Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии, стр. 105

– По какой причине?

Я рассказала о сходстве почерка на письме, которое показал мне мистер Коулман.

Пуаро повернулся к доктору Лейднеру:

– Вы тоже заметили сходство?

Доктор Лейднер кивнул.

– Да, заметил. Почерк был мелкий и неразборчивый, некрупный и благородный, как у Луизы, но в нескольких письмах он выглядел так же. Я вам покажу.

Из внутреннего нагрудного кармана он вытащил несколько писем и наконец отобрал листок одного из них, который он вручил Пуаро. Это была часть письма, написанного ему женой. Пуаро тщательно сравнил его с анонимными письмами.

– Да, – пробормотал он. – Да. Имеется ряд сходных черт – любопытный способ выводить «с», характерное «е». Я не эксперт по почеркам и не могу заявить с определенностью (собственно говоря, я не встречал еще двух экспертов, мнения которых бы совпадали), но любой может, по крайней мере, сказать, что сходство этих двух почерков очень заметно. Представляется весьма вероятным, что все они написаны одним лицом. Но это нельзя утверждать категорически. Нам необходимо учесть всевозможные непредвиденные обстоятельства.

Он откинулся на стуле и принялся рассуждать.

– Есть три версии. Первая – сходство почерков – чистое совпадение. Вторая – угрожающие письма написаны самой миссис Лейднер по какой-то невыясненной причине. Третья – они написаны кем-то, кто намеренно копировал ее почерк. Зачем? Кажется, в этом нет смысла. Одна из этих трех возможностей должна быть верной.

Он раздумывал еще несколько минут, потом повернулся к Лейднеру и с прежней живостью спросил:

– Когда у вас возникла мысль, что автором этих писем скорее всего является сама миссис Лейднер, какую вы на этот счет построили теорию?

Доктор Лейднер покачал головой.

– Я постарался как можно скорее выбросить эту мысль из головы. Мне она показалась чудовищной.

– Вы не искали никаких объяснений?

– Ну, – нерешительно заговорил он, – я подумал, не подействовали ли на рассудок моей жены тревоги и размышления о прошлом. Мне казалось, она могла написать эти письма, не отдавая себе в том отчета. Это возможно, не так ли? – добавил он, поворачиваясь к доктору Райлли.

Доктор Райлли поджал губы.

– Человеческий мозг на многое способен, – неопределенно ответил он и бросил быстрый взгляд на Пуаро.

Тот, почтительно поклонившись ему, не стал развивать эту тему.

– Письма – интересный момент, – сказал он. – Но нам надо сосредоточиться на деле в целом. Имеются, на мой взгляд, три возможных объяснения.

– Три?

– Да. Объяснение первое – самое простое: первый муж вашей жены еще жив. Он сначала угрожает ей, а затем приступает к осуществлению угроз. Если мы примем это объяснение, то наша задача сведется к тому, чтобы установить, как он смог проникнуть вовнутрь, затем выбраться и его при этом никто не заметил.

Объяснение второе: миссис Лейднер по своим собственным мотивам (мотивам, вероятно, более понятным медикам, чем профану) сама пишет письма с угрозами. Дело с газом подготовлено и осуществлено ею (помните, именно она разбудила вас, сказав, что почувствовала запах газа). Но если миссис Лейднер писала сама себе письма, то ей не грозила опасность от их предполагаемого автора. Следовательно, убийцу надо искать где-то в другом месте. Практически среди вашего персонала. Да, – это в ответ на ропот протеста со стороны доктора Лейднера, – это единственный логичный вывод. Для того чтобы удовлетворить личную антипатию, кто-то из ваших сотрудников убил ее. Этот человек, вероятно, знал о письмах – или знал, во всяком случае, что миссис Лейднер боялась или делала вид, что боится кого-то. Этот факт, по мнению убийцы, делал убийство совершенно безопасным для него. Он чувствовал уверенность, что оно будет приписано постороннему, таинственному автору угрожающих писем. Вариант этого объяснения состоит в том, что убийца, будучи осведомленным о прошлом миссис Лейднер, сам писал эти письма. Но в таком случае не вполне ясно, зачем преступнику понадобилось копировать почерк миссис Лейднер, поскольку мы видим, что ему или ей было бы выгоднее показать, что они написаны посторонним.

