Призраки озера, стр. 25
– Да.
– Вдвоем с мамой?
– Да.
– А где?
– В Хьюстоне.
– Вы, наверное, очень бедные, да?
Сара пожала плечами. Она никогда не думала об этом под таким углом, но…
– Наверное…
– Это видно по твоей одежде.
– Что видно по моей одежде? – Сара непонимающе оглядела себя. Она была вполне довольна розовыми шортами и полосатой кофточкой.
– Они дешевые.
– Откуда ты знаешь?
Хлоя скорчила рожицу:
– Сразу видно.
Ее взгляд скользнул мимо Сары и остановился на чем-то за ее спиной.
– Эй, это моя книга!
– Я не знала, что она твоя. – Сара посмотрела на книгу. – Она очень интересная.
– Нельзя ее брать без моего разрешения.
– Извини, – обреченно ответила Сара.
Хлоя нахмурилась. Кошка у нее в руках зашевелилась, и девочка, приподняв ее, прижалась щекой к ее шерстке.
– Ты любишь лошадей?
– Очень люблю, – с чувством ответила Сара.
– Мне подарят лошадь на Рождество, папа обещал.
– Везет тебе!
Хлоя оглядела ее с ног до головы.
– А у тебя есть игрушки Бинни Бэйбиз?
Сара кивнула:
– У меня их почти тридцать.
Хлоя фыркнула.
– Всего-то? – презрительно спросила она. – У меня есть все. Ну, почти все, кроме самых редких. Например, как мышонок Трэп. Но папа сказал, если сможет найти, он мне их купит.
– А у тебя есть медвежонок-принцесса? – затаив дыхание спросила Сара. – Мне так ее хочется.
– У меня их две. Одну купил папа, а другую Нана. Хочешь, покажу?
Сара кивнула, не скрывая нетерпения.
– Тогда пошли.
Сара поднялась и пошла по террасе вслед за Хлоей, которая скрылась за одной из стеклянных дверей. Саре не нравилось, что у нее в спальне такая же дверь. Это было слишком страшно: кто угодно мог войти через нее в любой момент, даже когда она спала. Но, похоже, больше никого это не волновало, даже маму. А ей не хотелось вести себя, как маленькая, и признаваться в своих страхах.
Проследовав за Хлоей через стеклянную дверь, Сара оказалась в ее спальне, оформленной в голубых и желтых тонах, с развевающимися голубыми занавесками из льна. Кровать была с балдахином, сшитым из такой же ткани, крупными складками спадавшим на пол. Когда Сара вошла, Хлоя стояла у двери другой, меньшей по размеру, комнаты, примыкавшей к спальне. Подойдя ближе, Сара увидела, что все стены комнаты увешаны полками, сплошь забитыми игрушками. Сара изумленно раскрыла глаза: игрушек было больше, чем в магазине.
– Видишь? – Хлоя указала на шкаф, занимавший целиком один из углов комнаты.
В шкафу было несколько полок, и все они были заполнены вожделенными игрушками.
Сара долго не могла отвести глаз от этих сокровищ, потом посмотрела на Хлою.
– Тебе так везет! – снова искренне сказала она.
Хлоя улыбнулась:
– Хочешь поиграть с ними?
Глава 18
На следующее утро, в воскресенье, вся семья отправилась в церковь. Несмотря на то, что в Хьюстоне Сара и Оливия нечасто посещали церковь – слишком велик был соблазн поспать подольше воскресным утром, – у Оливии сохранились приятные воспоминания о воскресных днях ее детства. Каждую неделю без исключения все семейство Арчер посещало церковь. Только болезнь считалась оправданием, чтобы не пойти туда. Но если ты слишком поздно лег накануне вечером, в субботу, это уважительной причиной не считалось.
Маленькой девочкой Оливия любила церковные праздники, в которых участвовали все прихожане: по пятницам дружно жарили рыбу, а летом часто устраивались ужины, на которые каждый приносил приготовленное им блюдо. Став постарше, она возненавидела дни, когда ее заставляли идти на службу. Но на плантации Ла-Анжель было одно правило для всех – каждый член семьи должен посещать церковь. Без исключения.
