Цезарь (др. перевод), стр. 91

— Если меня победят, то я прикажу бросить в этот костер все мои сокровища, подняться туда всем моим женам, а затем подожгу город. От пламени, которое охватит город, разгорится и мой костер.

Это предупреждение не было забыто.

Видя, что Юба возвращается побежденным, жители Замы закрыли ворота и, поднявшись на стены, крикнули Юбе, что если тот приблизится к городу на расстояние полета стрелы, они ответят ураганом стрел. Юба потребовал выдать его жен — ему отказали. Он потребовал свои сокровища — их не отдали.

Тогда, обернувшись к Петрею, он сказал:

— Ну что ж. Теперь мне ничего не остается, как выполнить свое обещание.

Дело в том, что еще раньше Петрей и Юба договорились сразиться друг с другом. Они достали мечи, и начался настоящий гладиаторский бой. Инстинкт самосохранения был очень велик, и каждый дрался, надеясь, что сможет убить противника.

Юба, более сильный, а возможно, и более ловкий, пронзил Петрея. Петрей упал бездыханный.

Затем, боясь, что не сможет разом покончить с собой, Юба подозвал раба и, протянув ему меч, приказал убить себя. Раб повиновался и убил его.

Оставшиеся солдаты бежали и собрались на небольшом холме невдалеке от лагеря Юбы. Но их ждала там та же участь.

Тогда эти несчастные, видя, что все потеряно, начали бросать оружие и умолять о снисхождении бывших своих сограждан, называя их братьями. Но цезарианцы, возмущенные жестокостью Сципиона и других помпеянцев, зверски убивавших пленных, приказали, чтобы побежденные готовились к смерти. И вскоре те были убиты, все до единого.

Цезарь потерял в этой битве всего сто пятьдесят солдат.

Его армия все еще находилась в боевом порядке у стен Тапса, к тому же у него были шестьдесят четыре слона, отобранные у противника, со всей экипировкой, вооружением и башнями. Цезарь надеялся своим присутствием устрашить упрямого Вергилия и тех, кто находился с ним. Он предложил тому сдаться, но не получил никакого ответа. Тогда, приблизившись к крепостным стенам, он позвал Вергилия, но тот так и не показался.

Цезарь не мог больше терять времени. Он собрал армию у стен Тапса, похвалил солдат, выдал награды, денежные вознаграждения старым легионерам и, восседая на троне, лично раздал так называемые премии за храбрость. Затем, оставив три легиона Ребилию для продолжения осады города и два легиона Домицию для осады Тиздра [408], он направился к Утике, выслав вперед Мессалу с кавалерией, так как кавалерия Сципиона бежала в том же направлении.

Кавалерия помпеянцев достигла ворот города Пасадес, но, узнав о поражении Сципиона, жители отказались открыть ворота. Тогда помпеянцы силой захватили город, развели большой костер на центральной площади и побросали в огонь жителей, невзирая на их возраст и пол. Цезарь вошел в город слишком поздно, чтобы можно было что-либо изменить.

На третий день после битвы ночью в Утику прибыл курьер и сообщил Катону, что при Тапсе состоялось грандиозное сражение, что все потеряно без какой-либо возможности что-нибудь вернуть, что Цезарь занял два лагеря Сципиона и лагерь Юбы, а теперь направляется к Утике.

Два дня спустя кавалерия, сбежавшая из Тапса, та самая, что подожгла Пасадес и погубила всех жителей, появилась у стен Утики.

Здесь, а точнее — у подножия крепостной стены, в небольшой укрепленной зоне, которую построили для себя плебеи, они и разместились. Катон, зная, что плебеи симпатизируют Цезарю, прогнал их из крепости.

Вновь прибывшие поняли, что люди, находившиеся перед ними, за Цезаря, и поэтому Катон выдворил их из города. Тогда они решили наказать их так же, как и жителей Пасадеса. Но плебеи вооружились камнями и палками и, воодушевленные слухами о победе Цезаря, набросились на помпеянцев, которые в ярости прорвались в город, готовые излить свою злость на кого угодно. Они нападали на дома, которые выглядели поприличнее, грабили их, перебили часть жителей.

Быстро прибыл Катон и обратился к воинам с призывом проявить гуманность и благоразумие, прекратить погромы, но подобные чувства вовсе не были знакомы озверевшей толпе. Тогда он был вынужден принять другое решение, использовать иные аргументы: дал каждому из них по сто сестерциев и уволил из армии. В свою очередь Фауст Сулла выдал из своих денег столько же, встал во главе этого войска и, не зная, что произошло с Юбой, направился в сторону Замы, где надеялся встретить нумидийского царя.