Третье объяснение, на мой взгляд, наиболее интересное: я предполагаю, что письма подлинные, что они написаны первым мужем миссис Лейднер (или его младшим братом), который является участником экспедиции.

Глава 16

Подозреваемые

Доктор Лейднер вскочил на ноги.

– Этого не может быть! Решительно не может быть! Абсурдная мысль!

Мистер Пуаро посмотрел на него вполне спокойно, но промолчал.

– Вы хотите сказать, что кто-то из экспедиции – бывший муж моей жены и что она его не узнала?

– Совершенно верно. Поразмышляйте немного над фактами. Приблизительно пятнадцать лет назад ваша жена жила с этим человеком несколько месяцев. Узнала бы она его, если бы встретилась с ним по прошествии такого времени? Я думаю, нет. У него изменилось лицо, изменилось телосложение. Голос, может, и не изменился, но об этом он в состоянии позаботиться сам. И помните: она не искала его среди собственного окружения. Она представляла его себе как незнакомца, где-то на стороне. Нет, я не думаю, чтобы она узнала его. И есть вторая возможность – младший брат, в те дни – ребенок, так страстно преданный старшему брату. Он теперь мужчина. Узнает ли она ребенка десяти или двенадцати лет в мужчине лет тридцати? Да, есть молодой Уильям Боснер, который должен расплатиться. Помните, брат в его глазах мог не выглядеть предателем, а напротив, представлялся ему патриотом, мучеником за собственную страну – Германию. В его глазах миссис Лейднер – изменница, изверг, пославшая его любимого брата на смерть! Впечатлительный ребенок способен поклоняться великому герою, и молодым умом легко может овладеть мысль, которая сохранится и у взрослого человека.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор Райлли. – Распространенный взгляд, что ребенок легко все забывает, не совсем верен. Многими людьми всю жизнь руководит мысль, которая произвела на них сильное впечатление еще в очень юном возрасте.

– Bien. У вас налицо обе эти возможности. Фредерик Боснер в настоящее время мужчина пятидесяти с лишним лет, а Уильяму Боснеру тридцать с небольшим. Давайте подойдем к участникам вашей экспедиции с этих двух точек зрения.

– Это выдумки, – пробормотал доктор Лейднер. – Мой персонал! Сотрудники моей собственной экспедиции!

– И, следовательно, считаются вне подозрений, – сухо сказал Пуаро. – Commencons! [108] Кто бы определенно не мог быть Фредериком или Уильямом?

– Женщины.

– Естественно. Мисс Джонсон и миссис Меркадо вычеркиваются. Кто еще?

– Кэри. Мы с ним вместе работали еще до того, как я встретил Луизу.

– К тому же и возраст. Ему, пожалуй, тридцать восемь – тридцать девять. Слишком молод для Фредерика, слишком стар для Уильяма. Теперь остальные. Есть отец Лавиньи и мистер Меркадо. Оба могли бы быть Фредериком Боснером.

– Достопочтенный сэр, – воскликнул доктор Лейднер с раздражением и насмешкой. – Отец Лавиньи известен во всем мире как специалист по эпиграфике, а Меркадо многие годы работал в широко известном нью-йоркском музее. Это же невозможно, чтобы тот или другой был тем человеком, о котором вы думаете!

Пуаро слегка замахал рукой.

– Невозможно! Невозможно! Это слово для меня ничего не значит! Невозможное я всегда исследую особенно тщательно! Но пока пойдем дальше. Кто у вас еще есть? Карл Рейтер, молодой человек с немецким именем. Дейвид Эммотт…

– Не забудьте, он был со мной два сезона.

– Он выдержанный молодой человек. Если бы преступление совершил он, это не было бы в такой спешке. Все было бы очень хорошо подготовлено.

Доктор Лейднер отчаянно зажестикулировал.

– И, наконец, Уильям Коулман, – продолжал Пуаро.

– Он – англичанин.

– Pourquoi pas? [109] Не говорила ли миссис Лейднер, что мальчик покинул Америку и след его пропал? Он вполне мог оказаться в Англии.