Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа), стр. 33
— Не морочь голову! — рассердился Одинцов и передразнил девочку: — «Хочу чаю»! Ведь он же учитель.
— Здравствуйте! — насмешливо сказала Лида. — Если учитель, так и чаю не пьет?
— Нет, пьет, конечно, — озабоченно сказал Васек и вспомнил: — У нас печенье есть.
— Давай! — строго приказала Лида. — Все давай, что есть!
Васек снова полез в буфет:
— Держите: сахар, масло…
Через полчаса ребята торжественно сидели за столом, открыв в кухне входную дверь, чтобы учитель не споткнулся на лестнице. На столе стояли четыре стакана с блюдцами, сухарница с печеньем, масленка с маслом и сахар. Чайник с кипяченой водой на всякий случай был уже приготовлен.
История с зачеркнутой фамилией, ожидание сбора — все отодвинулось на задний план. Васек и Одинцов радовались возможности снова попросту говорить друг с другом, не касаясь недавней размолвки.
И хотя Васек боялся прихода учителя, но в обществе Одинцова и Лиды чувствовал себя спокойнее. А Лида вся ушла в роль хозяйки. Переставляя на столе то масленку, то сухарницу с печеньем, она отходила в сторону и любовалась сервировкой стола.
Одинцов радовался, что у Васька в отношении к нему уже не было враждебности. Беспокоило Одинцова только то, что Саша ослушался Сергея Николаевича и от самого дома Васька решительно повернул обратно.
— Чтоб я еще унижался перед Трубачевым! Этого мне никто приказать не может! Идите сами!
«Упрямый! — подумал Одинцов, сознаваясь себе, что, будь он на месте Саши, он тоже не пошел бы к Ваську первый. — Учителя не знают, какие ребята. У нас ведь сроду никто первый не подойдет, если поссорились!»
Ребята говорили шепотом, прислушиваясь к каждому шороху.
— Тише, — сказала вдруг Лида. — Идет!
На лестнице действительно послышались шаги. Все трое наперегонки бросились туда.
— Пожалуйста, пожалуйста! — кричала Лида.
— Входите! Здесь десять ступенек, — беспокоился Васек. Одинцов держал настежь раскрытую дверь. На пороге показалась… тетка.
— Ой! — пискнула Лида.
— Это… тетя, — сказал Васек.
Тетка подозрительно оглядела всю компанию:
— Здравствуйте, дорогие гости!
— Здравствуйте, — поспешно сказал Одинцов, подтягиваясь и поправляя на груди галстук.
— Здравствуйте… Простите, пожалуйста, мы тут хозяйничали, — смущенно улыбаясь, поясняла Лида, идя за теткой и показывая ребятам глазами на сервированный стол.
Тетка быстро оглядела с ног до головы Лиду, так же внимательно — Одинцова, потом подошла к столу и подняла вышитую салфетку.
— Чаем поить гостей будешь? — обернулась она к Ваську.
— Да, хотим чаю, — сказал Васек.
Тетка поманила его пальцем и, выйдя на кухню, прикрыла за собой дверь:
— Приличные дети. Брат и сестра, что ли? Это чьи же такие будут?
— Это одного знатного стахановца ребята! — выпалил Васек.
Тетка высоко подняла брови и одобрительно кивнула головой:
— А-а, оно и видно. Не то что твой давешний толстяк. Поздороваться как следует не умеет… Ну, дружи, дружи! Только что ж мне сказать-то побоялся, что гости у тебя нынче? Я бы пирожков хоть спекла!
Васек усмехнулся:
— Так себе…
— То-то «так себе»! — с ласковым укором сказала тетка. — А теперь я должна идти. Там Таня с билетами сидит. Я зашла… думаю, может, сошел с тебя каприз — так побежишь.
— Нет.
— Теперь уж что, раз гости!… Погоди, я орешков вам положу.
Она прошла в комнату, по пути погладила тугие косички Лиды, улыбнулась Одинцову. Насыпала полную тарелку грецких орехов.
— Ну, играйте, угощайтесь. А я нынче в кино иду. Очень геройская картина! До свиданья, деточки! Вашим родителям привет передайте. Скажите, что очень рада знакомству!
