Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии, стр. 110

– Мисс Райлли! – воскликнула я. – Это неправда. Я знаю, что это не так.

Она продолжала, не обращая на меня ни малейшего внимания:

– Ей было недостаточно обожания мужа. Ей надо было еще дурачить этого длинноногого идиота Меркадо. Потом она принялась за Билла. Билл – здравомыслящий малый, но она доводила его до полного замешательства, совершенно сбивала с толку. Карлом Рейтером она просто развлекалась, мучая его. Это было проще простого. Он впечатлительный мальчик. И она предпринимала весьма решительные шаги в отношении Дейвида.

Дейвид был для нее развлечением поинтереснее, потому что он вступил в борьбу. Он воспринимал ее очарование, но нисколько не поддавался ее влиянию. Я думаю, что у него хватило ума догадаться, что на самом деле ее не интересует никто. Вот поэтому-то я ее так и ненавижу. Она бесчувственная. Ей не нужны были романы. С ее стороны это были просто хладнокровные эксперименты и забавы – сталкивать людей и настраивать их друг против друга. Она тоже барахталась в этом. Она из тех женщин, кто за всю жизнь ни с кем не поссорится, но там, где они находятся, постоянно возникают ссоры! Они вызывают их. Это же Яго в юбке. Ей непременно нужна драма, но она сама не хочет в ней участвовать. Она всегда в стороне, дергает за ниточки, наблюдает, получает удовольствие. Вы понимаете, что я, собственно, хочу сказать?

– Я понимаю, может быть, больше, чем вы думаете, – сказал Пуаро.

Я не могла определить его голоса. В нем не было возмущения. Он звучал… о господи, мне все равно этого не объяснить.

Шийла Райлли, кажется, догадалась, потому что лицо ее залилось краской.

– Вы можете думать, что вам угодно, – сказала она. – Но я непредвзято сужу о ней. Она была умная женщина, она скучала и производила опыты… на людях, как люди производят опыты с химическими веществами. Ей нравилось смеяться над чувствами бедняги Джонсон и, видя, как та старается не сдаваться, восхищаться своей умелой игрой. Она любила доводить маленькую Меркадо до белого каления. Она любила задевать за живое меня, и ей это к тому же всегда удавалось! Она любила разузнавать все о людях и держать их потом в руках. Нет, я не говорю, что это был настоящий шантаж, нет, она только давала понять, что она кое-что знает, и оставляла человека в неведении, как она хочет распорядиться этим знанием. Бог мой, эта женщина была артистка! И в ее методах не было ничего грубого!

– А муж? – спросил Пуаро.

– Она старалась никогда не причинять ему боли, – помедлив, сказала мисс Райлли. – Я никогда не видела, чтобы она была с ним неласкова. Я думаю, она его любила. Он – прелесть, погружен в свой собственный мир, в свои раскопки, в свои теории. Он боготворил ее и считал совершенством. Это могло раздражать некоторых женщин. Ее это не беспокоило. Он в определенном смысле жил в мире иллюзии, и все-таки это не был мир иллюзий, потому что по отношению к нему она была именно такой, какой он представлял ее себе. Хотя трудно совместить это с… – Она замолчала.

– Продолжайте, мадемуазель, продолжайте, – сказал Пуаро.

Она вдруг повернулась ко мне:

– Что вы рассказывали о Ричарде Кэри?

– О мистере Кэри? – изумленно спросила я.

– О ней и о Кэри?

– Ну, я заметила, что они не очень-то ладили.

К моему удивлению, она разразилась смехом.

– Не очень-то ладили! Глупость! Он по уши в нее был влюблен. И это раздирало его на части, потому что Лейднеру он был предан. Они дружат уже много лет. И для нее этого, конечно, было достаточно. Она задалась целью встать между ними. Но все равно, я предполагаю…

– Eh bien? [112]

Она нахмурилась, погрузившись в размышления.

– Я считаю, что тут она далеко зашла и не только сама кусалась, но и ее укусили! Кэри привлекателен. Он чертовски привлекателен… А она была холодный дьявол… но я считаю, что она потеряла свою холодность с ним…

– Это просто позор, что вы тут говорите, – вскрикнула я. – Да они ведь едва разговаривали друг с другом!

– Да что вы? – И она обрушилась на меня: – Ни черта вы не знаете! В доме это было: «мистер Кэри» и «миссис Лейднер», но они обычно встречались на стороне. Она спускалась по дорожке к реке, а он одновременно уходил на час с раскопок. Они встречались во фруктовых посадках.

