Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа), стр. 45

— А вот это — травка «степное сердце», она может всю зиму стоять.

— А вот мята. Я мяту нашел. Эх, и пахнет! Понюхайте, Сергей Николаевич! — протягивая засохший стебель мяты учителю, радовался Малютин. — Мята на сырых местах растет, — это, верно, около реки косили траву.

Все по очереди понюхали мяту, разглядели выгоревший от солнца василек, сморщенные копытки, увядший цветочек смолки.

В коридоре послышались шаги Мити.

— Что это так тихо у вас? Я думал — все купаться ушли, — сказал Митя, заглядывая в комнату.

— Какое купанье! Мы еще не убрались. Везде беспорядок. А что у ребят делается!

— Что у нас делается? Ничего не делается! — запротестовали ребята.

— Вот в том-то и дело, что ничего не делается! — засмеялся учитель. — У нас с вами, Митя, тоже еще никакого уюта нет. Придется вступить в соревнование с мальчиками.

Трубачев вскочил:

— Ребята, на соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!

— А с нами? Сергей Николаевич, с нами! — запрыгали девочки.

— Ну, с вами мы не беремся! Мы уж с мальчиками лучше… Как вы думаете, Митя, а? — спросил учитель.

— Да уж с девочками насчет уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!

Девочки лукаво поглядывали на них:

— Да мы вам все сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.

— Ну нет! Это не годится, — запротестовал Сергей Николаевич. — У вас свои дела, а у нас свои.

Все принялись за работу.

Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним еще в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя.

Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:

«Эх, разбил ты меня… Старость не радость».

Ребята напали на Мазина:

«Ты что, не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется».

Мазин, почесывая затылок, недовольно сопел:

«Он тоже не маленький…»

В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов.

У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.

У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести все в порядок. Школа ожила.

Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.

После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.

— А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я еще колья забью. Садись, хлопцы! — приглашал он улыбаясь.

Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.

После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.

— Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! — сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. — Славные места… Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено… Много и крови пролито… Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую. В голову ранен был… Два дня мы с ним в болоте скрывались…

— А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? — с интересом спросил Игнат.

— Он, он! — оживился Николай Григорьевич. — Вот я к нему и поеду… А далеко ли до пасеки?

— Далеко. Отсюда не увидишь. Если по шоссе идти — километров двенадцать будет, а как снимут пшеницу, так напрямки, полем, — поменьше. Красивые места эти… Таких мест нигде нету… Пасека над рекой стоит, вся вишеньем поросла. Зайдешь весной к Ивану Матвеичу — и уходить не хочется… Падают на плечи белые квитки, поют пчелы, а река — плеск-плеск! — рыбку за рыбкой подгоняет…

Ребята слушали Игната не прерывая. Сергей Николаевич и Митя подсели на крыльцо.

Мягкие сумерки уже давно окутали село, и в хатах горели огоньки.

Глава 3

КОСТЕР

На другой день вместе с колхозными ребятами было решено устроить пионерский костер.

— Мы расскажем им о нашей жизни, а они нам о своей, — говорил Митя. — Найдется много интересного и у них и у нас.

Ребята заволновались:

— Трубачев, подготовься хорошенько! Не подведи!

— Это не шутка, — мрачно сказал Мазин. — У них тут работы много. Как бы они нас не перетянули. Ты смотри обдумай, что будешь говорить.

— Ты как-нибудь красиво расскажи: ну там… то, другое… — скашивая глаза на Митю, заметил Петька.

— Иди ты еще! — рассердился Одинцов. — «То, другое» Надо честно говорить, напрямки!

— А вдруг у них лучше окажется? Ведь мы свою школу подведем!

— Надо было раньше думать! — отрезала Синицына. — А то как дошло до дела, так испугались!

— Кто испугался? Кто испугался? — напали на нее ребята. — Сама ты испугалась!

Лида Зорина вместе с Валей Степановой спешно вспоминали все, что делало их звено, как они работали в кружках, как ходили на лыжах.

— Они у нас что-нибудь переймут, а мы — у них, вот и будет хорошо, — серьезно сказал Сева.

Васек, окруженный со всех сторон, молча хмурил брови. Потом решительно сказал:

— Как было, так и расскажу!

Ребята успокоились:

— Ничего, Трубачев не подведет!

Мазин покусал нижнюю губу, посчитал что-то по пальцам и внушительно посоветовал:

— Начинай с маленького, с мизинчика. Понял? А самый козырь на конец прибереги. Понял?

Леня Белкин припомнил, как Мазин, получив плохую отметку, пошел в буфет и сразу десять котлет съел.

— Это ты на конец прибереги, Трубачев! — хохотали ребята. — Вот и будет у нас козырь!

Мазин махнул рукой:

— Эх, жизнь! Съел человек от огорчения, а они смеются!

— Ну, что вы там расшумелись? — прикрикнул издали Митя. — Желающие выступать в самодеятельности — записывайтесь заранее!

Ребята начали записываться.

Девочки обещали сплясать русскую; набралось много желающих прочесть стихи; Одинцов вызвался рассказать про деда Щукаря — отрывок из книги «Поднятая целина». Программа оказалась большой.

— Ну, вот и набралось кое-что. А еще и хозяева нас чем-нибудь порадуют, — говорил Митя, пряча в карман записную книжку.

Митя вообще чувствовал себя хорошо. Все его радовало: здоровый, бодрый вид ребят, новые места, гостеприимные колхозники. Радовался Митя и тому, что за дорогу он как-то незаметно сдружился с Сергеем Николаевичем, и тому, что уже сделано главное — всем родителям разосланы телеграммы о благополучном прибытии на место, а в школу отправлено коллективное письмо с описанием встречи с колхозниками «Червоны зирки».

Впереди ожидало много интересного: веселый отдых, работа вместе с колхозниками. Но это был большой план на будущее, а пока они с Сергеем Николаевичем решили дать ребятам хорошенько оглядеться, познакомить их с колхозом и устроить поход с ночевкой в лесу.

«В общем, все будет хорошо! Просто замечательно!» — радовался Митя.

До вечера ребята бегали, советовались, репетировали.

У Синицыной горели щеки. Она подходила то к одному, то к другому:

— Девочки, только бы не осрамиться, только бы не осрамиться! Пойте изо всех сил!

— Как это — изо всех сил? Не придумывай! Пой как надо! — строго говорила Валя.