Камень для Дэнни Фишера, стр. 30

— Может быть, да, Нелли. Может быть.

Почти в то же время, как я произнес эти слова, между нами, казалось, проскользнуло смущенье, и мы отстранились друг от друга. Она посмотрела вниз и стала оглаживать платье. Когда она закончила, я уже курил сигарету.

Она протянула руку и взяла ее. Так мы стояли молча, рука в руке, пока сигарета не сгорела вся.

Затем я бросил ее, она упала на мостовую, рассыпаясь искрами, а мы повернулись и стали смотреть друг на друга. Я улыбнулся. — Привет, Нелли.

— Привет, Дэнни, — застенчиво прошептала она. Мы еще посмотрели друг на друга мгновенье и вдруг рассмеялись. Вместе со смехом, казалось, исчезло и смущенье. Я наклонился и быстро поцеловал ее, а руки наши сжимались и разжимались, когда встречались и расходились губы.

— Надеюсь, отец твой не будет серчать, — сказал я.

— Не будет, улыбнулась она. Я скажу ему, что работала. Мы вышли из дверного проема и подошли к перекрестку под уличный фонарь. Лицо у нее было разрумянившимся и светлым, глаза сияли совершенно новой теплотой, а ее белые зубы сверкали между красных губ, когда она улыбалась мне.

— Я говорил тебе, что ты красивая? — игриво спросил я.

— Нет.

— Наверное, мне было некогда, — ухмыльнулся я. Так что говорю тебе об этом сейчас. Ты очень красивая. Как кинозвезда.

— О, Дэнни! — она очень крепко сжала мне руку.

— Тебе, пожалуй, пора идти, — серьезно сказал я. Она кивнула.

— Ну тогда, спокойной ночи, — сказал я, отпуская ее руку.

— Мы увидимся еще, Дэнни? — тихо спросила она.

— Обязательно, — сразу же улыбнулся я. — Я зайду в магазин завтра. У нее посветлело лицо. Я тебе приготовлю особый коктейль. Три полных ложки мороженого.

— Три ложки! — воскликнул я. — Тогда я там и останусь! Она снова улыбнулась. — Доброй ночи, Дэнни.

— Доброй ночи, крошка.

Она пошла было через дорогу, но затем вернулась ко мне. У нее было озабоченное выражение лица. — Ты ведь не приведешь своих приятелей, так?

Ведь их могут поймать.

— Ты беспокоишься о них, Нелли? — рассмеялся я.

— Мне наплевать на них, — сердито оказала она. — Я беспокоюсь за тебя.

Я почувствовал, как по мне прокатилась теплая волна. Хорошая она пацанка! — Я не приведу их.

У нее было все еще серьезное лицо. А зачем тебе водиться с ними и заниматься такими делами, Дэнни? Тебя ведь могут поймать. Ты разве не можешь устроиться на работу?

— Нет, — сдержанно ответил я. — Мои не позволят мне бросить школу.

Она протянула руку и понимающе сжала мою. В глазах у нее сквозила глубокая озабоченность. — Будь осторожен, Дэнни, — тихо попросила она.

Я снова улыбнулся. — Обязательно, — пообещал я.

Она поднялась на поребрик и быстро поцеловала меня. — Спокойной ночи, Дэнни.

— Спокойной ночи, детка.

Я проследил, как она перебежала улицу и скрылась в парадном. На мгновенье она задержалась там и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ.

Затем она исчезла в подъезде.

Я повернулся и пошел по улице. Настроение у меня было прекрасное. Оно было настолько хорошим, что я почти забыл, насколько противно мне жилось здесь. Затем я переходил Дилэнси-стрит и снова увидел г-на Гоулда.

Глава 4

Он стоял перед аптекой и запихивал в карман небольшой парусиновый с кожей мешочек. Я сразу понял, что это такое. Этот мешочек предназначался для сдачи ночной выручки в банк.

Я автоматически нырнул в какой-то подъезд и стал наблюдать за ним.

Глянув на часы, увидел, что было без нескольких минут двенадцать. Он еще раз глянул в витрину, затем направился по Дилэнси-стрит в направлении Эссекс. Я медленно поплелся за ним, отстав примерно на полквартала.

Сначала я не отдавал себе отчета, зачем я это делаю, но, следуя за ним, понял наконец причину. Он свернул на Эссекс и ускорил шаг. Я, не отставая, перешел на другую сторону улицы, а в это время у меня в мозгу созревала идея.

