Полночный час, стр. 58

– Ты еще многого обо мне не знаешь, – заметила Грейс.

Ну, кажется, Джессика приобрела друзей, которые не смогут доставлять ей травку и вытаскивать из дома по ночам.

Она пожелала дочери спокойной ночи и спустилась вниз.

Как светлый луч из-за грозовых туч, она восприняла улыбку ожидавшего ее в кухне Тони.

– Чем ты так доволен? – спросила она.

– Тем, что я могу освободить тебя от возни на кухне.

– Вижу, ты на все руки мастер. – Приставленный к ней коп не переставал удивлять Грейс.

– Имея пятерых братьев, как я мог не получить хоть минимального навыка по ведению домашнего хозяйства. Хочешь знать самый мой большой секрет?

– Какой же?

– Я в детстве мечтал стать поваром, но, хоть мечта не осуществилась, кое-чему я обучился.

– Тогда ты нашел прямой путь к моему сердцу, – с улыбкой призналась Грейс.

– Это правда? Я уже проник туда?

Тони раскинул руки, чтобы заключить Грейс в объятия, но так и застыл в нелепой позе, потому что сверху спускалась Джессика.

Джессика, судя по всему, не заметила ничего необычного между детективом и матерью.

– Чуви. Как ты думаешь, это подойдет?

– Что за Чуви? О чем ты, я не понимаю.

– Сокращенно от Чуббако. Из «Звездных войн». Разве ты не помнишь?

– Прекрасная кличка, – одобрил Тони.

– Звучит неплохо. Так и решим, Джессика. Я одобряю. И возвращайся в постель.

– Только будь построже с Чуви, Джессика, – посоветовал Тони. – И не надейся, что он надежный защитник. Ему всего восемь недель от роду.

Джессика взлетела вверх по лестнице, как привидение, в своей длинной, до пят ночной рубашке. Дверь за ней затворилась.

Грейс осталась наедине с Тони и с мыслями о проклятом гороскопе, обведенном кружком в газете и возвращавшем ее в давно убранное в глубины сознания прошлое.

39

Утро для Грейс началось с обычного спуска вниз по лестнице из спальни в кухню, но взгляд, брошенный ею на застекленную дверь, ведущую во двор, заставил ее замереть на месте. Джессика и Глория Байер – ее телохранитель – давно позавтракали и отправились в колледж. У Джессики был ключ от нового замка, и она должна была забрать его с собой. Однако какой-то ключ был прилеплен жвачкой к стеклу, причем так, что сразу же попался Грейс на глаза.

– Тони! – позвала она в испуге жалобным голосом и увидела через дверной проем, что он здесь рядом, в кухне, сидит за столом и прихлебывает из фаянсовой кружки свежезаваренный кофе.

Как офицер полиции, отвечающий за ее безопасность, Марино был на посту. По-видимому, он всю ночь не смыкал глаз, и это оставило след на его лице.

На ее зов он тотчас же откликнулся, вскочил на ноги и направился к ней. Даже небритый и с тенями под глазами, Тони Марино был так возбуждающе сексуален.

– Что? – спросил он встревоженно. Старшая из собак вертелась у него под ногами. Он оттолкнул ее и она уставилась на него удивленно и немного обиженно.

– Взгляни сам. – Грейс указала пальцем.

Он посмотрел, и его лицо напряглось.

– По крайней мере, он не смог войти в дом.

Грейс узнала свой старый ключ. Она, обвив себя за плечи, зябко поежилась. Ей стало холодно, несмотря на теплый шерстяной костюм. Все неприятное что, казалось, было пережито, возвратилось.

– Спокойно отправляйся на работу, а я обо всем позабочусь. – Тони поглядел на нее и улыбнулся. Его улыбка была равноценна поцелую. Наверное, если б не собака, пытавшаяся запрыгнуть ему на плечи в ревнивом ожидании ласки, он бы тут же сжал Грейс в объятиях и расцеловал. Но он этого не сделал, и она ощутила какую-то пустоту. Впрочем, для любовных переживаний момент был неподходящий.

Пенвик ждал ее у выхода из гаража и, поздоровавшись, следил за ней сочувственным взглядом, будто знал, какая тревога буквально съедает ее.

Грейс выводила машину на подъездную дорожку – все было так привычно, – а думала о двадцать первом января. Эта дата нависала над ней, как тяжкая грозовая туча.

