Наш колхоз стоит на горке, стр. 24

ЛЕЙТЕНАНТ ШВАБРА

По билету денежно-вещевой лотереи рыжий Лентя выиграл мотоциклет. Никто не верил в такое, пока мотоциклет не пригнали в Березки.

Все поражались удачливости рыжего Ленти. И лишь дед Опенкин качал головой:

— Не повезло. Не повезло. Другие «Москвич» выигрывают.

Ездил Лентя без прав, без номера. Гонял он без устали, доставляя радость местным собакам и пугая до смерти старух. Ездил младший Опенкин и в соседние села, в Дубки, и в Грибки, и даже по новой трассе в райцентр. Здесь и приметил мальчишку автоинспектор лейтенант Швабра.

Более сурового автоинспектора, чем лейтенант Швабра, пожалуй, нет во всем Советском Союзе. Нарушитель, то есть Лентя, — без прав, без номера — был, как говорят, налицо. Закон требовал действий.

Между Шваброй и рыжим Лентей возникла настоящая война. Лейтенант был стороной наступающей, мальчишка — ускользающей. Ускользал он действительно ловко. Трижды гонялся Швабра за рыжим Лентей по трассе, но безуспешно — обходил Лентя его по скорости.

Тогда Швабра устроил на мальчишку засаду. Стал поджидать его у колхозной чайной возле дорожной развилки, где самодельная трасса из Березок входила в большую трассу.

Проявил лейтенант упорство. На четвертом дежурстве заметил Лентю. Ринулся на своем мотоциклете наперерез. Причем так засвистел в милицейский свисток, что Лентя от неожиданности чуть не свалился.

Реакция у мальчишки моментальная. Увидев, что это Швабра и путь перекрыт, он немедля свернул с дороги на едва заметный проселок, который тянулся от той же чайной.

Швабра помчался следом. Лентя поднял страшенную пыль, но это не помогло. Швабра не отставал, а, наоборот, на сей раз настигал, приближался к Ленте. Мотоциклетный мотор у лейтенанта ревел во всю звериную силу: специально ставил Швабра мотор на ремонт.

Проселок вел к речке Переплюйке. Подскочив к Переплюйке — тут через речку шел узкий горбатый мосток, — Лентя увидел перед собой грузовую машину. Везла она доски. Сзади доски свисали с кузова. Когда машина вошла на мосток, задняя часть ее опустилась, и доски коснулись земли.

Вот неудача! Мосток занят, сзади свистящий Швабра, спасенья нет. Рыжий Лентя и махнул через доски. На полной скорости перелетел через кабину — водитель в кабине лишь ахнуть успел — и, словно лыжник с трамплина, пролетев по воздуху, приземлился опять на дорогу, уже по ту сторону Переплюйки.

Мотоциклет вильнул, но не свалился.

Пока машина прошла мосток, пока обогнал ее Швабра, мальчишка и выиграл важные очень минуты.

Сразу же за Переплюйкой начинался дремучий лес. Лентя немедля свернул на лесную дорогу, зная, что лес — это лучшее из укрытий. Помчался какими-то тропками, сворачивал влево, вправо, путал следы, как заяц. Но Швабра не отставал. Было ясно: на этот раз лейтенант задался целью не упустить нарушителя.

Промчавшись еще километра два, рыжий Лентя вдруг понял, что выскакивает он именно к тому месту, к тем самым топям, в которых чуть не погиб во время войны дед Опенкин. Мелькнул знакомый осинник. Лентя вскрикнул и по шею влетел в трясину. Жижа обхватила со всех сторон.

— Спа-а-асите! — дико заголосил Лентя.

И был спасен.

Подоспевший Швабра вытащил его на сухое место. Мотоциклет, конечно, погиб.

Такое стечение обстоятельств обескуражило даже деда Опенкина.

— Ну и ну, — поражался старик, — другоразь, и то же самое болото. И я тонул, и он тонул. И я уцелел, и он уцелел. И меня лейтенант вытащил, и его лейтенант вытащил. Ну и ну… В меня, значит. Жить ему долго.

За нарушение водительских правил рыжий Лентя, а точнее — дед Опенкин, был оштрафован Шваброй на пять рублей. Сам же Швабра за спасение Ленти был награжден медалью «За спасение утопающих».

В отношении штрафа дед Опенкин поворчал, но смирился.

Однако, узнав про медаль, был возмущен до крайности.

