Бетси, стр. 61
Кулак его сжался так сильно, что запонки впились в кожу. Медленно он зашагал к своей машине.
Книга четвертая
1972 год
Глава 1
Лучи белого январского солнца падали на соляную равнину, превращая ее в поле сверкающих алмазов, которые ослепили бы нас, если бы не затемненные стекла защитных шлемов. До нас доносились лишь вой турбины, свист ветра да шорох шин по идеально гладкой поверхности. Я крепко сжимал руль, нацеливая машину на горизонт, где белая соль встречалась с синим небом.
Голос Синди раздался в моих наушниках, ровный и спокойный, словно мы ехали по городскому бульвару.
— Предельный уровень — шестьдесят восемь тысяч оборотов в минуту, скорость триста одиннадцать миль в час, температура камеры сгорания турбины постоянна, тысяча двести градусов по Цельсию.
Ее прервал вышедший на связь Дункан. Голос его вибрировал от возбуждения.
— Предельный уровень — шестьдесят восемь тысяч оборотов.
— Мы уже вышли на него.
— Все системы работают нормально, — добавил он. — Выходи на семьдесят тысяч и продержи ее на таком режиме минуту. Приготовились. Синди, ты бери время по своему секундомеру на случай, если радио выйдет из строя.
— Мы готовы, — рука Синди с хронометром появилась передо мной.
Я начал приоткрывать дроссель. Мгновение спустя Дункан повел отсчет секунд.
— Минута пошла. Предельный уровень семьдесят тысяч.
Палец Синди надавил на кнопку хронометра. Краем глаза я уловил, как секундная стрелка двинулась в круговое путешествие. И рука Синди исчезла. Остался лишь голос.
— Предельный уровень — семьдесят; скорость — триста двадцать пять; температура — тысяча двести градусов; время — пятнадцать секунд, — последовала короткая пауза. — Предельный уровень — семьдесят; скорость — триста сорок пять; температура — тысяча двести градусов; время — сорок пять секунд, — и тут же:
— Шестьдесят секунд.
И одновременно радиоголос Дункана:
— Шестьдесят секунд! Снижай обороты, парень.
Плавно.
Я уже прикрывал дроссель.
— Понято.
Повернуть голову и посмотреть на Синди я решился, лишь когда скорость упала до семидесяти миль. Несмотря на систему кондиционирования в кабине, лицо ее раскраснелось, а на верхней губе выступили капельки пота.
Дышала она как после спринтерской дистанции.
— Ты знаешь, с какой скоростью мы ехали?
Я покачал головой.
— Нет.
— Триста девяносто одна миля. Я кончила дважды.
Я усмехнулся.
— Я бы тоже кончил, да был слишком занят.
— Помните, что вы в прямом эфире, — ворвался в кабину сухой голос Дункана. — Прекратите говорить гадости.
Мы рассмеялись. Ее рука нашла мою на рулевом колесе.
— Блеск, а не машина.
Я посмотрел на Синди.
— Представляешь, что бы мы творили на ней в гонке?
До конца трассы оставалась миля. Я коснулся ногой тормозной педали. Большего от меня и не требовалось.
Автоматическая электронная система управления тормозами брала на себя все остальное.
— К тому времени, как я вышел из душа и переоделся, механики уже закатили прототип «бетси формула-1» в грузовой отсек трейлера, также снабженный системой кондиционирования, чтобы отвезти машину на наш испытательный полигон.
Дункан повернулся ко мне, едва я вышел из здания.
Его глаза щурились от яркого солнца.
— Машину ты вел отлично, парень.
— Благодарю. Все системы отработали как надо?
— Просто идеально. И режиссер сказал, что снимки будут очень четкими. К камерам у него претензий нет.
— Это хорошо. С погодой нам повезло.
Он кивнул.
— Да, наши рекламщики довольны, как никогда. Они получат все, что просили. Ролик будет что надо.
Я посмотрел на него.
— До появления телевидения было куда проще, не правда ли? Выставил новую машину в автосалоне, и все дела.
Дункан улыбнулся.
— Во всяком случае мы не тратили столько времени на такую ерунду. Знаешь, до чего дошел этот режиссер?
Потребовал, чтобы мой голос звучал более драматично, когда я говорил с тобой по радио.
Я рассмеялся.
— Теперь я понимаю причину вашей нервозности.
Появилась Синди. Направилась к нам, ее распущенные волосы блестели на солнце.