Он шел в банк на углу авеню А и 1-й улицы. Там он вынул мешочек из кармана и бросил его в ночной сейф. Затем повернулся и пошел к началу авеню А.

Я помедлил за углом, наблюдая, как он уходит. Меня не интересовало, куда он пойдет дальше. Я закурил сигарету и задумался.

Когда я впервые переехал сюда, казалось, что попал в совсем другой мир. Так оно и было. Этот мир отличался от всего того, что я знал раньше.

Здесь действовало только одно правило: либо бороться, либо голодать. И при этом не соблюдалось никаких правил.

Дети знали об этом даже лучше взрослых. Их воспитывали так, чтобы они добывали себе все, что можно, как можно раньше. Они здесь были жестокими, злыми и циничными. Сверх всякой, как мне казалось, меры. Меня спасало от смерти здесь только одно. Я дрался лучше их и нередко соображал быстрее.

Однако, на это потребовалось некоторое время. Вначале они смотрели на меня искоса. Они никак не могли понять меня. После драки в тот день, когда задавили Рекси, они несколько зауважали меня. Но познакомился я с ними только тогда, когда начал болтаться у кафетерия.

С этого момента я стал командовать парадом. Паренек, которого я избил, был вожаком шайки. Теперь же они болтались бесцельно. Спит и Солли попытались было занять его место, но не сумели завоевать уважение остальных. Они понимали только один язык — язык физического превосходства.

Однажды Спит подошел ко мне, когда я ел гоголь-моголь. Обрызгав меня слюной, он пригласил меня вступить в шайку. Я выслушал его настороженно, но некоторое время спустя сошелся с ними. Мне здесь было слишком одиноко, мне нужно было к кому-то прибиться. Ну что ж, хотя бы к ребятам со Стэнтон-стрит.

Но больше всего меня волновали деньги. Отсутствие денег, как миазмы витало над нижним Ист-Сайдом. Это была просто чума. Оно просматривалось везде, куда ни повернись: в грязных улицах, в афишах на витринах магазинов, в плохо ухоженном жилище. Оно было слышно везде: в криках уличных торговцев на Ривингтон, в тщательном отношении к мелкой монете в лавках.

Коль у тебя в кармане есть доллар, то ты король. Коль у тебя его нет, то надо искать кого-либо, у кого он есть, и кто может за тебя заплатить.

Но короли больше не проживали на Ист-Сайде за исключением тех, кто мог набрать достаточно грошей при общей бедности и обеспечить себе более менее сносную жизнь.

Их было много таких: букмекеров, ростовщиков и шпаны. Они были ловкачи, герои. Им завидовали, они были сильными, им удавалось выжить. Они служили нам примером, мы их считали выдающимися.

Они были такими людьми, какими хотелось стать нам. Не такие размазни, как наши отцы, которые оказались на обочине, потому что неспособны справиться с временем. Отцы наши были людьми Ист-Сайда. И их было предостаточно. Но мы уж не будем такими, как они, если повезет. Мы шустрее их. Мы будем королями. И когда я стану королем, выкуплю свой дом в Бруклине и уеду из этого гиблого места.

Я пошагал назад к дому. Спит спрашивал, что будем делать дальше.

Тогда я не знал этого. Я только знал, что пятидолларовая с гривенником работа не стоит хлопот. Но теперь знаю. Тем самым я убью двух зайцев. Я решил зайти в кондитерский магазин, прежде чем пойти наверх и обговорить все это со Спитом и Солли.

Я беспокойно ворочался в постели, так как был слишком возбужден и не мог уснуть. На улице у меня под окном громко прозвучал автомобильный сигнал. Я молча слез с кровати и сел у окна. Закурил сигарету и стал смотреть наружу.

На улице стоял грузовик мусоросборник. До меня доносились слабые металлические звуки мусорных бачков, стучавших по бортам машины, когда их опорожняли. Мне вспомнилось выражение лица Спита, когда я впервые объяснил смысл работы пацанам. Он испугался. Но Солли горячо поддержал идею, поэтому согласился и Спит. Все это можно сделать втроем. Но прежде нужно будет проверить распорядок Гоулда, это было очень важно.

Одному из нас нужно будет следить за ним несколько вечеров подряд после выхода из магазина и уточнить все его остановки и привычки. А затем в одну прекрасную ночь мы набросимся на него.