Чужая жена, стр. 25
Тот самый волнующий запах.
Когда самолет приземлился, Том был настолько возбужден, что едва смог встать и идти.
Tea, Кенни и Том оставили свои автомобили в аэропорту Джексона. Лимузина же, заказанного для Ронни, нигде не было видно.
– Ронни, давай я тебя подвезу, – предложила Tea.
Том непременно вынул бы из кармана мобильный телефон и устроил разнос компании по прокату автомобилей, но у него были заняты руки: он нес свои вещи и чемодан Ронни. Кенни пыхтел под тяжестью чемодана Tea.
Оставалось только надеяться, что никому не придет в голову обратить внимание на подобное разделение труда.
– Спасибо, Tea. Может быть, Том сможет меня отвезти? Мне хотелось бы с ним поговорить, – сказала Ронни.
Слова ее прозвучали так, как будто желание поговорить с Томом было самым естественным на свете. Однако Том слишком хорошо представлял себе, о чем Ронни будет с ним разговаривать.
– Да, конечно, – отозвался он.
Увы, отказ вызвал бы крайнее удивление присутствующих, и к тому же разговор все равно неизбежен, и он хотел оттянуть его исключительно из трусости.
Собравшиеся на западе тяжелые тучи могли бы послужить символом его настроения.
Ронни прошла вместе с ним к его машине. Она не сказала ему ни слова, но он видел, что она крайне довольна. Ее настроение было безоблачным.
В воздухе стояло предгрозовое затишье. Даже флажок на столбе, указывающий направление ветра, безжизненно свисал вниз.
Ронни помахала Tea. Том поставил чемоданы на асфальт, отпер багажник, открыл дверцы машины, вставил ключ зажигания в замок и включил кондиционер. Только после этого он уложил чемоданы в багажник. Ронни уже сидела в машине.
Садясь за руль, Том чувствовал себя человеком, которого ведут на казнь.
ГЛАВА 17
Несмотря на легкое похмелье и почти бессонную ночь, Ронни чувствовала себя великолепно. Она перестала быть куклой Барби. Она окунулась в жизнь и вновь обрела себя. У нее завязались отношения с Томом, и нельзя сказать, чтобы это вышло случайно.
Том посмотрел на нее. Морщинки вокруг глаз и в уголках губ сделались резче, чем обычно. Сдерживая улыбку, Ронни подумала, что мрачный вид Тома вызван бессонной ночью.
– Я позвонила из отеля и отменила лимузин, – сказала она небрежно. – Ты еще не наорал на них?
Тон его отрывистого ответа не понравился Ронни. Она нахмурилась.
Тучи уже затянули все небо. На стекло упали первые капли дождя.
– Тебе не трудно отвезти меня домой?
Вопрос прозвучал скорее как утверждение. Ронни знала, что ему не трудно. Странная близость, возникшая между ними в первый день знакомства, пустила корни и окрепла. Он стал ее союзником, другом, доверенным лицом и даже – почти любовником. Ей казалось, что она может читать его мысли.
Том опять глянул в ее сторону и покачал головой. Капли застучали чаще. Том включил “дворники”. Благодаря кондиционеру в машине становилось прохладно.
– Ты очень благородно поступил, когда никому ничего не рассказал. Спасибо.
– Не стоит.
Прошло еще две минуты. Ронни заговорила опять:
– Ты молчальник, да? За весь день ты и двух фраз не сказал.
– Ронни… – сказал он и умолк.
Дождь теперь лил как из ведра, и асфальт как будто кипел под беспрестанными ударами тяжелых капель.
На повороте с Брандон-роуд на шоссе машина встала у светофора, так как горел красный свет.
– Нет, я ничего не имею против. Молчальники всегда притягательны. А ты, на мой взгляд, притягателен в любом случае, молчальник ты или нет.
Ронни говорила ласково и чуточку насмешливо. А его лицо словно окаменело. Пользуясь случаем, она отстегнула ремень, встала на одно колено, обвила его шею рукой, повернула его голову к себе и крепко поцеловала. Том застыл на мгновение, потом поцеловал ее в ответ. Его язык проник в ее рот, пальцы запутались в длинных волосах.
Сзади раздались нетерпеливые гудки. Пока они целовались, загорелся зеленый сигнал светофора. Том резким движением усадил Ронни на место и нажал на газ.
