Незримые пути, стр. 9
Если сменишь катушку, перейдешь на более длинные волны — все в порядке, нормальный прием. А на ультракоротких волнах — ничего. Приемник отказывается разговаривать. Уж очень коротка волна. Все детали и материалы ведут себя иначе, чем на других волнах. Надо делать новые детали и тщательно продумать монтаж.
В этом единоборстве с приемником проходили дни.
Нужно было добиться, чтобы в приемнике послышалось шипение — основной признак его работы. Но приемник визжал, гудел, рычал или просто молчал, а шипеть не хотел.
Каждый вечер приемник перемонтировался, каждый вечер менялись десятки его деталей, но результат оставался прежним.
Кто кого?
Наконец, через две недели, приемник сдался и все же зашипел. Но не ласково, как хотелось бы. Свирепое шипение рассерженной дикой кошки, свистящее шипение кобры, примуса, готового взорваться, — все это казалось более миролюбивым, чем ревущий шум побежденного приемника*.
Через три дня удалось окончательно побороть его неистовый нрав.
Мне казалось, что с этим приемником как бы раздвинутся рамки вселенной и сегодня ночью на волне в шесть метров прямо с Марса я услышу голос Аэлиты. Тогда я только что прочитал фантастический роман Алексея Толстого и новую статью о распространении ультракоротких волн, где говорилось, что они, в отличие от длинных волн, пронизывают верхние слои атмосферы. Отсюда я сделал вывод, что подобные волны можно принимать с других планет, если бы там работали радиостанции.
Прошла одна ночь, другая, третья.
Аэлита с Марса молчала. Молчали и земные радиостанции. Диапазон был пуст.
Редко-редко слышался треск от искры зажигания пробегающей мимо машины. Вот и всё…
Скучно сидеть у молчащего приемника. Придется строить свою радиостанцию и не надеяться на марсиан.
Опыты "дальней связи"
Передатчик почти готов. С ним я уже проводил разные опыты. Потом приделал для телефонной передачи дополнительную лампу и поставил передатчик в одном конце коридора, а приемник- в другом. Включил микрофон.
— А ну, говори, — попросил я товарища.
Бегу к приемнику. Сквозь шипение слышен какой-то хрипящий голос. Язык непонятный, в нем не шипящие звуки, а "хрипящие". Такое определение не преду смотрено ни в одной грамматике. Оказывается, на этом новом языке говорил мой приятель.
Надо было добиться передачи на русском языке, то есть провести десятки экспериментов как с приемником, так и с передатчиком.
Тяжелый труд, особенно для человека у микрофона.
Вначале каждый новый опыт проверялся счетом до ста, затем эксперименты постепенно усложнялись и приходилось считать дольше — до двухсот. А когда я попросил приятеля просчитать до пятисот, он взмолился:
— Неужели дойдем до четырехзначных чисел?
Есть над чем призадуматься.
Наутро я принес "Войну и мир" для чтения вслух у микрофона.
К счастью для моего товарища, эксперименты по налаживанию передатчика и приемника закончились раньше, чем Наташа Ростова успела познакомиться с Пьером.
Теперь надо проверить дальность действия передатчика. Значит, опять читать. А работы впереди еще очень много; надо по капельке, по миллиамперу, как говорят радисты, "выжимать ток" в антенну передатчика, увеличивать чувствительность приемника, пробовать разные схемы и разные волны. Словом, мой товарищ должен прочитать перед микрофоном не только "Войну и мир", а полное собрание сочинений Л. Н. Толстого.
Несмотря на заманчивость пополнения нашего литературного образования, мы все же перешли на механизированного диктора. Перед микрофоном поставили патефон.
Пластинок было у нас немного, регулятор в патефоне испорчен, поэтому бас звучал высоким сопрано и певец торопился закончить свое выступление.
И если действительно существуют марсиане и если, как говорят ученые, ультракороткие волны пронизывают все слои атмосферы и выходят в мировое пространство, то обитатель далекой планеты мог бы составить очень хорошее представление о земной литературе и весьма странное — о нашей музыке.
Мы должны были проверить распространение ультракоротких волн в "земных условиях".
Неужели передачу и прием можно наладить, только когда видишь друг друга?
А если не видно, значит, ничего не услышишь?
Вероятно, так.
Пробовали же с дециметровыми волнами. Правда, в том случае мы принимали на детекторный приемник, а, кроме того, волна в пять метров резко отличается от волны в тридцать три сантиметра.
Испытания продолжались. Товарищ утащил передатчик в другую комнату.
Дверь мы закрыли,но передачу все-таки слышали, причем так же громко, как и до этого.
— Открой дверь!
Разницы никакой. Значит, на маленьких расстояниях закрытые двери и даже стены никак не влияют на слышимость?
Сейчас это известно каждому. Но в 1927 году подобные испытания свойств радиоволн были простительны, особенно когда они производились радиолюбителями, не очень искушенными в науке,
"Если в соседней комнате слышно, то, вероятно, и через комнату тоже могут быть перенесены звуки нашего патефона", — рассуждали мы.
Так и получилось.
А через несколько комнат волна пройдет?
Оказывается, проходит. Как будто бы это не о ней писали, что ультракороткая волна не любит препятствий и что ее ближайшие родственники — световые лучи!
В чем же тут дело?
Выясняется, что и световые лучи достаточной мощности могут проникать сквозь препятствия. Например, свет мощной лампы виден сквозь тонкий картон, а пламя свечи не видно.
Значит, все дело в силе светового луча или в нашем случае — в мощности радиопередатчика. Замечу, что построенный нами передатчик работал с такой мощностью, которая требуется для накаливания лампочки карманного фонаря.
Едва мы перенесли приемник на пятый этаж, как уже ничего не стало слышно: во-первых, далеко, а во-вторых, на пути лучей стояла не тонкая перегородка, а надежный экран из нескольких междуэтажных перекрытий.
Чудес в науке не бывает. Открытия мы, конечно, не сделали, а только лишний раз доказали, что теорию всегда следует проверять практикой.
Для новой серии опытов наладили патефон, чтобы он передавал низкие ноты, не торопился. Сотни раз мы крутили какую-то надоевшую и уже хрипящую пластинку.
Так производились опыты первых "дальних связей"- на расстояние всего в несколько десятков метров. Потом постепенно расстояние увеличивалось, а мощность передатчика уменьшалась до тех пор, пока не удалось "оторваться" от осветительной сети и дать для передатчика те же батареи, на которых работал приемник. Тогда стал подвижным и передатчик.
Теперь нужно проверить, как далеко распространяются ультракороткие волны. Опыты мы перенесли на улицу.
Глава пятая
ПО РАЗНЫМ ДОРОГАМ
Разве можно учесть все капризы и своевольный нрав ультракоротких волн, определить законы их поведения, особенно если эти волны бегут по городским улицам? Тут уж за ними никак не угонишься.
И, несмотря на то что мы достали машину и уже несколько дней гонялись за этими волнами, испытывая свой передатчик, все же далеко не всегда и не везде мы могли их принимать.
Капризы этих волн были настолько своеобразны, что они ставили в тупик даже опытных специалистов, а тем более двух радиолюбителей, впервые построивших радиопередатчик.
На городских улицах
Передатчик находился в центре города, на Петровке. Возле аппарата мы оставили одного любителя, который занимался "радиовещанием". Один за всех!
Он заводил пластинки, читал газету, декламировал, выступал с лекцией по радиотехнике, то есть просто читал радиожурнал; наконец, когда ему это надоедало, считал до ста или играл на гитаре…