Матильда (др. перевод), стр. 17

В конце концов ей удалось задвинуть крышку пенала, и теперь тритон был у нее в руках. Подумав немного, она чуть-чуть отодвинула крышку, чтобы существо могло дышать.

На следующий день она понесла свое тайное оружие в ранце в школу. В ней все трепетало от нетерпения, и ужасно хотелось рассказать Матильде о своем плане. Она не прочь была и всему классу об этом рассказать. Но все же решила никому ничего не говорить. Так лучше, потому что никто даже под самой страшной пыткой не сможет назвать имя виновника.

Наступила большая перемена, во время которой все отправились в столовую, где давали любимое блюдо Лэвиндер — сосиски с жареной фасолью.

Но есть она не могла.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Лэвиндер? — спросила мисс Хани, сидевшая во главе стола.

— Я дома так позавтракала, — сказала Лэвиндер, — что ничего не могу есть.

Тотчас же после обеда она ринулась на кухню, где нашла один из знаменитых графинов Транчбуль. Это была большая пузатая штуковина из голубого стекла.

Лэвиндер наполнила графин водой до половины и понесла его вместе со стаканом в класс, где и поставила на стол учителя.

В классе еще никого не было. Лэвиндер быстро достала из ранца пенал и чуточку отодвинула крышку. Тритон лежал неподвижно. С величайшей осторожностью она поднесла пенал к горлу графина, отодвинула крышку до конца, и тритон выпал. Он без всплеска упал в воду и тут же безумно заметался, прежде чем опустился на дно.

Чтобы тритон чувствовал себя как дома, Лэвиндер решила бросить в графин и все водоросли из пенала.

Дело сделано. Все было готово. Лэвиндер снова положила карандаши в довольно мокрый пенал, и пенал занял полагающееся ему место на парте. Затем она вышла из класса и время, остававшееся до начала урока, провела вместе с другими детьми на площадке.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ОПРОС

Ровно в два часа все собрались в классе, включая мисс Хани, которая обратила внимание на то, что графин и стакан стоят на своем месте. Затем она встала позади задней парты. Все застыли в ожидании.

Неожиданно в класс крупными шагами вошла огромная директриса в куртке, опоясанной ремнем, и в зеленых бриджах.

— Здравствуйте, дети, — рявкнула она.

— Здравствуйте, мисс Транчбуль, — прощебетали они. Директриса стояла перед учениками, расставив ноги, упершись руками в бедра и строго глядя на маленьких мальчиков и девочек, которые весьма неуютно чувствовали себя за партами.

— Не очень-то приятное зрелище, — произнесла она с явным отвращением, будто смотрела на то, что наделала собака посреди комнаты, когда ее долго не выгуливали. — Ну и мерзкие же вы прыщи, прямо тошнит от вас.

У всех хватило ума промолчать.

— Просто тошнит, — продолжала она, — особенно когда подумаю, что вот с такими вот, как вы, мне придется мириться в своей школе еще шесть лет. Понятно, чтобы не свихнуться, мне придется кое-кого исключить, и чем больше таких будет, тем лучше.

Она несколько раз фыркнула. Странный это был звук. Такое же фырканье можно услышать, когда проходишь мимо конюшни, в которой кормят лошадей.

— Я полагаю, — продолжала она, — что ваши папы и мамы говорят вам, какие вы распрекрасные/Я вам скажу другое, и уж лучше поверьте мне. Всем встать!

Все быстро поднялись на ноги.

— Теперь вытяните перед собой руки. Когда я буду проходить мимо, переворачивайте их, чтобы я убедилась, что они с обеих сторон чистые.

Транчбуль медленно пошла между партами. Все было хорошо, пока она не приблизилась к маленькому мальчику во втором ряду.

— Как тебя зовут? — рявкнула она.

— Найджел, — ответил мальчик.

— А фамилия?

— Найджел Хикс, — сказал мальчик.

— И что дальше? — проревела Транчбуль. Она проревела так громко, что маленький мальчик едва не вылетел в окно.

— Все, — сказал Найджел. — Вы же, наверно, спрашиваете, нет ли у меня еще какого-нибудь имени.