— Хви! За что же медаль? Сам же, паршивец, загнал в болото!

Савельев смеялся:

— Закон есть закон. Спас — полагается.

БЕДА

Улучшились дела в колхозе. И вдруг снова налетела беда в Березки. Ударила каждому в двери. Пережили Березки нелегкий год. Обрушился он фантастическим недородом и поломал многие колхозные планы. Словно машина на скользкой дороге, забуксовали на год Березки.

Особенно плохо было с общественным стадом. Корма иссякли уже к январю. Коровы сгорали как свечки. Еле держались теперь на ногах. Приходилось их под брюхо ремнями подвешивать. Бык Маврикий еле ворочал шеей. Телят стали пускать под нож.

Нютка Сказкина плакала. Заслоняла телят, кричала:

— Не дам!

— Все равна же подохнут.

— Не дам! — голосила Нютка.

Но даже Савельев не пришел к ней на помощь.

И все же Березки в тот год устояли. Помогли им соседи, помогла и страна. Хотя неурожай коснулся тогда и очень многих ее районов.

Зато год новый, как бы стараясь извиниться за прошлый, повернулся к колхозу щедростью. Приметы во всем сходились к великому урожаю. Тепло наступило вовремя. Мороз ни в осень, ни в весну не побил посевы. И дожди выпадали, словно по графику.

Рожь стояла в полях такая, что даже дед Празуменщиков говорил, что подобной ржи в Березках в этом веке еще не было. А была такая чуть ли не семьдесят лет назад. Вот как давно.

Коровы отъелись на сочном весеннем лугу, снова начали набирать в весе и давать молоко. Бык Маврикий опять как прежний. Закудахтали немногие из оставшихся в живых куры. Заплескались в воде утки и гуси.

Особым каким-то наливом полнился колос на памятном Савельеву поле. Степан Петрович и раньше сюда наезжал, а в этом году особенно часто. Урожаи всегда здесь были хорошими. Казалось, поле хоть чем-нибудь старается людям вернуть свой долг за тяжелую в прошлом плату.

Колхозный доход обещал вновь быть значительным, Настроение было у всех приподнятое, и никто не предполагал, что новой бедой, на сей раз непоправимой, обернется тот год для Березок.

БОЙ

Савельев возвращался из района в колхоз.

Степан Петрович обычно ездил один, без шофера. Он сам управлял машиной. Так было и в этот раз. Возвращаясь из района, председатель, как правило, на минуту, на две заглядывал на

«свое», как называли его в Березках, савельевское поле.

В этот день Степан Петрович вновь свернул к полю, к оврагу. Правда, вначале думал проехать мимо. Но что-то его толкнуло. К тому же колос уже созрел. Не сегодня завтра нужно было сюда выводить комбайны. Час уборки лишь ждал команды.

Проехал Савельев вдоль леса, выскочил к полю — и ахнул. Край поля схватил огонь.

Откуда он взялся? Может, кто-то из туристов на краю леса в ту ночь отдыхал и оставил костер незатушенным? Может, просто папироска тому причиной? Возможно, другое. Дело сейчас не в этом. Огонь полыхал. И ветер гнал его в самую гущу хлеба.

Савельев побелел как полотно. Березки не рядом. Из-за леса огня не видно. Но, и увидев, не враз прибежишь. Да и попробуй подобный пожар тушить.

И главное — лучшее поле. И урожай стопудовый. И после нелегкого прошлого года колхозная надежда на тот урожай…

У Савельева сжались руки. Выход один — быстрее в село. Хорошо, что приехал сюда на машине.

Развернул председатель машину. Снова метнулся дорогой вдоль леса, проехал с полкилометра — из леса выходит трактор «ЧТЗ» со спаренным плугом. На тракторе Вася-ракетчик, а рядом вместо прицепщика, как практикант, рыжий Лентя. Пропахивали, видно, ракетчик и Лентя лесную полосу.

Нажал на тормоз Савельев.

— Стой! Стой!

Выпрыгнул он из машины. Стянул за шиворот с трактора Лентю, словно пушинку перебросил в свой «газик» прямо за руль.

— Умеешь?!

— Теорию знаю, — водил обалдело глазами Лентя. — Практики не имел.

— Скорости помнишь?

— Помню.

— Гони! Бей по колхозу тревогу. Пожар за лесом на поле. Замешкался Лентя.