Красный оазис, стр. 16
— Прежде чем будем продолжать наш разговор, я хочу доказать тебе, что я умею делать золото.
— Каким образом?
— Пойди в ту комнату, в которой я жил. Там на окне стоит цветочный горшок. Выбрось цветок и поройся в земле. Там ты найдешь двадцать пять золотых монет. Их я собственноручно изготовил в прошлую ночь.
— Куда же они годятся? — усомнился Мабрук.
— Вот тебе раз! Как это — куда?
— Ну да. На что мне фальшивые монеты?!
— Постой, не торопись. Ты же — мудр. Возьми эти деньги, отнеси их к любому меняле вашего лагеря, и потребуй от имени паши, чтобы меняла исследовал их. Скажи: паша сомневается, из чистого ли золота сделаны эти деньги. Потом приди и скажи мне, какой ответ даст тебе меняла.
Мабрук, еще раз обследовав кандалы пленника, отправился на поиски золота Блевио и объяснения с менялою.
Глава XII. Приход итальянцев
Вышеприведенный разговор Блевио с Мабруком происходил, на рассвете. Но Мабрук, подстрекаемый жадностью, поторопился проделать все, что говорил Блевио: раздобыл золотые монеты, спрятанные берсальером в цветочном горшке, и сбегал к ближайшему меняле. Меняла обследовал монеты при помощи травления кислотами и заявил, что они отличны. На всякий случай предусмотрительный Мабрук разменял их на кредитные билеты и пакет с деньгами запрятал у себя на груди.
— О друг! — сказал Мабрук, ворвавшись в подземную тюрьму Блевио. — Меняла признал монеты за золотые!
— А как же иначе?! — даже удивился Блевио. — Я же говорил тебе…
— Друг! Тебе все равно умирать! — молил Мабрук берсальера. — Зачем уносить в могилу такой важный секрет? Научи меня делать золото. Я буду с утра до ночи сидеть и делать, делать…
— А что ты сделаешь для меня за это?
— Все, кроме освобождения.
— Хорошо! — покорно согласился Блевио. — Умирать так умирать… Ну так вот что: если Марика жива…
— Жива, жива! Ну?
— Передай ей, что я прошу ее вечером, когда приблизится наш смертный час, в память обо мне каждые десять минут нюхать те духи, которые я подарил ей…
— Хорошо. А еще что?
— Потом ты разыщешь в моей комнате в коробке, в которой лежит сверху табак, три маленьких бумажных пакетика и три бутылочки зеленоватой прозрачной жидкости. И ты принесешь это все мне сюда.
— Зачем? — насторожился Мабрук.
— Разве твоя мудрость не подсказывает тебе этого? — удивился Блевио.
— Конечно, подсказывает! — заявил Мабрук. — Но я хочу слышать от тебя самого…
— Это те снадобья, при помощи которых я делаю чистое золото из… из глины. Вот, из такой самой, из которой состоит весь пол этого погреба…
— Аллах! Из простой глины? О, Аллах! Значит, если ты научишь меня, то я могу всю эту глину превратить в чистое золото?
— Ну, всю не всю… А так аршина на три в глубину! — поскромничал Блевио.
— Аллах, о, Аллах! Сколько же золота будет здесь?
— Миллион золотых лир. Если не больше…
От волнения на лбу у мудрого Мабрука даже пот выступил.
— Хорошо, хорошо! — забормотал он. — Когда же мы сможем всю эту глину превратить в золото?
— На вечерней зорьке! Только вот что: ты дальнозорок?
— Как сокол! — заверил Мабрук. — Я за три версты комара вижу.
— Это недурно! — одобрил Блевио. — Ну так вот что: ты сторожи, и когда увидишь, что Осман-паша приближается к фондуку, — прибеги и извести меня. Я не хочу расставаться с моим секретом до последней минуты…
Мабрук провел как в бреду весь этот день. Он несколько раз забегал в гаремлык и осведомлялся, нюхает ли Марика те духи, которые ей подарил Блевио. Девушка, конечно, догадалась, в чем дело, и от времени до времени действительно нюхала эти специальные «духи» — то есть противоядие от действия сонного порошка.
На заре Мабрук, издали завидевший приближение кавалькады Османа-паши, прибежал в погреб и принес Блевио три пакетика с сонным порошком шейха Ибн-Талеба и три флакончика с противоядием.