Это был храбрый маленький мальчик, и было видно, что он старался не обнаружить страха перед нависшей над ним Горгоной.

— Меня не интересуют твои имена, ты, червяк! — взревела Горгона. — А вот как меня зовут?

— Мисс Транчбуль, — сказал Найджел.

— Тогда так ко мне и обращайся! А теперь давай попробуем еще раз. Как тебя зовут?

— Найджел Хикс, мисс Транчбуль, — сказал Найджел.

— Так-то лучше, — сказала Транчбуль. — У тебя грязные руки, Найджел. Когда ты мыл их в последний раз?

— М-м… дайте подумать, — произнес Найджел. — Точно трудно сказать. Может, вчера, а может, и позавчера.

Лицо и все тело Транчбуль надулось, как будто его накачали насосом.

— Я так и знала! — закричала она. — Только я тебя увидела, как сразу поняла — это грязнуля. Твой отец что, канализационные трубы чистит?

— Он врач, — ответил Найджел. — И притом очень хороший врач. Он говорит, на нас столько микробов, что пара лишних соринок никому не повредит.

— Я рада, что он не мой врач, — сказал Транчбуль. — А почему, позволь спросить, у тебя на рубашке прилипла жареная фасолина?

— У нас на обед была фасоль, мисс Транчбуль.

— А ты всегда перекладываешь обед на рубашку, Найджел? Тебя этому твой знаменитый врач научил, он же папа?

— Жареную фасоль трудно есть, мисс Транчбуль. Фасолины все время с вилки соскакивают.

— Ты отвратителен! — завопила Транчбуль. — Ты разносчик заразы! Не желаю тебя сегодня больше видеть! Иди и встань в угол на одной ноге лицом к стене!

— Но, мисс Транчбуль…

— Не спорь со мной, мальчик, или я поставлю тебя на голову! А теперь делай, что тебе говорят!

Найджел отправился в угол.

— Стой там, в углу, а я узнаю, выучил ли ты что-нибудь за эту неделю. И не поворачивайся, когда будешь отвечать. Пусть твое гадкое лицо будет повернуто к стене. Произнеси по буквам слово „писать“.

Найджел оказался необычайно толковым ребенком, к тому же его мама много поработала с ним дома над тем, как нужно произносить слова по буквам. Он правильно произнес по буквам слово „писать“, что удивило Транчбуль. Она-то думала, что дала ему очень сложную задачу, что он ничего такого еще и не учил, и ее разозлило то, как хорошо он справился с заданием.

И тут Найджел, стоя на одной ноге и глядя в стену, сказал:

— А вчера мисс Хани научила нас произносить по буквам новое очень длинное слово.

— И что же это за слово? — мягко спросила Транчбуль.

Чем мягче звучал ее голос, тем большей была опасность, но Найджел этого не знал.

— Затруднительность, — сказал Найджел. — Теперь все в классе могут произнести по буквам слово „затруднительность“.

— Какая глупость, — сказала Транчбуль. — Вам не следовало бы учить такие длинные слова, пока вам не исполнится лет восемь-девять. Только не говори мне, будто все в классе могут произнести по буквам это слово. Ты лжешь мне, Найджел.

— А вы спросите кого-нибудь, — сказал Найджел, страшно рискуя. — Спросите кого хотите.

Транчбуль обвела учеников своими блестящими, предвещающими опасность глазами.

— Ты, — произнесла она, указывая на крошечную и довольно беззаботную девочку, которую звали Пруденс. — Произнеси по буквам слово „затруднительность“.

Как это ни удивительно, но Пруденс, не задумываясь ни на секунду, выполнила задание.

Транчбуль была ошеломлена, что естественно.

— Гм! — фыркнула она. — Наверно, мисс Хани целый урок учила вас произносить по буквам одно-единственное слово.

— Совсем нет, — пропищал Найджел. — Мисс Хани научила нас этому за три минуты, и мы уже этого никогда не забудем. У нее уходит три минуты, чтобы научить нас произносить по буквам любое слово.

— И что это у вас за волшебный метод такой, мисс Хани? — спросила директриса.