Однажды летом, стр. 78

Джонни появился минут через пятнадцать. Рейчел, коротавшая время в комнате ожидания за старым номером журнала «Филд энд стрим», тут же вскочила со стула. Вид у Джонни был взъерошенный – небритый, волосы спутаны, помятое лицо. По его резким движениям и опасному блеску в глазах нетрудно было догадаться, что он взбешен. На левой скуле проступал синяк, в уголке рта запеклась кровь.

– Его били? – опешив, обратилась она к Керри Эйтсу, сопровождавшему Джонни.

– Да, он оказал сопротивление при задержании. Пусть радуется, что ему не предъявляли обвинения за это. Он здорово врезал Скагзу.

– Пошли, Рейчел, – сказал Джонни, смерив Керри Эйтса убийственным взглядом…

– Но они же тебя били! Ты должен подать жалобу, – с негодованием произнесла она, когда Джонни попытался увлечь ее к выходу.

Тот лишь фыркнул.

– Да, верно. Продолжайте жить в стране грез, учитель. А реальность такова, что мне впору радоваться, что они меня не пристрелили.

Он распахнул перед Рейчел дверь, в нетерпении ожидая, пока она выйдет; потом проследовал за ней на улицу.

– Но ты же ни в чем не виноват! И теперь они это знают! Пусть извинятся перед тобой!

Джонни остановился и посмотрел на женщину. Лицо ее полыхало от гнева, вызванного несправедливостью и хамством.

– Иногда ты бываешь так наивна, что просто поражаешь меня, – произнес он и, отпустив ее руку, прошел вперед.

На мгновение Рейчел показалось, что Джонни намеревается идти домой пешком. Но он остановился возле ее машины и, открыв дверцу, устроился на пассажирском сиденье.

Когда она тоже забралась в машину, Джонни сидел, откинувшись на спинку и закрыв глаза.

– Они сказали тебе про Гленду? – спросил он, когда Рейчел включила зажигание.

– Да, это ужасно. Бедная женщина. И бедные дети.

– Да. – Джонни замолчал. Он казался предельно измотанным.

Рейчел, вырулив на улицу, покосилась на него, но не сказала ни слова.

– Она была славной девушкой, – промолвил Джонни. – Хорошим другом. Как подумаю, что она умерла такой смертью…

– Мне так жаль.

– Мне тоже. Чертовски жаль. Но Гленде от этого не легче. – Он сжал кулаки и вдруг резко выпрямился, глаза его зажглись болью и злобой. – Черт, это, видимо, произошло сразу после того, как я уехал! Если бы я вернулся, вместо того чтобы ехать с тобой, то мог бы предотвратить это! По крайней мере успел бы схватить этого ублюдка на месте преступления!

– А мог бы и сам погибнуть, – тихо произнесла Рейчел.

Он покачал головой:

– Не знаю, кто этот негодяй, но его явно хватает только на женщин. Я сомневаюсь, что он смог бы сразиться с достаточно крупным мужиком, который дал бы ему отпор.

– Так ты считаешь, что это тот же человек, который убил Мэрибет?

– Да. Я не очень-то верю в то, что это скопированное убийство. В городке такого масштаба, как Тейлорвилл, это практически невозможно.

– Пожалуй, ты прав.

Они подъехали к магазину Гранта, и Рейчел запарковала автомобиль на стоянке.

Джонни потянулся к ручке дверцы, потом посмотрел на Рейчел, помялся. Когда он заговорил, в голосе его звучала нежность, которой раньше не было.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь. Идешь в церковь?

– Собиралась.

– Еще успеешь. Если поторопишься. Рейчел заглянула в дымчато-голубые глаза, увидела в них одиночество, боль и тоску и деликатно пожала плечами:

– За десять лет я не пропустила ни одной воскресной службы. Думаю, Бог мне простит, если сегодня я нарушу традицию.

– Проведешь этот день со мной?

– С удовольствием.

Джонни улыбнулся. Сладкая улыбка пронзила ее сердце. В этот момент Рейчел вдруг открылось нечто очень важное, что долгое время зрело в подсознании, а сейчас приобрело конкретные очертания. Хотя она с самого начала горячо защищала Джонни, искренне верила в то, что он не убивал Мэрибет Эдварде, тем не менее ей все время приходилось сражаться с эпизодическими всплесками сомнения. Теперь с этим было покончено. Джонни был невиновен – невиновен так же, как и она.

У Рейчел разом отлегло от сердца, она испытала невероятное чувство свободы.

Они провели весь день вместе, по молчаливому взаимному согласию избегая говорить и даже думать о страшном событии, происшедшем прошлой ночью. Рейчел поднялась в квартиру к Джонни и хоть и неохотно, но все-таки разрешила представить себя Волку, который, впрочем, выказал расположения не больше чем при первой встрече. Под суровым и недоброжелательным взглядом собаки Рейчел терпеливо ждала, пока Джонни примет душ. Когда он вышел из ванной, обмотанный полотенцем, она кинулась в его объятия. Впервые они занимались любовью в постели и оба обнаженные.

– Я скучал по тебе, – признался он уже потом, когда после бурных ласк она лежала, положив голову ему на грудь, перебирая пальцами жесткие крутые завитки.

– Я тоже скучала. – Рейчел приподняла голову и улыбнулась ему. Их позы были ленивыми и раскрепощенными – ее нога лежала поверх его ног, а он обнимал ее за плечи, нежно поглаживая мягкую кожу. Одеяло затерялось где-то в углу кровати.

– Я много думал о том, что ты мне наговорила в ту ночь. Ну, что я вдрызг пьян и куртка у меня рваная…

– Я психовала.

– Я знаю, – Джонни едва заметно улыбнулся. – Ты прелесть, когда психуешь.

Рейчел туго намотала на палец завиток волос, так что Джонни вскрикнул. Убрав ее пальцы, он растер грудь и укоризненно посмотрел на нее.

– Больно же.

– Я и хотела, чтобы было больно. Ненавижу, когда меня называют прелестью.

– Но так оно и есть. Ты самое прелестное создание из всех, кого я встречал в своей жизни. Особенно прелестна твоя за…

Он уже готов был произнести слово «задница», но Рейчел мгновенно прикрыла ему рот ладонью.

– Не выражайся, – сказала она. Он повел бровью и убрал ее руку, положив обратно на грудь.

– Пытаешься перевоспитать меня?

– Да.

– Хорошо. Может, мне это и пойдет на пользу. И опять-таки я возвращаюсь к тому, что хотел сказать.

– Что именно?

– Ты была права. Прошлой ночью я был пьян. Но больше это не повторится.

– Ты это серьезно? – Рейчел не верила своим ушам. Джонни кивнул: