Полночный час, стр. 30

Понемногу произошла обычная «утряска» происшествия. Двоих тупоголовых подручных взяли под арест, Тони Фулкерсон, естественно, улетучился, как и его телохранитель с автоматом. Осталось только собирать гильзы с места перестрелки.

Один малый из колледжа, стонущий от раны в ляжку, был отправлен в госпиталь, остальных семерых арестовали и рассовали по машинам.

Тесная квартирка, снятая на время Фулкерсоном, была битком набита марихуаной, кокаином и «крэком», так что вещественных доказательств было с лихвой. Но по иронии судьбы именно популярного среди тинейджеров «смака» там не обнаружили.

Позже, когда Тони и Домни уже вернулись в свою машину и тронулись с места, Доминик сбросил маску равнодушия и взглянул на брата.

– Я уже решил, парень, что тебе конец, когда тот подонок разразился очередью из своего гребаного автомата. Как же тебя угораздило упасть в нужный момент?

– Я не упал. Кто-то толкнул меня.

Домни недоверчиво покачал головой.

– Ладно, ладно. Возле тебя никого не было. Я-то видел.

– Я говорю, что кто-то меня толкнул в спину, – стоял на своем Тони. – Причем весьма ощутимо.

– А я говорю, что ни одной задницы не было рядом. Ты был один-одинешенек.

Так они добродушно препирались до самого конца дежурства. А на заднем сиденье, слушая их, заливалась беззвучным смехом крохотная призрачная девочка.

22

О произошедшем событии узнали абсолютно все из первого утреннего выпуска местных новостей. Однако Грейс оставалась в неведении вплоть до момента, когда уже опускалась на жесткое судейское кресло.

Все здание суда бурлило с раннего утра. У каждого входа включили металлоискатели, а помощники шерифа в форме деловито осматривали содержимое сумочек, кейсов и портфелей в случае, если рентгеновский контроль тревожно пищал. К счастью, охранники знали Грейс в лицо и небрежно махнули ей, пропуская в здание суда.

Продолжая свой путь по оживленным коридорам, поднимаясь по забитым битком эскалаторам, в надежде вовремя добраться до своего судейского места, Грейс было некогда даже обменяться парочкой слов с коллегами и знакомыми. Второпях она ограничивалась традиционными приветствиями или просто кивком головы.

Утро для нее и так выдалось ужасным: после всех треволнений она забыла нажать нужную кнопочку на будильнике, и они с дочерью проспали. Словно запоздавшие на старте спринтеры, она и Джессика рванулись с максимальной скоростью делать свои утренние дела, поспешно одеваться, глотать пищу и еще выполнять чуть ли не сотню необходимых мелочей, прежде чем покинуть дом до вечера.

По настоятельному требованию Джессики, они потратили пять минут на безуспешные поиски Годзиллы по темным углам. Привлекательные кусочки яблока в открытой клетке остались нетронутыми. Годзилла предпочел голодать, но не показываться из своего укрытия.

В результате после короткой перепалки Грейс настояла, что Джессика не должна идти пешком до колледжа, как обычно, а она ее подвезет. Дождь, хлынувший совершенно внезапно, только способствовал этому решению. Но им обоим без слов было ясно, что страх поселился в их душах. Грейс теперь никогда не разрешит Джессике ходить по улицам одной. Она уже успела предупредить Линду по телефону, что теперь в обязанности ее входит провожать и встречать Джессику из школы.

Ей не хотелось, чтобы Джессика хоть на минуту оставалась предоставленной сама себе. Ее материнский инстинкт постоянно включал где-то внутри ее тревожный звоночек.

Она, разумеется, усмехалась, представив себя в виде робота из мультсериала «Затерянные в космосе», который нелепо вскидывает руки и механическим голосом твердит: «Опасность, опасность, Джессика!» Как бы ни отнеслись братья Марино и департамент полиции к происшествию в ее доме, Грейс была настроена очень серьезно. И намеревалась любыми средствами обезопасить свою дочь.

После звонка Линде Грейс успела дозвониться в охранное агентство. Там ей обещали установить сигнализацию к следующему понедельнику. Третий ее звонок к слесарю также был удачным. Опять же в понедельник все замки в доме будут заменены.

