Искатели приключений, стр. 127
12
За воротами Марсель увидел толпу журналистов и фоторепортеров. Он повернулся к привратнику, вышедшему из своей будки, чтобы выпустить его.
— А другого выхода нет?
— Есть, — с мрачноватым юмором ответил тот, — но, боюсь, вам он не понравится.
Марсель окинул привратника испепеляющим взглядом. До чего же смешны все они, с этой своей униформой и мелкими бюрократическими замашками, которые, видимо, дают им ощущение власти над окружающими.
Привратник раскрыл ворота, и Марсель оказался на улице.
Его тут же обступила толпа, замелькали фотовспышки. Марсель пытался добраться до бровки тротуара, где его ждал лимузин, но не мог сделать и шага.
— Вам приятно чувствовать себя на свободе, мистер Кэмпион?
— Похоже, вы сбросили в весе, мистер Кэмпион. Не уточните, на сколько?
— Вам пришлась по вкусу тюремная кухня?
— Какие у вас планы на будущее?
— Вы слышали, что иммиграционные власти возбудили дело о вашей депортации?
— Вы не собираетесь уехать из страны? К всеобщей досаде, на все вопросы Марсель бубнил одно и то же, с трудом пробираясь к автомобилю:
— От комментариев воздерживаюсь.
Как только он уселся на заднее сиденье и устало прикрыл глаза, машина рванула с места. Ноздри ощутили легкий, пряный аромат духов. Он повернул голову и медленно разомкнул веки.
Рядом сидела Даня. Ее большие, темные глаза сверкали.
— Ты похудел, Марсель, — мягко произнесла она. Он ответил не сразу.
— Зачем ты пришла? — слова прозвучали почти грубо. — Я же писал, что не хочу, чтоб меня встречали.
— Я подумала... — глаза ее наполнились слезами, она отвернулась.
— Что ты подумала? — спросил он. — Что я, доведенный тюрьмой до отчаяния, упаду в твои объятия? Даня молчала.
— Ты мне не нужна. Мне никто не нужен. Я им еще покажу. Вот только узнаю, кто упрятал меня за решетку. Будет и на моей улице праздник!
— Никто не упрятывал тебя, Марсель, — низким голосом сказала Даня. — Ты сам виноват — никого не слушал.
— Не правда! — прокричал он. — Они устроили настоящий заговор. Я встал им поперек горла!
Слезы высохли, и лицо Дани приобрело новое выражение силы, которой раньше она не чувствовала.
— Им? Кому это им?
— Абиджану. Хоргану. Другим, — коварный огонек заметался в глазах Марселя. — Они думали, что пока я в тюрьме, я ничего не смогу сделать, но они ошиблись. — Он рассмеялся. — Подожди, скоро они узнают, что это я скупил их акции на рынке. Подожди, скоро они выяснят, что это я стал владельцем контрольных пакетов «Абиджан Шиппинг» и «Карибтекс Ойл». Тогда-то они поймут, что не такие уж они и умники. На коленях ко мне приползут. И знаешь, что я сделаю?
Взглянув на него, она покачала головой.
— Я... им в глаза! — Он захохотал. — Вот что я сделаю.... им в глаза!
Даня вдруг поняла, что Марсель абсолютно болен. Она дождалась, пока его смех стихнет.
— Ты устал, — нежно проговорила она, — успокойся. Тебе нужно отдохнуть, прежде чем снова за что-то браться. Может, стоит отправиться в круиз. Чтобы собраться с силами.
— Это они! Они послали тебя, чтобы ты сбивала меня с пути!
— Марсель! — Даня была потрясена. — При чем тут я?
— Я не верю тебе. Ты с ними заодно. Все вы против меня!
Даня с изумлением смотрела на него.
— Теперь я понимаю, почему ты все время липнешь к своему мужу-ничтожеству. Ты шпионила за мной! Для них!
— Марсель, ты бредишь, — почти в отчаянии проговорила она. — Как я могла за тобой шпионить. Я даже не знакома с ними.
— Ты лжешь, лжешь! — Он постучал в стекло, отделявшее их от водителя.
От неожиданности тот ударил по тормозам, машина ткнулась передними колесами в бровку тротуара, и от резкого толчка Даня чуть не оказалась на полу. Она еще не успела понять что к чему, как Марсель уже распахнул дверцу.