Помня об этом неукоснительном правиле, Оливия взяла с собой все необходимое. Себе для таких случаев она прихватила недорогое белое платье из хлопка, купленное в «Кмарте», длиной до колена, с короткими рукавами и пояском, которое всегда носила с колготками телесного цвета и белыми туфлями на высоких каблуках. Платье Сары было более дорогим (она заказала его по каталогу «Детский мир» по ценам сезонной распродажи). Это было бледно-розовое трикотажное платье с темно-розовыми цветами длиной чуть ниже колена, свободного, летящего покроя. В этом платье, в белых кружевных носочках, черных туфельках и с розовым бантом в волосах Сара выглядела как картинка. Хлоя, сидевшая рядом с Сарой на заднем сиденье «Ягуара», была одета в дорогое бледно-голубое платье с короткими рукавами-буфами, с белым воротничком-жабо и с накидкой из прозрачной органзы. Ее светлые волосы были перевязаны на макушке голубыми ленточками и каскадом спадали по спине. Глядя на сидящих рядом девочек, Оливия подумала, как хорошо, что она не стала экономить на Сарином платье: ее дочери не приходилось краснеть за свой наряд.
В это жаркое и влажное воскресное августовское утро мелодичный звон колокола церкви Святого Луки созывал прихожан на богослужение. Звон был слышен даже на окраинах города, и Оливия невольно погрузилась в воспоминания о детстве. Сколько она себя помнила, звон этого колокола был спутником каждого воскресного утра.
В городке Ла-Анжель были еще три церкви: католическая церковь Богоматери Печалящейся, самая большая из всех, Баптистская церковь, которая была больше церкви Святого Луки, и, наконец, церковь Пятидесятников, самая крохотная из всех.
– Ненавижу церковь, – угрюмо пробормотала Хлоя, когда «Ягуар» приближался к церкви Святого Луки. Чуть раньше она тщетно пыталась уклониться от посещения службы, утверждая, что никто уже давно не ходит в церковь. Оливия, которая в юности сама не раз предпринимала такие попытки, могла на своем опыте заверить Хлою, что та только зря сотрясает воздух.
– Ничего подобного, – спокойно возразила Келли, сидевшая впереди, рядом с Сетом, который вел машину. Оливия разместилась на заднем сиденье вместе с девочками.
– Ненавижу, ненавижу! – В голосе Хлои слышалась бунтарская непокорность. Рот ее скривился, нижняя губка выпятилась, руки она скрестила на груди. Глядя на нее, Сара нервно покусывала губу. Оливия ее не осуждала. Казалось, Хлоя вот-вот взорвется.
– Довольно, юная леди, – произнес Сет тоном, не терпящим возражений. Хлоя еще больше скривилась, но промолчала.
В большинстве районов Южной Луизианы господствовала католическая церковь. На севере штата большинство населения были протестантами. В этой же области, находившейся прямо на границе между Акадией и северными районами, католики и протестанты смешались примерно в равных пропорциях. Аристократы англосаксонского происхождения посещали церковь Святого Луки. Прихожанами Баптистской церкви были в основном живущие в городе типичные южане из крестьян, которые зарабатывали на жизнь в «Боутуорксе» и других компаниях. Жители, которые могли похвастаться французским происхождением, хотя таких в Ла-Анжеле было немного, посещали церковь Богоматери Печалящейся. К ним относились, например, кейджены – особая группа луизианцев французского происхождения, – которые составляли костяк прихожан этой церкви. Кейджены происходили от жителей Акадии в Новой Шотландии и были насильно переселены в Южную Луизиану в восемнадцатом веке. Испокон века другие горожане смотрели на эти семьи свысока. «Кейджен» стало бранным словом, и Оливия, в роду которой тоже были кейджены, слегка стыдилась своего происхождения. Семья не скрывала своего мнения, что Джеймс Арчер женился на женщине гораздо ниже себя, вдове кей-джена, Селене Шенье.
Они проехали церковь Богоматери Печалящейся – белое обшитое досками здание в конце Уэст-Мэйн-стрит. Напротив нее расположилось здание суда, построенное еще до Гражданской войны, с аккуратным зеленым газоном. Когда-то это место было центром города. Оливию всегда забавляло, что главная артерия их маленького города называлась Уэст-Мэйн-стрит, поскольку Ист-Мэйн-стрит не существовало. Точнее, когда-то она была, но сама улица и все постройки были смыты наводнением 1927 года и больше не восстанавливались. Уэст-Мэйн-стрит резко обрывалась на пересечении с Читимача-стрит. Именно на этом Т-образном перекрестке стояли церковь Богоматери Печалящейся и здание суда. Церковь Святого Луки находилась на другом конце города, на Кокодрай-стрит, и была живописно расположена на небольшом возвышении среди дубовой рощицы.