Бетси, стр. 22

Внезапно она застыла и подняла голову, глаза ее широко раскрылись. Приоткрылся и рот, но она не произнесла ни слова.

Первым вновь заговорил он.

— Сколько?

Она не отвела взгляда.

— Я бы хотела остаться здесь и открыть маленькое ателье. В Париже мне делать нечего.

— Оно у вас будет.

Она чуть кивнула и опустилась перед ним на колени.

Нежные ее пальчики расстегнули пуговицы комбинезона, и член выскочил из него, как разъяренный лев из клетки. Осторожно она оттянула крайнюю плоть, освободив красную головку, затем ухватилась за член обеими руками, словно за бейсбольную биту. В изумлении она не могла оторвать от него глаз.

— C'est formidable. Un vrai canon [14].

Он глухо рассмеялся. Значения слов он не понял, но узнал интонацию. Не впервые улавливал он ее в голосе женщины, видящей его сокровище.

— Вы француженка, не правда ли?

Она кивнула.

— Ну и давайте, по-французски.

Она широко раскрыла рот и обхватила губами головку члена. Он почувствовал остроту ее зубок и в возбуждении схватился руками за шиньон, пригнув ее голову к себе.

Задыхаясь, она начала кашлять. Мгновение спустя он отпустил ее. Она подняла на него глаза, тяжело дыша.

— Снимите платье!

Взгляд ее перешел на его подрагивающий фаллос, но она не пошевелилась.

— Снимите платье! — повторил он. — А не то я разорву его.

Двигалась она как в замедленной съемке, словно зачарованная, не в силах оторвать глаз от огромного члена.

Платье упало на пол, обнажив полные груди с набухшими сосками. Она начала подниматься.

Он сорвал с себя рубашку. Запонки разлетелись по комнате За рубашкой последовал и нательный комбинезон. Голый, он еще более напоминал обезьяну. Плечи, грудь, живот покрывали волосы, из которых торчала громадина полового органа.

Когда она начала снимать чулки, у нее подогнулись колени, и она упала бы, не поддержи он ее. От этого прикосновения ее словно ожгло огнем желания.

Хардеман-старший подхватил ее под мышки, поднял, подержал в воздухе над собой. Торжествующе рассмеялся.

Она же едва не лишилась чувств, глядя на него сверху вниз. А затем он медленно опустил ее на свой член.

Ноги ее обвили его талию. Ей казалось, будто раскаленный добела металлический прут пронзает внутренности, поднимаясь к животу, сердцу, горлу. Она едва могла дышать и прижималась к нему, вся в поту.

Словно пушинку, он понес ее через спальню к кровати жены. Наклонился, одной рукой сбросил покрывало на пол. Постоял, а затем кинул ее на постель.

Она упала, раскинув ноги, и осталась так, не сводя с него глаз.

Он же нагнулся над ней, руки его опустились на ее груди, сжали их, она застонала от боли и страсти, тело ее извивалось, она с нетерпением ждала, когда он вновь овладеет ею.

— Mon Dieu! — воскликнула она, едва головка члена коснулась ее. — Mon Dieu! — и начала получать оргазм за оргазмом. А он раз за разом вбивал в нее этот раскаленный прут с гигантской силой пресса, который она видела днем раньше во время экскурсии по заводу. И наконец, совсем обессилев, она закричала по-французски: «Кончай же! Кончай, а не то я умру!»

Звериный рев вырвался из его горла. Руки еще сильнее сжали ее груди. Она вцепилась в волосы на его плечах. Мгновение спустя он рухнул на нее всем телом, а она почувствовала, как струя спермы устремилась в нее. И в какой уж раз поднялась на вершину блаженства.

— C'est pas possible! [15] — прошептала она ему в ухо. Он все еще лежал на ней, но член его уже уменьшился в размерах. Француженка улыбнулась. Да, в конце концов женщина всегда побеждает. А мужская сила приходит и уходит.

Он встал.

— Мне надо одеться, пока кто-нибудь не пришел сюда и не увидел нас.

— Да, — кивнула Роксана. — Я вам помогу.

Но они не знали, что их уже видели. Новобрачная решила удивить всех тем, что именно ей удалось разбудить свекра и вывести его к гостям.

