Никому не говори…, стр. 54
Да, Сандра лежала в ванне. Полностью одетая, только без туфель, согнув колени и уронив голову на закругленный чугунный бортик. Ее ноги были связаны толстой веревкой, руки заломлены за спину и, судя по всему, тоже связаны. Она насквозь промокла и была залита кровью. Кровь была на ее лице, шее и капала в красную воду, исчезавшую в сливном отверстии. Рот негритянки был заклеен серебристой липкой лентой.
Карли испуганно вскрикнула. Сандра открыла глаза и несколько раз моргнула. Взгляд у нее был затуманенный.
– Сандра! О боже, Сандра, что случилось?
Лепеча что-то бессвязное, Карли нагнулась над ванной и потянулась к ленте, заклеивавшей рот Сандры. Вдруг глаза подруги, тупо смотревшие ей в лицо, приобрели осмысленное выражение и уставились в сторону. Потом они широко раскрылись и наполнились ужасом.
Что-то – нет, кто-то – стоял за ее спиной. Карли поняла это в тот же миг и стремительно обернулась.
Глава 28
Человек во всем черном, с лицом, закрытым капюшоном, устремился к ней, и у Карли чуть не разорвалось от страха сердце. Видимо, когда она вошла, человек стоял за дверью и выжидал. Карли поняла это за долю секунды, а потом закричала.
Душераздирающий крик отразился от потолка, стен, пола и умолк. Хьюго шарахнулся и исчез под ванной. Стакан, который она держала, упал на пол и разбился; осколки и брызги оранжевой жидкости разлетелись во все стороны. Белая, как мел, рука потянулась к ее предплечью, но промахнулась на несколько миллиметров. Карли снова закричала, отпрянула и нырнула за другой конец ванны, едва увернувшись от ножа, который незнакомец сжимал в руке. – Иди сюда.
Его хриплый, скрежещущий голос был приглушен капюшоном, шумом льющейся воды, эхом криков Карли и оттого казался еле слышным. Онемевшая от ужаса, мокрая, окровавленная, Сандра вращала глазами и билась в ванне, как выброшенная на берег рыба. Ее движения привлекли внимание человека в капюшоне. Он глухо зарычал и наставил на Сандру нож, не сводя глаз с Карли.
Карли закричала, прыгнула к нему и толкнула изо всех сил. Клинок с жутким металлическим звоном ударился о кафель в нескольких сантиметрах от плеча Сандры. Застигнутый врасплох, убийца качнулся назад и чуть не упал.
– Сука!
Он восстановил равновесие и погнался за Карли, так и не успевшей добежать до двери. Она протиснулась за ванну, впервые в жизни благодаря небо за свое хрупкое телосложение, позволившее ей пролезть в узкую щель между бортиком и стеной.
Мужчина не мог последовать за ней, для этого он был слишком грузным. Когда он попытался это сделать, Карли смогла разглядеть его мясистые руки, плотное туловище в широкой черной куртке и самодельный капюшон с прорезью для глаз. Он был обычного среднего роста, но в замкнутом пространстве казался огромным. Все это Карли заметила за долю секунды до того, как он изогнулся, протянул руку и схватил ее.
Когда жесткие, грубые пальцы больно впились в ее обнаженное предплечье и рванули вперед, Карли завопила, как баньши. Мужчина был намного сильнее ее, и Карли едва не оказалась у него в руках, но в последний момент успела ухватиться за край ванны. Потеряв равновесие, она свалилась прямо на Сандру и перевернулась на спину. Тело Сандры подалось вниз, Карли ощутила прикосновение тепловатой воды к бедрам и ягодицам и изо всех сил уцепилась за борта ванны, пытаясь подняться.
Когда Карли упала, мужчина выпустил ее руку, но это уже не имело большого значения. Она с ужасом поняла, что беспомощна, как черепаха, перевернутая на спину. Карли неистово брыкалась, руки скользили по мокрому фаянсу… Подняться и убежать она уже не могла. Когда убийца поднял нож и начал опускать его, целясь ей в грудь, Карли снова закричала.
Она попыталась уклониться от ножа, но спас Карли мощный толчок Сандры снизу, после которого она перевалилась через край ванны и упала на пол.