— Вон! Убирайся!
Бросив на него недоуменный взгляд, она улыбнулась. Голос ее зазвенел от презрения.
— Ты маленький, больной коротышка. Это ты мне говоришь — вон? Откуда же мне убираться? Из собственной машины?
Лицо Марселя побледнело. Оттолкнув Даню, он протиснулся в открытую дверцу. В спешке нога его подвернулась, он споткнулся и упал в сточный желоб.
Даже не посмотрев на него, Даня захлопнула дверцу.
— Вперед, — скомандовала она.
На следующий день в газетах корейская война отошла на второй план. На первых страницах красовался снимок, на котором Марсель стоял на четвереньках в сточной канаве где-то в пригороде Атланты и смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Снимок был сделан каким-то назойливым репортером, неотступно следовавшим за машиной Дани.
Когда Шактера провели в кабинет, который Марсель использовал в качестве временного офиса, в доме работала целая бригада электриков.
— Что тут происходит? — спросил он.
— Ставлю сигнализацию, — ответил Марсель. — Мне нужна защита от грабителей.
— Ради Бога, зачем? Ты живешь на Парк-авеню, полицейских здесь больше, чем в любом другом районе города. Кто станет к тебе ломиться?
На лице Марселя появилось странное выражение.
— Пытались уже дважды, пока меня не было дома.
— Ты сообщил в полицию?
— Да. Я обратился к ним с просьбой о дополнительной охране, но они только посмеялись надо мной. Сказали звонить, если кто впредь будет беспокоить... Подозреваю, что их купили.
— Полицию? — Шактер рассмеялся. — Не валяй дурака. — Он закурил. — Больно ты им нужен.
— Не забывай, я сидел в тюрьме, — натянутым голосом проговорил Марсель, — а это автоматически настраивает их против меня.
Шактер ничего на это не ответил. Некоторые вопросы с Марселем было невозможно обсуждать, оставаясь в здравом уме.
— Ну хорошо. Если тебе так будет лучше...
— Намного лучше. — Марсель наконец улыбнулся. — Когда они закончат, никто не сможет попасть в дом без моего ведома. Если только просочится сквозь стену как привидение.
Шактер раскрыл свой чемоданчик.
— Я принес на подпись кое-какие документы.
— Что еще за документы?
Юрист положил первую порцию бумаг на стол.
— Вот соглашение с «Дженерал Мьючуэл Траст» о покупке их доли акций «Карибтекса» по одиннадцать с половиной.
— Я же говорил тебе по одиннадцать, — с подозрением в голосе проговорил Марсель.
— Ты сказал, что я могу соглашаться далее на двенадцать. — Эта черта Марселя была Шактеру особенно неприятна — решившись на что-либо, он не переставал потом долго брюзжать.
— И что это нам дает?
— Еще четыреста двадцать одну тысячу акций. Около девяти процентов.
— Это больше, чем у Хоргана и его группы? Шактер кивнул.
— Примерно на сорок две тысячи. У тебя теперь 26,1 процента, а у них только 25,3.
— Хорошо. — Марсель довольно улыбнулся и поставил под соглашением свою подпись. Движением руки подтолкнул бумаги юристу. — Что еще?
— Сегодня утром я говорил с де Койном, он в Париже. Он сказал, что не в состоянии оказывать нам дальнейшую поддержку, у них совсем плохо с финансами.
Лицо Марселя покраснело от гнева, он со всего маху грохнул кулаком по столу.
— Так, они тоже теперь против меня. — Он уставился на Шактера. — Не съездить ли мне к ним самому? Я бы смог их переубедить.
— Не стоит, и ты сам знаешь почему. Иммиграционные власти намерены выслать тебя из страны.
— С таким же успехом они могли бы оставить меня в тюрьме.
Шактер молчал. Он думал о стальных решетках, неделю назад появившихся на всех окнах дома. А теперь еще эта сигнализация.
— Ты не связывался с бостонскими банками относительно векселей?
— Да. Интереса они не проявили.
Марсель в раздражении посмотрел на юриста.
— Я положил начало этой израильской компании. В то время я был единственным, кто не уклонился от риска. Де Койны просто из кожи вон лезли, лишь бы я решился на это, тогда они с готовностью ссужали меня деньгами. А теперь, как только эти евреи нащупали возможность заработать побольше, меня отпихивают в сторону.