– Зря ты не разбудил меня ночью, – улыбаясь, сказала Ронни и вновь застегнула ремень.
– Перестань, Ронни. – Она снова ничего не могла прочесть на его лице. – Я не собирался тебя будить.
Улыбка Ронни, весь день не покидавшая ее губ, погасла.
– Я знаю, ты считаешь, что ночью у нас с тобой начался роман. Это не так. Я выполнял свои обязанности.
– Что-о? – Ронни не знала, должна ли она верить столь абсурдному замечанию. – Ты хочешь сказать, что в твои обязанности входит целовать меня, раздевать и нести в постель?
– Это ты меня целовала, ты сняла с меня рубашку. А я отнес тебя в постель потому, что тебе было необходимо поспать хоть немного, чтобы наутро нормально выглядеть.
Почему-то Ронни поняла, что слова Тома – отнюдь не неудачная шутка. Он был серьезен.
Машина двигалась теперь сквозь сплошную пелену дождя.
– Я тебе не верю!
– Это правда, – сказал он ледяным тоном.
– Хорошо, я первая тебя поцеловала, там, в баре, но потом ты растаял как масло! Вот как сейчас! И ты только что меня поцеловал. Не надо мне говорить, что ты притворялся! Я все знаю!
На этот раз она поняла смысл его взгляда. Он обдал ее холодом.
– Ронни, ты очень красивая женщина. Естественно, твое поведение привело к тому, что я захотел тебя. Я мужчина из плоти и крови. Но заниматься с тобой сексом я не буду. Меня наняли, для того, чтобы я корректировал твое поведение на публике, чем я и занимаюсь.
Ронни вспыхнула. Жгучая ярость слепила ее.
– Ты… сволочь! – проорала она и влепила ему пощечину.
Взвизгнули тормоза, и машину вынесло на встречную полосу. Но Том справился с управлением, съехал на обочину, остановил машину и поставил ее на ручной тормоз. Лицо его было белым как мрамор, тогда как щеки Ронни пылали. Глаза его излучали гнев, на щеке выступил красный след от ее ладони.
Быстрым движением освободившись от привязного ремня, он схватил Ронни за плечи и прижал спиной к дверце.
– Объяснить тебе, почему я не сволочь? – проговорил он сквозь зубы. – Я был бы сволочью, если бы обесчестил женщину, которая спьяну пожелала близости. Я был бы сволочью, если бы переспал с замужней женщиной. А я этого не сделал. И не сделаю, хотя очень и очень хочу. Ты спросишь – почему? Да потому, что мне придется дорого за это заплатить. Ты не стоишь такой цены.
Он отпустил ее, уселся на водительское место и завел мотор. Лицо его казалось вырезанным из гранита. Руки сжимали руль с такой силой, как будто они сомкнулись на ее горле. Около уголка рта пульсировала жилка.
Ронни скорчилась на сиденье, дрожа от ярости, пронзая Тома гневным взглядом и потирая предплечья. Он, конечно, не сделал ей больно, но ей хотелось, чтобы он почувствовал себя виноватым. Впрочем, судя по выражению его лица, он был чрезвычайно далек от раскаяния.
Они ехали в полном молчании минут пятнадцать. Как всегда в часы “пик”, машин на центральных улицах было очень много. Было без пятнадцати шесть вечера, но из-за дождя казалось, что на город уже опустились сумерки.
Когда Ронни несколько пришла в себя и обрела дар речи, она заговорила:
– Может быть, я не должна этого говорить, но я все-таки скажу. Вы уволены.
Том невесело рассмеялся.
– Я же говорил вам, вы меня уволить не вправе.
– Вы обещали, что покинете меня сразу же, как только я скажу вам об этом.
– Я солгал.
Ронни поперхнулась от неожиданности.
– У вас богатый опыт, да?
Лицо его уже обрело нормальный цвет, и след от пощечины почти исчез. Он, по-видимому, вновь обрел контроль над собой. Ронни же по-прежнему готова была метать громы и молнии, хотя изо всех сил старалась сдерживаться. Гордость не позволяла ей дать Тому понять, как глубоко он ее оскорбил.
– У вас завтра в два интервью для “Женского домашнего журнала”, – равнодушно начал Том. – Я приеду около часа, и мы с вами все обсудим. И было бы хорошо завтра сфотографировать вас по пути в церковь. Вас с мужем.