Однажды я наблюдала, как он широкими шагами уходил от нее на свои раскопки, а она стояла и смотрела ему вслед. А я, я считаю… я поступила как бесстыжая женщина. У меня был с собой неплохой бинокль, я навела его и хорошо увидела ее лицо. И если вы меня спросите, я скажу, что она без памяти любила Ричарда Кэри… – Она опять остановилась и взглянула на Пуаро. – Простите, что я вмешиваюсь в ваше дело, – сказала она с кривой усмешкой, – но я думаю, что вам хотелось бы иметь правильное представление о местном колорите. – И она торжественно вышла из комнаты.

– Пуаро, – закричала я. – Я не верю ни одному ее слову!

Он посмотрел на меня, улыбнулся и как-то очень странно произнес:

– Вы, сестра, не можете отрицать, что мисс Райлли пролила определенный свет на дело.

Глава 19

Новое подозрение

Мы ничего больше не успели сказать, потому что пришел доктор Райлли и пошутил, что избавился от самых надоедливых больных.

Они с Пуаро вступили в своеобразную медицинскую дискуссию о психологии и состоянии психики автора анонимных писем. Доктор приводил известные ему из практики случаи, а мистер Пуаро рассказывал истории из своего опыта.

– Это не так просто, как кажется, – заключил он. – Тут и стремление к власти, и, очень часто, сильное чувство собственной неполноценности.

Доктор Райлли кивнул.

– Вот почему часто автора анонимных писем начинают подозревать последним. С виду тихий маленький человек, кажется, и мухи не обидит, сама доброта и христианская кротость, а внутри клокочет ярость ада! – Пуаро немного задумался. – А как на ваш взгляд, не было ли у миссис Лейднер каких-либо проявлений чувства собственной неполноценности?

Доктор Райлли, посмеиваясь, чистил свою трубку.

– Менее всего я бы мог приписывать ей это чувство. Жить, жить и еще раз жить – вот к чему она так стремилась, вот что она осуществляла!

– Не считаете ли вы возможным, с точки зрения психологии, что она сама писала эти письма?

– Да, считаю. Но, если она их и писала, причиной тому была ее склонность драматизировать свою жизнь. У миссис Лейднер в ее личной жизни было что-то от кинозвезды. Ей надо было обязательно быть в центре всего, в свете рампы. По закону противоположностей она вышла замуж за Лейднера, наиболее склонного к уединению из всех людей, которых я знаю. Он обожал ее, но обожания у камелька ей было мало. Ей надо было быть к тому же еще и преследуемой героиней.

– Так что, – улыбнулся Пуаро, – вы не разделяете его версию, что она писала их и потом забывала о том, что делала это?

– Нет, не разделяю. Я не отверг эту мысль в его присутствии: не очень-то скажешь мужчине, который только что потерял нежно любимую жену, что она, эта его жена, бессовестно выпячивала свою личность и чуть не свела его с ума своим страстным стремлением удовлетворить свою потребность к драматизации обстановки. Собственно говоря, любому мужу говорить правду о его жене – неосмотрительно! Забавно, но это так, я могу большинству женщин доверить правду об их мужьях. Женщина может спокойно услышать, что ее муж дрянь, мошенник, наркоман, неисправимый лгун и вообще – свинья. Она и глазом не моргнет и ни в малейшей степени не уменьшит свою привязанность к этому животному. Женщины – удивительные реалистки.

– Откровенно, доктор, каково все же ваше окончательное мнение о миссис Лейднер?

Доктор Райлли откинулся на стуле и медленно выпустил из трубки клубы дыма.

– Откровенно… Знаете, трудно сказать! Я не так уж хорошо ее знал. Да, она была очаровательна, и весьма. Умна, отзывчива… Что еще? У нее не было никаких, в обычном понятии, неприятных недостатков. Она не была ни чересчур чувственной, ни ленивой, ни даже особенно тщеславной. Она была, как я всегда считал (но у меня нет доказательств), искусной лгуньей. Чего я не знаю (и что бы я хотел знать), это – лгала ли она себе или только другим людям. Я лично неравнодушен к лгуньям. Женщина, которая не лжет, – женщина без воображения и без чувств. Я не думаю, что она на самом деле «охотилась за мужчинами», – это у нее было просто спортивное увлечение поражать их «стрелами из своего лука». Если вы поговорите с моей дочерью насчет…