Рассказать ли обо всем Тони? Или нет?..

Вопрос этот занимал ее настолько, что она в этот день не могла сосредоточиться ни на одном слушании дел в суде. А их, как обычно, во вторник было бесконечное множество – разводы и сопутствующие им имущественные споры, мелкие кражи, жестокое обращение с детьми и хулиганство подростков.

К одиннадцати часам она так устала, будто проработала весь полный день, и поэтому Колин Уилкерсон, представляющий истца в очередном деле, довел ее до белого каления. Он выступал на стороне матери, требующей запретить мужу всякое общение с ее ребенком. Муж не являлся биологическим отцом, но он женился на этой женщине, когда ребенку было всего шесть месяцев, и воспитывал его как собственное дитя. Теперь, после девяти лет супружеской жизни, мать захотела развода и вознамерилась запретить мужчине, который в скором времени станет ее экс-мужем, всякие контакты с ребенком.

– Я могу назвать множество судебных прецедентов, – заявил Колин, торопливо листая копии решений суда, почерпнутых им из архивов. – Мистер Харвей не только не имеет права видеться с Лизой, но и как-то влиять на ее дальнейшее воспитание. Он не является ее биологическим отцом и не удочерял ее и поэтому является по отношению к ней абсолютно посторонним лицом.

Выслушав адвоката со стороны мистера Харвея и заключения эксперта, обследовавшего психологическое состояние девочки, Грейс обратилась к Колину, который сохранял на лице самоуверенную ухмылку, убежденный, что позиции его клиентки незыблемы.

– Девочку зовут Лиза Харвей, я не ошибаюсь?

– Да, она носила это имя. Но миссис Харвей намерена вторично выйти замуж и дать ребенку фамилию ее будущего отчима.

Грейс перевела взгляд на миссис Харвей. Пышнотелая блондинка лет тридцати была по-своему привлекательна для категории тех мужчин, кто любит много плоти и немного ума.

– Таким образом, миссис Харвей предполагает менять отцов своей дочери в зависимости от того, с кем она в данный период состоит в браке?

Колин был застигнут врасплох. Глаза миссис Харвей удивленно расширились.

– Девочка жила и росла как Лиза Харвей и так же записывалась во всех документах? – продолжала Грейс.

– Да, – кивнула миссис Харвей.

– Вы утверждали при составлении документов, что мистер Харвей ее отец?

– Да, конечно, но…

– Когда он фактически им не являлся, – резко оборвала истицу Грейс. Ей было уже достаточно этого произнесенного в зале суда «да». – В таком случае я считаю, что мистер Харвей, давший свое имя ребенку в самом раннем возрасте и материально обеспечивавший его и заботившийся о нем на протяжении девяти лет, имеет на ребенка определенные законом права. В иске миссис Харвей отказано. Дело закрыто.

– Что? Что?! – Миссис Харвей раскрыла рот, будто вытащенная из водной стихии большая рыбина. Щечки ее то раздувались, то опадали. Глаза превратились в два круглых блюдца. – Колин, ты же обещал, что все пройдет как по маслу.

Полненький, темноволосый, в тесноватом костюмчике, мистер Харвей взволнованно заерзал на своем стуле, не веря, что все решилось в его пользу. Его адвокат похлопал клиента по плечу и что-то прошептал ему на ухо.

– Не переживай, Маргарет. Это еще не конец, – в свою очередь, ободрил клиентку Колин.

– Не предоставите ли мне слово, ваша честь?

«Нет!» – хотелось крикнуть Грейс. У нее не было настроения внимать речам Колина Уилкерсона. Но по своему обыкновению он не стал ждать ее позволения. Вероятно, он считал, что кратковременное обладание ее телом дает ему право избегать формальностей, на которых она настаивала.

Он выскочил вперед, встал прямо перед судейским креслом и начал раздраженно:

– Вы персонально пристрастны к моей клиентке, ваша честь. Нет такого закона, чтобы решить дело в пользу ответчика. Вы переносите свои чувства по отношению ко мне на мою клиентку.

Грейс смотрела на него и считала в уме до десяти, чтобы не сорваться. Колин все торчал перед нею, а зал суда постепенно освобождался от досужей публики и пустел. Слава богу, скоро объявят перерыв.