По ту сторону небес, стр. 27

— Просто вправьте ее на место, — перебил его Мэт, едва цедя слова сквозь зубы.

Его пальцы, крепко обхватившие ладонь Кэролайн, внезапно так сильно сжались, что ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не сморщиться от боли. Но Мэт, казалось, совсем забыл, что держит ее ладонь в своей; все его внимание было приковано к аптекарю.

— Если в рану попадет инфекция…

— Вправьте ее на место, и все!

— Что ж, ладно. — Мистеру Вильямсу явно очень не понравилась резкость приказа. — Но я заявляю сразу, что снимаю с себя всякую ответственность за возможные последствия. — Он перевел глаза на Даниэля. — Если вы подержите его, мистер Мэтисон, вы и ваш брат, а другой ваш брат поможет мне тянуть… — Тут его взгляд упал на Кэролайн и сразу стал ледяным. — Будет лучше, мисс, если вы нас оставите одних. — Судя по его тону, он слышал о ней, причем эта информация была явно не в ее пользу.

Кэролайн слишком переживала за Мэта, чтобы почувствовать себя оскорбленной. Она посмотрела на его исцарапанное, серое, покрывшееся бисеринками пота лицо, на его открытые плечи, на страшно распухшую окровавленную ногу. Его пальцы так и не выпустили ее руку из плена. Видимо, подсознательно Мэт нуждался в ее поддержке. Кэролайн вдруг поняла, что, несмотря на выстраданный житейский опыт и обретенную мудрость, в ней происходило то, чего она так стремилась избежать: она снова начала привязываться к другому человеку и, кроме себя, волноваться еще за кого-то.

За последние десять лет она потеряла всех, кого когда-либо любила: мать, отца, сестру. Даже те немногие молодые люди, которые нравились ей, когда она была еще совсем юной и не умела защитить от ран чересчур доверчивое сердце, покинули ее, стоило ей дать им понять, что она не намерена согреть их постели до брачной церемонии. Хотя Кэролайн была чиста и целомудренна, как монашка, ей пришлось признаться самой себе в том, что само ее присутствие в заведениях, где играл ее отец, позволяло мужчинам смотреть на нее как на ветреную, легкомысленную или даже доступную женщину. Сознание этого глубоко ранило ей душу, но она прятала боль под фасадом холодного высокомерия. За эти годы Кэролайн хорошо усвоила простой урок: привязанность к любому человеку рано или поздно неминуемо обернется страданием. Она полагала, что со смертью отца и после всего того, что за ней последовало, умерла и ее способность привязываться и испытывать нежные чувства. Но Мэт — в нем было нечто такое, что грозило растопить лед, сковывавший ей сердце, и это пугало девушку. Она ни за что не хотела бы вновь испытать боль.

— Да, разумеется, — деревянным голосом согласилась Кэролайн и, набравшись решимости от своих невеселых мыслей, осторожно ослабила хватку Мэта и высвободила свою ладонь. В ответ Мэт поднял на нее глаза, затуманенные болью и, как ей показалось, страхом. Интуиция подсказывала Кэролайн: он хотел бы, чтобы она осталась. Сжав губы, девушка постаралась не обращать внимания на легкие угрызения совести.

Он все еще смотрел на нее и, казалось, не понимал, что она его покидает. Их глаза встретились, и Кэролайн потребовалось немалое усилие воли, чтобы отвести взгляд. Мэт был добр к ней, по-своему, но добр. В конце концов, если она сможет каким-то образом облегчить ему боль, это будет лишь ответной справедливой наградой за помощь, не более того. И никакая личная привязанность здесь абсолютно ни при чем.

Кэролайн подняла на аптекаря глаза.

— У меня есть средство, которое поможет ему легче перенести страдания, когда вы будете вправлять ему кость. Это лекарство слегка притупляет боль и снимает ее остроту в самый болезненный момент. — Повернувшись к выставленным ею на столике лекарствам, Кэролайн взяла небольшую коричневую бутылочку.

— Что это там у вас? — Голос мистера Вильямса прозвучал неестественно резко.

Кэролайн было непонятно, чего именно он так боялся. «Не взбрело ли ему в голову, что я хочу отравить Мэта?» — подумала девушка. — Может быть, сплетни и слухи заклеймили ее не только как воровку, но и как возможную убийцу?

