.
— Да, — буркнул я, не отрываясь от газеты.
— Не злишься из-за вчерашнего? — Она села и широко раздвинула ноги.
— Да нет. Обычное недоразумение. — Я перевернул страницу.
— Конечно, недоразумение, — моментально подхватила Мэри.
— Угу...
— Я не хочу, чтобы ты обижался. Ты меня понимаешь? — Большая Мэри еще шире раздвинула колени. Я прекрасно ее понимал. — Если что-нибудь захочешь... — медленно проговорила она.
— Нет, забудь об этом. Надеюсь, у нас больше не будет недоразумений.
— Не забывай... в любое время. — Большая Мэри встала и отправилась завтракать.
Минут через пять спустилась миссис Мандер. Первым делом она подошла к бару и налила джина, потом повернулась ко мне.
— Доброе утро! Рано ты встал. Плохо спал?
— Я всегда встаю рано.
— Уже позавтракал?
— Да.
Дженни спустилась последней. Она оказалась единственной, кто надела платье. Остальные были в халатах. На шее сверкал маленький золотой крестик.
— Доброе утро!
— Привет!
— Позавтракал?
— Угу...
Она подошла ко мне, покачивая бедрами.
— У меня отличное настроение. Пошли со мной на мессу.
— Нет. — Я удивился, что кто-то из такого заведения может посещать церковь.
— Почему? Тебе там будет хорошо.
— Оставь меня в покое! — резко ответил я. — Мне плевать, куда ты отправишься — на мессу или в ад! Только убирайся подальше!
Она весело рассмеялась и направилась к двери.
— Мы все попадем в ад, и ты тоже. Вот увидишь!
— О чем это вы беседовали? — спросила миссис Мандер, входя в гостиную. Хлопнула входная дверь.
— О том, чтобы отправиться в ад, Бабушка.
— А... — Она опять засеменила к бару. — Дженни постоянно твердит об аде. Она католичка и верит, что за грехи придется расплачиваться. Ты не католик?
— Нет.
Старуха поднесла стакан к губам, затем остановилась, словно ее поразила мысль.
— Послушай, мне показалось, что ночью кто-то стонал. Она не заставила тебя избить ее?
— Нет, черт побери!
Миссис Мандер пристально и слегка удивленно посмотрела на меня.
— Ах да... у нее оставался на ночь клиент. — Она выпила джин. — Если Дженни когда-нибудь тебя об этом попросит, — медленно проговорила старуха полным ненависти голосом, — выдай этой извращенке на полную катушку!
Я невозмутимо смотрел на миссис Мандер, но с каждой минутой мне становилось здесь все противнее.
Глава 5
Только в четверг ночью я принял решение. Прошедшие несколько дней выдались относительно спокойными. Ко мне привыкли. Каждый из нас занимал свое место, делал свое дело. Мы старались не вмешиваться в дела друг друга. Я с удивлением понял, что меня приняли в компанию. А в глубине затаилась подспудная мысль, что я занимаюсь самым обычным сводничеством. Я запутался и никак не мог понять, оставаться или нет?
В четверг после обеда я читал в гостиной газету и курил. На улице моросил противный дождь. Миссис Мандер отправилась с одной из девушек в кино. Я вчера ходил на «Седьмое небо», в котором в романтические моменты пианист играл одну трогательную мелодию. Из кинотеатра вышел в подавленном настроении и отправился пить кока-колу. Проходя мимо вербовочного пункта военно-морского флота, заглянул в окно. Высокий загорелый лейтенант показывал застенчивому юноше плакаты. Можно было без особого труда догадаться, что он нахваливает службу и подтверждает свой рассказ показом экзотических плакатов. На какую-то долю секунды захотелось зайти, но я медленно отошел от окна.
На душе кошки скребли. В гостиную вошла Мэри. Она села за пианино и начала играть, но я был не в настроении слушать музыку. Негритянка играла что-то печальное, и я вспомнил о родственниках. Как они там в Аризоне? Синее пианино начало действовать мне на нервы.
— Бога ради, закрой ты эту дрянь! — в сердцах воскликнул я.
Мэри молча закрыла крышку и вышла, но долго сидеть одному мне не пришлось.
— В чем дело, Фрэнк? — полюбопытствовала Дженни, входя в гостиную.
Она была в рабочей одежде: черное платье на голое тело и маленький золотой крестик, который создавал обманчивое впечатление невинности. У Дженни была очень белая кожа.
— Ни в чем! — рявкнул я.
Она присела на подлокотник моего кресла, нагнулась и заглянула в газету через плечо. Я швырнул газету на пол.
— Иди отсюда!
Несколько секунд Дженни как-то странно смотрела на меня. Неожиданно мне показалось, что меня вот-вот вырвет. Я словно раздвоился: выше пояса один человек, а ниже другой.
— Что ты здесь делаешь? — Она слабо улыбнулась, будто прочитав мои мысли.
Я не ответил, потому что отвечать было нечего. Дженни взяла мою руку и погладила низ своего теплого живота.
— Почему ты сам не уходишь? Ты нормальный парень. Неужели хочешь опуститься на дно, как мы? Хочешь, чтобы тебя тоже проклял Бог? — Все это время она гладила моей рукой низ своего живота.
Я выдернул руку и влепил ей пощечину. Дженни полетела на пол и радостно уставилась на меня, будто хотела, чтобы я ее ударил.