Зеленоглазая леди, стр. 64

Когда Анна очнулась, ее поднимали из тростниковой лодки, насколько она могла судить в своем затуманенном состоянии. Голова закружилась, когда ее понесли на сушу, но она уже была способна кое-что сознавать. Анна поняла, что ночь близилась к рассвету, хотя солнце еще не взошло. Небо было серым, а не черным. Несколько ранних пташек уже проснулись и летали высоко над головой. В ноздри ей ударил странный запах. Она поняла, что он исходит от масла, которым похитители умастили ее. Их было всего несколько человек, а один из них нес ее на руках. Она подняла глаза на устрашающее, утыканное дротиками лицо. О Господи! У этого человека маленькие копья торчали даже из носа и языка! Потом веки ее снова сомкнулись. Жуткое зрелище исчезло. Анна же попыталась оставаться податливой в руках этого монстра.

Они еще не убили ее. Возможно, ожидали пробуждения. Это было все, что она могла сообразить.

Ее тошнило, она ощущала слабость и смертельный холод, несмотря на жару. Анна подумала, что это как-то связано с тем самым дротиком, который поразил ее. Яд! Она ощутила ужас.

Она подумала, что смерть, которую они готовили для нее, будет ужасной и отвратительной.

Ее похититель остановился. Веки Анны приоткрылись, и она увидела, что ее вносят в хижину. Она почти не отреагировала, когда ее бесцеремонно опустили на жесткий грязный пол. Анна приложила все усилия, чтобы не вскрикнуть, когда ударилась об пол рукой. Вот он склонился над ней, а потом поволок к столбу посреди хижины. Ее руки подняли над головой, причинив нестерпимую боль, и старательно привязали за запястья к столбу.

Потом ее похититель удалился. Анна вздохнула и открыла глаза. Она находилась в хижине из прутьев с низкими стенами.

Единственная дверь была завешена тростниковой циновкой. Другого выхода она не видела.

Снаружи послышался шум. Анна снова закрыла глаза. Через несколько секунд в хижину вошла целая толпа людей. Она не осмелилась открыть глаза полностью и только посмотрела сквозь полусомкнутые веки, когда возле нее оказались другие пленники, которых привязали к тому же столбу.

На этот раз она с трудом дождалась, когда душители уйдут. Не могло ли среди пленников быть...

Джулиан! Анна возблагодарила Господа шедшей от самого сердца молитвой. Он жив! Огромная темная ссадина виднелась у него на лбу, куда, по-видимому, его ударили дубинкой. В тело были воткнуты сотни дротиков. Из ран сочилась кровь.

Он подвергся участи Грэма. На его теле виднелось множество следов от ударов ножом, которые причиняли боль, но не были смертельными. Он жив!

Другим пленником был Грэм. Он свернулся калачиком, приняв позу зародыша, и казалось, что он в гораздо худшем состоянии, чем Джулиан. Он был в крови с головы до ног, как будто кровь сочилась изо всех его пор.

Анне не составило труда повернуться так, чтобы коснуться лица Джулиана своим лицом. Щека его была окровавлена, но дышал он ровно.

– Джулиан! Ты меня слышишь? – зашептала Анна ему на ухо.

Его ресницы дрогнули, лицо ожило. Услышал он ее или...

– Джулиан! – сделала она новую попытку.

На этот раз его лицо исказила гримаса. Он открыл глаза.

– Анна? – Голос его показался ей слабым.

– Шш! Тише, дорогой, тише. Не надо, чтобы они нас услышали.

– Кто?

– Душители. Это они притащили нас сюда. О, Джулиан, я думала, что они тебя убили.

– Думаю, они от души постараются, чтобы это сделать. Джулиан закрыл глаза на секунду, потом снова открыл их. Анна с тревогой наблюдала за ним.

– Какого черта ты не последовала за Кирти?

– Я не могла оставить тебя, – ответила Анна. – Я ведь сказала, что люблю тебя. Но ты мне не верил. Вот я и решила доказать тебе. Это был единственный способ, который пришел мне в голову.

Эта попытка свести все к юмору привела только к тому, что губы его исказила усмешка.

– О Господи, я скорее бы вырезал себе сердце, чем позволил им...

Их глаза встретились. Он осекся. Было ясно, что он не хотел пугать ее напоминанием о том, какая судьба их ждет.