— Кажется, — строго сказал Блевио, — ты подменил жидкость? Берегись. Если ты обманул меня, тебе же будет плохо. Дай-ка я понюхаю…
Мабрук поднес флакон к носу Блевио, и тот вдосталь надышался спасительным ароматом.
— Теперь высыпай на землю один из порошков, — приказал Блевио Мабруку.
— Зачем?
— Затем, чтобы он претворил глину в золото.
Дрожащими руками Мабрук высыпал волшебный порошок на сырой пол погреба.
— Теперь подожги его! — скомандовал Блевио.
Мабрук, не рассуждая, повиновался. Он видел уже, как вся глина в погребе обращается в золото, золото…
Порошок вспыхнул. Через секунду Мабрук лежал рядом с Блевио, погруженный в глубокий сон. Блевио наклонился к нему, ощупал связанными руками его тело, отыскал ключи от кандалов, отпер их, освободил затекшие ноги, потом напряг все свои силы. Веревки, которыми были связаны его руки, он до известной степени перетер еще раньше, незаметно для Мабрука. Но все же, разорвать узы стоило страшного труда. И вот веревки лопнули. Блевио был свободен…
В одно мгновение он стащил с Мабрука его одеяние и переоблачился. Лицо он замазал грязью и сделался неузнаваемым.
В таком виде он выбрался из погреба и проник в сад. Тем временем Осман-паша подъехал к фондуку. Один из ожидавших его слуг доложил ему, что все приказания паши исполнены.
— Могила готова? — осведомился паша.
— Да, готова! — подтвердил слуга. Осман прошел в гаремлык.
— Женщина, сейчас ты умрешь! — сказал он Марике.
— Да сбудется судьба моя! — ответила Марика, снова поднося к ноздрям заветный флакон с противоядием и думая, что Блевио недаром просил ее «нюхать духи»…
— Да, ты умрешь! — продолжал Осман. — И я избавлюсь от злых чар, которыми ты меня околдовала…
— Я тебя околдовала?
— Да. Ты — колдунья! — убежденно продолжал Осман. — С тех пор как я тебя увидел, я думаю только о тебе. Я забываю самые нужные дела. Я утром сегодня отправил отряд солдат, чтобы они взяли в плен твоих родственников, и отправил этих солдат как раз в противоположную сторону…
Марика облегченно вздохнула. Осман заметил это.
— Не радуйся, — сказал он, — я уже отдал приказание, чтобы исправить эту ошибку. Когда я зарою тебя живою в могилу, Али с отрядом отправится ловить беглецов… Но иди со мною: я своими руками зарою тебя в могилу. Никто не помешает нам. Никто не выроет тебя из могилы: я услал всех слуг и всех часовых. Можешь кричать, звать на помощь — никто не услышит тебя, кроме проклятого гяура и сторожащего его Мабрука…
Упоминание о Блевио подбодрило девушку.
— Я готова! — сказала она. — Веди меня к могиле, палач!
Они вышли из гаремлыка в сад. Еще спускаясь по лестнице, Марика завидела вдали на полянке вырытую могилу. Это была ее могила…
И еще кое-что заметила Марика. Это кое-что было полупрозрачным дымом, поднимавшимся от небольшого костра, горевшего на краю могилы. Тонкий сладкий аромат насыщал воздух.
Не обращая внимания на окружающее, Осман, казавшийся помешанным, тащил Марику к могиле. Но по мере того как они приближались к роковому месту, странное чувство непобедимой слабости овладевало им. Сделав еще несколько шагов, он глубоко вздохнул, выпустил из своих ослабевших рук руку девушки.
— Ты… меня… околдовала! — пробормотал он коснеющими устами и как мертвый покатился на землю. Грузное тело его легло рядом с могилою, приготовленною для Марики. Девушке стоило толкнуть это тело ногою, чтобы оно скатилось в могилу. Но Марика не была мстительна…
— Блевио! — крикнула она. А берсальер уже мчался к ней с радостным взором. Пять минут спустя оба перелезли через каменную стену фондука и оказались на свободе в оазисе. Приготовленные Блевио еще вчера лошади мирно паслись на лужайке. Накинув на себя бараканы, беглецы уселись на лошадей и погнали их что было мочи. По дороге им встречались и всадники, и пехотинцы.
— Куда вы? — крикнул беглецам один из встречных. — Бегите, спасайтесь. Итальянцы идут. Их много, как звезд на небе… — И он побежал.