Глава 4

Салли неслышно закрыла за собой дверь. Внезапно ноги отказались ей служить, и чтобы не упасть, она прислонилась спиной к двери, пытаясь совладать с дрожью, сотрясающей ее тело. Она глубоко вздохнула, полезла в сумочку за сигаретой. Закурила, затянулась раз, другой. Ну увидят ее курящей, что из того? Теперь это уже не имело никакого значения, — после того, что она лицезрела.

Значит, все правда. Все истории, которые доводилось ей слышать. Даже ее ближайшая подруга поделилась с ней впечатлениями от званого обеда в особняке Хардеманов. Сидя за столом, она почувствовала под блузкой чью-то руку. Не успела и ойкнуть, как рука эта расстегнула ей бюстгальтер, обхватила сбоку и начала ласкать и поглаживать ее голую грудь.

Она чуть не закричала и возмущенно повернулась к мужчине, сидевшему рядом, прежде чем вспомнила, кто он такой. А Лорен Хардеман даже не смотрел на нее, разговаривая с женщиной, сидевшей слева.

С ней общалась лишь его правая рука, забравшаяся сзади под блузку. Подруга огляделась. Все вроде бы увлеклись разговорами. Даже миссис Хардеман, сидевшая на другой стороне по диагонали от нее, и та о чем-то оживленно беседовала с соседом. И в ужасе она поняла: никто не подаст и виду, что заметил легкое шевеление под ее блузкой, там, где рука Хардемана елозила по ее груди.

— И что ты сделала? — спросила тогда Салли.

— Ничего, — сухо ответила подруга. — Раз никто ничего не видел или притворялся, что не видит, кто, спрашивается, я такая, чтобы поднимать шум? В конце концов он — Лорен Хардеман, — тут она хихикнула. — А потом я поняла, что мне это нравится.

— Не может быть! — ахнула Салли.

— Ну почему же. Его ласки очень возбуждали.

— И что было дальше?

Подруга улыбнулась.

— После обеда я прошла в ванную и застегнула бюстгальтер.

Кроме этой истории было много других. Теперь Салли верила им всем. Она вновь затянулась, но дрожь в ногах не проходила. Оставалось лишь надеяться, что никто не увидит ее в таком состоянии.

Поднявшись наверх, она тихонько постучала в дверь.

— Папа Хардеман.

Ответа не последовало.

Она постучала и позвала снова, затем, полагая, что он все еще спит, толкнула дверь. Та легко распахнулась, и она вошла в спальню.

— Папа Хардеман!

Лишь тут заметила, что постель пуста, а из ванной на пол падает свет.

Салли уже собралась уходить, когда боковым зрением поймала изображение в зеркале большого шкафа у дальней стены. В нем отражалась комната жены Лорена Хардемана, а в ней — две обнаженные фигуры.

Ее свекор держал в воздухе над собой женщину. Потом громко засмеялся и начал опускать ее на свой половой орган. Женщина вскрикнула, затем начала постанывать.

А Лорен Хардеман двинулся через комнату с женщиной, обвившей ногами его талию, и исчез из зеркала. Тут же послышался протестующий скрип пружин кровати, еще один женский вскрик, и Салли пулей вылетела из спальни свекра.

Лишь выкурив полсигареты, она вновь обрела контроль над собственным телом. И сразу же в ней закипела злость. Словно она подверглась насилию. Внизу, между ног, запульсировала сладкая боль. Он же не мужчина, думала она, а животное. Не только внешне, весь заросший волосами, но и по грубости манер, нечувствительный ни к чему человеческому.

Ей стало лучше. Злость помогла прийти в себя. Как же ей повезло, что Лорен ничем не похож на своего отца.

Добрый, заботливый, мягкий. Вот и сегодня, когда они впервые вместе поднялись в спальню, он вел себя как истинный джентльмен.

Она не знала, чего и ждать. Он же нежно поцеловал ее и предложил лечь и отдохнуть перед вечерним балом.

Сам лег рядом, закрыл глаза, и скоро по его ровному дыханию она поняла, что он уже спит. Салли заснула не сразу. Долго смотрела на его спокойное лицо, но затем сон сморил и ее.

Она бросила окурок в высокую урну, стоящую в углу, и уже двинулась к лестнице, когда открылась дверь спальни и из нее появился Лорен Хардеман-старший.