– Ты ранена? Они причинили тебе боль?

– Пожалуй, нет. Не такую, как тебе и Грэму. Они усыпили меня, ранив каким-то дротиком, очевидно, са снотворным.

– Слава Господу хотя бы за малую толику милосердия. – Он повернул голову. – Как Грэм?

Анна проследила за взглядом Джулиана.

– Думаю, в скверном состоянии. Джулиан скривился.

– Они его серьезно поранили. Черт возьми, мне следовало оставить его. Не знаю, что на меня нашло.

Анна посмотрела на него печально.

– Думаю, это был самый отважный поступок, какой мне доводилось видеть.

– Самое глупое, что, когда я услышал его крик, я не мог думать ни о чем, кроме того, что он мой брат. Я ненавижу его всеми фибрами души, но...

Грэм застонал и открыл глаза. Оглядевшись, он принялся изо всех сил молотить руками по воздуху. А ноги его беспомощно бились о грязный пол.

– Грэм! Прекрати! – повелительным тоном сказал Джулиан.

Должно быть, слова Джулиана дошли до него, потому что он перестал метаться и лежал тихо.

– Я ранен, ранен, – простонал он.

Сердце Анны переполнилось жалостью к нему, и она повернулась так, чтобы он мог ее видеть.

– Мы с тобой, Грэм. Джулиан и я. Ты не один.

– Чертово цыганское отродье, – пробормотал Грэм. Анна не была уверена, что он воспринял все ее слова.

Речь Грэма была почти бессвязной, а смотревшие на них глаза казались стеклянными.

– Он спас тебе жизнь, Грэм.

Она не могла допустить, чтобы брат чернил и поносил Джулиана, после того как тот стольким пожертвовал ради него.

– Оставь, Анна. Это не имеет значения, – пробормотал Джулиан.

Грэм лежал на боку, его голова была повернута так, что он мог их видеть. Выражение его лица было суровым.

– Нет, имеет! – с яростью возразила Анна.

Глаза Грэма снова приоткрылись. С минуту он смотрел на Анну, будто не видя ее. Потом его взгляд переместился на Джулиана. Внезапно его взгляд обрел выразительность, оцепенение исчезло. В это мгновение им стало ясно, что он полностью пришел в себя.

– Господи, как я тебя ненавижу, – сказал он Джулиану с неподдельной искренностью. – Ты не должен был появиться на свет.

Глаза его снова закрылись, грудь приподнялась, а из горла послышался хрип. Рот его свела судорога. Анна смотрела на него молча, потрясенная происшедшим.

– Он умер, – констатировал Джулиан и закрыл глаза.

Казалось, что прошло несколько часов, на самом же деле – не более двадцати минут. Тростниковую циновку, заменявшую дверь, откинули, и в просвете появилась мужская голова в белом тюрбане.

Когда островитянин вошел и встал в центре хижины, Анна его узнала.

– Раджа Сингха! – выдохнула она и почувствовала, как затрепетало ее сердце.

Но он смотрел на нее без улыбки. Надежда на то, что он явился их освободить, умерла.

– Мэм-сахиб, – сказал он, – мне жаль, что вы должны умереть.

– О нет, Раджа Сингха, нет! Пожалуйста!

– Она не причинила вам зла. Отпусти ее...

– Не могу, сахиб. И вас не могу отпустить. Уже давно племя постановило, что ей суждено умереть. Богиня призывает ее. Вас можно было бы пощадить, если бы вы не были с ней. Вам просто не повезло. Но она... она была избрана.

– Но почему? – спросила Анна шепотом. Голос перестал ей повиноваться. Она смотрела огромными несчастными глазами на своего бывшего слугу.

– Богиня любит изумруды. Ее глаза – изумруды. Как и ваши, мэм-сахиб. Вы будете желанной жертвой для богини, потому что у вас зеленые глаза.

– О нет. Пожалуйста!..

– Не надо бояться, мэм-сахиб. В смерти вы не будете одиноки. Сахиб Пол там. И мы пошлем туда вслед за вами маленькую мисси. С вами будет вся ваша семья.

– Только не Челси! – выкрикнула Анна, обезумев от ужаса.

– Она оказалась в доме как в ловушке. Думаю, что она уже мертва. – Голос Джулиана звучал твердо.