Остановимся на миг, чтобы узнать, что произошло с остальными помпеянцами. Вергилий, понимая, что окружен и с моря и с суши, а все его сторонники перебиты или бежали, сдался Ребилию. Консидий, находившийся в Тиздре с гарнизоном парфян и гладиаторов, узнав в свою очередь о поражении Сципиона и приближении Домиция, потерял всякую надежду сохранить город и тайно сбежал в сопровождении нескольких парфян, которые по дороге убили его, чтобы забрать имевшиеся при нем деньги.

И наконец, Сципион, бежавший на галере и мечтавший добраться до Испании, долго раскачивался на морских волнах во время бури, пока его не прибило к берегу в порту Гиппон [409], где он сразу же был окружен флотом Ситтия, стоявшим на рейде. Сципион пытался дать бой, но его корабли оказались куда слабее кораблей противника и были потоплены — исчезли в морской пучине вместе со всеми, кто на них находился.

LXXX

Мы заранее поведали об этих событиях, чтобы уже не возвращаться к командующим подразделениями армии Помпея и обратиться к Катону. После того как триста всадников-беглецов, гонимые камнями и палками плебеев проникли в крепость, ограбили самые богатые дома и отказывались уходить до тех пор, пока Катон не заплатил им, в городе начался большой переполох, каждый хотел бежать, полагая, что стены крепости недостаточно надежны, чтобы защитить их. Люди метались по улицам, словно обезумевшие, испуская отчаянные крики. Катон вышел им навстречу и остановил панику. Затем, уже в который раз, повторил, что плохие вести всегда немного преувеличены и, по всей вероятности, несчастье не так уж велико, как о том говорят.

Таким образом ему удалось немного успокоить жителей.

Катон собрал совещание, на котором присутствовали триста важных персон из римлян, проживавших в Утике и занимавшихся там торговыми и денежными делами. Его так и назвали совещанием «Тех трехсот».

Катон пригласил их в храм Юпитера вместе со всеми находившимися в Утике сенаторами и их детьми. Он тоже отправился на это совещание. Жители города все еще пребывали в страхе и неведении, суетились, метались из стороны в сторону, он же, спокойный, уверенный, шел по улицам и держал в руке список, который читал на ходу. Список включал перечень военных ресурсов, машин, оружия, продовольствия и численность войска.

Когда все собрались, Катон обратился к «тем тремстам», похвалил их за преданность и честность, которые они сохранили по отношению к нему, призвал не терять надежды, и более того, поддерживать друг друга и не разбегаться. По мнению Катона, это означало для всех одно — смерть.

— Если останетесь вместе, — говорил он, — Цезарь будет уважать вас больше, а если попросите пощады, он простит вас легче. И все же подумайте, что вам надлежит делать, вы сами хозяева своей судьбы. Подумайте, примите решение, я не стану осуждать никого. Если ваши чувства меняются так же легко, как направление ветра, я сочту это изменение необходимым. Хотите противостоять несчастью, одолеть опасность, защитить свободу? Я воздам вам хвалу, буду восхищаться вашей порядочностью и предложу себя на должность главнокомандующего, чтобы воевать рядом с вами. И только когда вы поймете, как складывается судьба вашей родины — так как родина ваша не Андруметис, не Утика, но Рим, который много раз, благодаря собственным достоинству и славе, преодолевал куда более глубокие пропасти, чем теперь, — у вас останется еще много возможностей для спасения, много возможностей оказаться в безопасности. Важно, чтобы вы боролись против человека, который действует не по своей воле, а под давлением обстоятельств и которого собственные проблемы разрывают и растаскивают одновременно в разные стороны. Испания, взбунтовавшись против Цезаря, перешла на сторону помпеянцев. Сам Рим еще не полностью попал в ярмо, к которому не привыкнет никогда. Он непременно восстанет против рабства, он готов восстать при малейшем изменении. Не убегайте от опасности, напротив, учитесь даже у врага, который, для того чтобы творить все эти несправедливости, сам ежедневно рискует жизнью, который, воюя, никогда не уверен в полной победе. И да будет ваша жизнь счастливой, если станете победителями, и пусть вас ждет самая славная смерть, если вам суждено умереть в бою. И наконец, думайте и молитесь богам, чтобы ваши честность и преданность, которые вы уже доказали, позволили привести к победному исходу все принятые вами решения!