— Номер Один звонит тебе из Палм-Бич.
Я прошел в здание, взял телефонную трубку.
— Как раз собирался позвонить вам. «Формула-1» показала триста девяносто одну милю.
— Кто вел машину? — голос звучал раздраженно.
Он молчал. Чувствовалось, что сейчас последует взрыв. Я отставил трубку от уха.
— Сукин ты сын! — проорал он. — Вице-президенты не испытывают экспериментальные автомобили. Когда же ты перестанешь играть в игрушки?
— Я имею право и поразвлечься.
— Но не на мои деньги. Зачем я дал тебе двести тысяч моих акций? Будь уверен, не для того, чтобы ты сломал себе шею и вывел нас из игры.
Я не ответил. Акции он отдал мне лишь потому, что не хотел возвращать миллион долларов, которые несколько лет назад я заплатил за наш новый завод.
— Держись подальше от этих гребаных автомобилей, ясно?
— Да, сэр, — спорить я не стал. — Но думаю, рекламный ролик вам понравится. Как только его закончат, я сразу переправлю его вам.
— Я могу подождать, пока его покажут по телевизору.
Сейчас у нас другие проблемы.
Этого он мог бы и не говорить. Проблем в новом году у нас хватало.
— О какой идет речь?
— Мой внук, — коротко ответил он. — Наконец-то он дал о себе знать.
— Понятно, — несколько месяцев Лорен Третий вел себя на удивление спокойно. И я уже начал задумываться, во что это выльется.
— Я не хочу говорить об этом по телефону, — продолжил Номер Один. — Немедленно приезжай ко мне.
— Но я должен быть и Детройте, чтобы одобрить схему конвейеров. Иначе работа станет.
— Поручи это Дункану, — бросил Номер Один. — А я жду тебя здесь, — и в трубке запикали гудки отбоя.
В комнату вошли Дункан и Синди.
— Номер Один всем доволен? — поинтересовался Дункан.
— К сожалению, нет. Он хочет, чтобы я незамедлительно приехал к нему.
Дункан посмотрел на меня.
— Что случилось?
— Не знаю. Он не захотел говорить по телефону.
Шотландец помолчал.
— Ты думаешь, он пронюхал?
— О чем?
— Проект «сандансер».
— Едва ли. Про это он не упоминал. Что-то связанное с Лореном Третьим, — я повернулся к Синди. — Позвони, пожалуйста, в аэропорт и узнай, как мне побыстрее добраться до Палм-Бич.
Она кивнула, взялась за телефонную трубку, а я посмотрел на Дункана.
— Вы полетите в Детройт и одобрите окончательную схему сборочных конвейеров. Я хочу, чтобы к двадцатому все было готово.
Синди прикрыла микрофон рукой.
— На прямые рейсы ты опоздал. Лучше всего вылететь из Солт-Лейк-Сити в шесть вечера. В Чикаго пересядешь в самолет до Форт-Лодердейла, а оттуда — на автомобиле.
— Годится. Заказывай билеты.
— В планах никаких изменений? — спросил Дункан. — Нитки один и два — «сандансер стандарт», три и четыре — «джетстар»? — Как мы и договаривались. Свяжитесь с Тони, удостоверьтесь, что у них все готово. Я хочу, чтобы конвейер работал как часы.
— Так оно и будет, — ответил шотландец. — Но…
— Что еще? — спросил я.
— Номер Один не обрадуется, когда узнает, что ты сделал.
Я посмотрел на Дункана.
— Когда ему останется лишь нажать кнопку «пуск», он уже ничего не сможет изменить.
Мы все подготовили. Одиннадцать часов утра во Флориде соответствовали десяти в Детройте и восьми в Вашингтоне. Золотой телеграфный ключ стоял в библиотеке дома в Палм-Бич. Ровно в одиннадцать Номер Один должен был замкнуть золотой ключ на своем столе, одновременно приводя в действие конвейерные нитки в Детройте и Вашингтоне. Мы уже оповестили газеты, радио и телевидение, так что репортеры, фотографы и операторы также готовились к церемонии. Ожидалось, что ровно через сорок пять минут с каждой из ниток сойдет первый автомобиль, а затем машины будут собираться с периодичностью в три минуты. И в день рождения Линкольна каждый салон, торгующий автомобилями «Вифлеем моторс», выставит на продажу новую модель.