— Я же сказала. Это лекарство. После него Мэт сможет уснуть. — С этими словами Кэролайн отлила из бутылочки в стакан нужную дозу.

Даниэль, Роберт и Томас следили за ней с тем же напряженным вниманием, что и мистер Вильямс.

— Эй, подожди-ка минутку! — воскликнул Роберт. Он очень встревожился, когда Кэролайн со стаканом в руке повернулась к Мэту. — Мы не позволим тебе…

— Если эта жидкость хоть немного снимет боль, давай ее сюда, — перебил брата Мэт и протянул к Кэролайн руку. Она вложила в нее стакан, но увидя, что он не может его удержать, помогла поднести его ко рту. Мэт быстро проглотил содержимое, затем закрыл глаза и откинулся на подушки.

С минуту никто не проронил ни слова, все глаза были устремлены на Мэта.

— Если от этого ему станет хуже, вина целиком ляжет на вас, — предостерег мистер Вильямс.

Кэролайн не удивилась, услышав в его голосе чуть ли не ненависть. Она давно уже не ждала от мужчин ничего похожего на разумное поведение.

— От этого он только сможет уснуть, и больше ничего, — ровным голосом ответила Кэролайн, ставя стакан обратно на столик возле кровати. Затем повернулась, чтобы выйти из комнаты. Когда она с королевским достоинством направилась к двери, то почувствовала, как четыре пары мужских глаз буквально сверлят ей спину, отчего кожу начало покалывать, словно иголками, а в душе зародилось какое-то смутное беспокойство.

В целом ощущение было далеко не из приятных.

Когда Мэту вправляли кость, он так вскрикнул от боли, что Кэролайн тоже невольно стиснула зубы. Даже ее лекарство, от которого клонило в сон и туманило мозги, не могло полностью защитить мужчину от неизбежного страдания, и все-таки она молила Бога, чтобы Мэт снова провалился в сон, как только момент кризиса останется позади. Кэролайн продолжала заниматься делами, подавляя в себе импульсивное желание снова вернуться на второй этаж, туда, где лежал Мэт. Но с ним был аптекарь и были его братья, он вряд ли нуждался в ее присутствии.

И все-таки, несмотря на принятое решение, девушка напряженно вслушивалась, чтобы не пропустить момент, когда мистер Вильямс соберется уходить. Сама она в это время замесила тесто, накрыла его полотенцем и отставила на время в сторону, пока не поднимется. Кэролайн не переставала удивляться тому, как быстро она включилась в свои повседневные обязанности и привыкла заботиться обо всей их шумной компании. Кэролайн уже научилась делать все необходимое по дому почти автоматически. Теперь день был в разгаре, и пора было подумать об ужине. Для Мэта, если он вообще найдет в себе силы поесть, самым лучшим был бы слабенький бульон. Но остальным понадобится полноценная сытная еда. Их завтрак либо достался Рейли, а может, и какому-нибудь другому животному, либо так и остался лежать в поле.

Начистив целую гору картошки, Кэролайн поставила ее на огонь, добавив несколько пригоршней зелени. Затем принесла из коптильни оленину и насадила ее на вертел жариться. Небольшой кусок мяса она бросила в отдельный котел, где оно должно было долго вариться, пока не станет настолько мягким, что начнет распадаться на волокна. Потом она процедит жидкость и даст Мэту на ужин.

Наконец Кэролайн решила, что мистер Вильямс что-то уж слишком долго тянет с уходом. Он пробыл наверху почти час. Любопытство все-таки пересилило и, оставив ужин довариваться, Кэролайн поднялась вверх по лестнице. На пороге комнаты Мэта она остановилась, и у нее перехватило дыхание от ужасной сцены, представшей ее взору.

Мистер Вильямс, крепко ухватив Мэта за руку, держал его запястье над большой чашкой, которую поддерживал стоявший на коленях у кровати Томас. Он отвернулся, чтобы не смотреть на ярко-красную струйку крови, бежавшую из вены Мэта прямо в подставленный сосуд. Даниэль и Роберт по обе стороны кровати внимательно наблюдали за происходящим. Все три брата были очень бледны. Но лицо Мэта было белым, как у трупа. Он все еще не приходил в сознание, то ли от боли, то ли от лекарства Кэролайн, то ли от того и другого сразу.