Надо продержаться всего лишь четыре дня, а потом их жилище превратится в неприступную крепость.

– Я-то думал, что вы запоздаете сегодня из-за заварушки в Хеброне, – сказал, сочувственно посмотрев на Грейс, Уолтер, когда она ворвалась в свои владения точно минута в минуту.

«Молния» на ее судейской мантии застегнулась только на три четверти своей длины, и это означало, что ей придется выдерживать жестокую борьбу с этой хламидой в течение всего рабочего дня, чтобы выглядеть одетой соответственно должности.

Конечно, щеки ее неприлично раскраснелись, а нервы не выдерживали, когда она долго заправляла белый воротничок своей блузки под жесткий черный ошейник, символизирующий ее высокое положение по сравнению с другими смертными. Руки ее безуспешно сражались с мерзко-упругим целлулоидом, и поэтому в тоне ее не было удивления, а скорее злость.

– Ну, говори! Что ты мямлишь? – Ей подумалось, что она перепутала что-то в расписании занятий Джессики или пропустила срочное родительское собрание. Но Уолтеру какое до этого всего дело?

– «Нарки отличились»! Как же? Вы ж должны знать.

Грейс не дошла трех футов до судейского места и замерла в неподвижности, вперив взгляд в Уолтера.

– Я ничего не знаю. Расскажи.

– Утром было по телику. Экстренные новости – так они объявили. Неужто вы не слышали?

– Я пропустила передачу. Ну же, говори, не испытывай моего терпения. – Она не в силах была скрыть нарастающего волнения.

– Вы не слышали о том, как расстреливали хебронских ребятишек? – поразился Уолтер.

– Нет! Ну, говори же!

– Ваша честь! Ш-ш-ш. Пожалуйста, потише.

Уолтер многозначительно посмотрел вокруг себя, напоминая, что они находятся в официальном учреждении, а тем более в зале суда. Лилли Бейкер, судебный репортер, уже торчала здесь, на своем постоянном месте, и была готова к работе. Половину стульев занимала обычная для четверга публика – жаждущие бесплатных развлечений одинокие старики и любопытные кумушки.

Все ждали ее. Все думали, что она начнет сейчас вытаскивать кроликов и выпускать голубей из-под своей судейской мантии. Грейс плевала на них.

– Уолтер! Быстренько расскажи мне обо всем. – Грейс понизила голос до шепота. – И не начинай, как ты привык, с сотворения мира, а то я и вправду сойду с ума.

– Ну да ладно, миссис. Конечно, я вас проинформирую. Только все по порядку. Компашка из Хеб-рона – мал мала меньше – заехала на стоянку возле университета, купить кое-что понюхать или покурить. Там есть такой подходящий для них домик. Ну, одного мальца подстрелили. Я не запомнил, как его зовут, но точно знаю, что ваша Джессика с ним не водится, потому что он на два курса старше ее. Он сейчас в университетской больнице, и дела его плохи. Ну а полиция прочесала на рассвете весь университет. Они привели собак, и те обнюхали все закоулки. Предполагают, что тут замешаны крупные деляги. Разумеется, ваша Джессика, да и ее подружки от этого в стороне. Хотелось бы надеяться.

– Господи! – выдохнула Грейс.

Тони Марино предупреждал ее, а она затыкала уши. Он-то знал, к чему это приводит. Ему следовало бы срочно предупредить ее, чтобы она не отправляла Джессику на занятия.

Теперь ее мысль металась меж двумя одинаково ужасными версиями. Или в личном шкафчике Джессики в университете найдут наркотики, или кто-то из ребят, а может, кто повзрослее возложит на нее вину за «наезд» полицейских.

Что делать ей, судье? Если Джессику арестуют за хранение наркотиков, это будет уголовное преступление, и хоть ей дадут условное наказание, как несовершеннолетней, но клеймо останется на всю жизнь, и из памяти полицейских компьютеров его не сотрешь. Но гораздо страшнее, если друзья-приятели сочтут ее осведомительницей.

Вены в голове Грейс готовы были разорваться от притока крови – то холодной, то раскаленной.