Нож снова пролетел мимо, издав все тот же жуткий металлический звон, и Карли еще раз вскрикнула, приземлившись на четвереньки. Вода, выплеснувшаяся вместе с ней, смешалась с соком, кровью и образовала на полу красноватую лужу. Карли поняла, что часть этой крови – ее, потому что она порезалась – то ли о большой осколок стакана, то ли о нож. Кровь струйкой текла из ее левой ладони, но перепуганная Карли не чувствовала пореза и не ощущала боли.
Это был настоящий шок. Услышав сиплый крик, Карли подняла глаза и увидела, что убийца поскользнулся и едва не упал на мокрый пол.
Она рвалась к двери – теперь путь был свободен, – но, как в кошмарном сне, никак не могла добраться до цели. Руки и подошвы теннисных туфель скользили по мокрым плиткам. Карли слышала чавканье его ботинок, хриплое дыхание и хруст осколков под ногами. Ощущала запах апельсинового сока, мыла, собственного страха и чего-то еще, страшный сладкий запах, от которого голова кружилась, а живот сводило судорогой. Ее щеки коснулась тряпка – холодная, мокрая, пропитанная чем-то отвратительно сладким. Запах…
Карли окатила волна ужаса. Она снова оказалась во власти кошмара. Запах…
Он стоял над ней и пытался прижать эту ужасную мокрую тряпку к ее лицу.
Карли ударила его по руке, упала набок и заскользила по битому стеклу…
Тряпка – белая, ничем не примечательная, сложенная вчетверо – упала на пол прямо перед ее носом. Запах…
Скопившаяся на полу вода тут же поглотила его. Мерзкий запах исчез.
– Попалась, дрянь!
Карли в ужасе подняла взгляд, и тут он прыгнул на нее, как кот на птенца, нагнулся, схватил за волосы и запрокинул ей голову. Карли стояла на четвереньках и цеплялась ногтями за скользкий кафель, стараясь вырваться.
Она посмотрела на черный капюшон палача и поняла, что видит его глаза сквозь отверстия, прорезанные ножницами. Налитые кровью глаза холодного бледно-голубого цвета, почти без ресниц, с маленькими черными зрачками, напоминавшими булавочные головки, были полностью лишены выражения. В них не было ничего человеческого. Было ясно, что их владелец зарежет ее без всяких угрызений совести.
«Это невозможно», – мелькнуло в голове у Карли. Сердце бешено билось где-то возле горла, мешая дышать. Это был не человек, а облаченное в черное чудовище из фильма ужасов, с ножом, в обтянутых хирургическими перчатками руках. Карли так перепугалась, что не могла вздохнуть, не могла двинуться; руки и ноги онемели, налились свинцом, а все происходившее казалось ей кошмарным сном.
– Теперь я вспомнил тебя, – прохрипел он жутким сдавленным шепотом. Он наклонился над Карли. Широко раскрыв глаза и всхлипывая от страха, Карли не видела ничего, кроме занесенного над ней ножа. Сверкавшей полоски стали, которой было суждено перерезать ей горло.
Она слышала шум воды, свое частое дыхание и более глубокое хриплое дыхание убийцы. Ощущала руку, вцепившуюся в ее волосы, холодный и скользкий кафель под своими пальцами и бешеный стук собственного сердца. В ее мозгу осталась только одна мысль: «Сейчас я умру».
Если судить по порезу на руке, больно не будет. Она ничего не почувствует. Клинок глубоко вонзится в ее плоть, она ощутит шок, из раны хлынет теплая кровь, но она этого уже не почувствует, не ощутит ничего, кроме жалкого чувства собственной бренности, а затем все исчезнет…
Она не хотела умирать.
– Нет! – закричала Карли. Громкое эхо зазвенело в ушах, заглушив гул пульсировавшей в них крови, шум бегущей воды и заставило ее вернуться к действительности. На миг она забыла обо всем на свете, кроме инстинкта самосохранения.
Когда смертоносное серебристое лезвие устремилось к ее беззащитному горлу, она вскрикнула и рванулась влево. Нож срезал прядь волос с головы Карли и вонзился ей в плечо. Она почувствовала острую боль, затем ледяной ожог.
Убийца чертыхнулся, снова дернул Карли за волосы, запрокинул ей голову, готовясь нанести повторный удар, и Карли закричала опять, на этот раз уже ни на что не надеясь. Сердце билось так часто, что болела грудная клетка. Карли прошиб холодный пот; она смотрела в лицо неминуемой смерти.