— Спасибо, спасибо, — смущалась Лида.
Одинцов забежал вперед и ловко распахнул перед теткой дверь.
«Что за уважительные ребята! — подумала тетка, выходя на улицу. Отложной воротничок Одинцова, тугие косички Лиды и разглаженные пионерские галстуки на обоих приятно подействовали на тетку. — Достойная семья. Подходящая компания».
Как только за теткой закрылась дверь, Лида прижала руки к бьющемуся сердцу:
— Ой, как я испугалась!
— Я тоже, — сознался Одинцов. — Я забыл, что у тебя тетя есть. Мы тут хозяйничали вовсю!
— Ничего. Я ей сказал, что ваш отец — знатный стахановец.
— А она что?
— Говорит: какие воспитанные…
Васек засмеялся. Ребята тоже расхохотались.
— А Одинцов-то, Одинцов! Как-то ногой шаркал! — заливалась Лида.
— Это я с перепугу, честное пионерское.
— Ха-ха-ха!… С перепугу!
В шуме никто не заметил, как вошел учитель.
— О, да тут все товарищество! — пошутил он.
Ребята вскочили.
— Садитесь! Садитесь!
— Ну, зачем же я так сразу сяду, — улыбнулся учитель. — Дайте осмотреться сначала. — Он подошел к круглому шкафчику, с интересом оглядел его, потрогал на этажерке книги и, обратив внимание на накрытый стол, лукаво посмотрел на ребят. — Вот теперь я сяду. И даже выпью стакан чаю, если вы меня угостите.
Все трое сразу сорвались и убежали в кухню.
— Подогрей, подогрей! — шептал Одинцов, накачивая изо всех сил потухавший примус.
— Что? Я говорила, я говорила! — торжествовала Лида.
— Хорошо, что печенье и орехи есть, — захлебываясь от волнения, шептал Васек.
А учитель, оставшись один, улыбался. Глаза у него блестели. За чаем он шутил и смеялся. Рассказывал о своем детстве. Одинцов и Лида с восторгом слушали его. Васек тоже слушал, но его мучила неотвязная мысль: зачем пришел учитель? Что он думает о нем, что скажет?
Забывшись, он тревожно смотрел на Сергея Николаевича, но тот ничем не отличал его от Лиды и Одинцова. Посидев полчаса, он взглянул на часы и поднялся:
— Ну, а теперь пойдемте на сбор! Опаздывать пионерам не полагается. И учителю тоже не полагается…
«Вот оно!» понял Васек.
Он надел шапку, пальто и остановился на пороге. Учитель, проходя мимо, легонько обнял его за плечи:
— Пошли.
Глава 32
МИТЯ
Митя сидел в своей маленькой комнатке и сосредоточенно думал. Мысли были тревожные. Он сожалел, что раньше не пошел к Трубачеву и по-товарищески не поговорил с ним. В дружеском разговоре, один на один, всегда находятся такие простые и нужные слова. Тут и голос другой и глаза смотрят в глаза, прятаться и что-то скрывать делается невозможным. Разве мало было у Мити таких случаев? Никто в школе и не знал о них. Митя откинул со лба волосы и устремил в одну точку взволнованный взгляд.
«Он пионер, я комсомолец. Я сам только что вышел из пионеров; таким же, как он, был. Ошибки у всякого человека бывают — это что же, без этого не обходится. Но тут самое главное что? Чтобы он понял… Он парень неглупый… — Митя грустно покачал головой: — Эх, опоздал я… Без этого дружеского разговора теперь и на сборе не то будет. Как-то и сам не подготовлен, и парнишка внутренне не подготовлен…»
Митя стал думать о сборе: «С чего начать? Если прямо с заметки Одинцова? И непосредственно перейти к дисциплине? Ударить по этому вопросу!»
Он вспомнил совет Сергея Николаевича:
«Вы только не торопитесь… Не выводите поспешных заключений. Дайте ребятам высказаться, поспорить… Трубачев, возможно, заупрямится…»
«Не возможно, а наверняка, — усмехнулся Митя. — Я этого парня как свои пять пальцев знаю. Если он сразу не пришел ко мне и не рассказал, в чем дело, значит, что-то тут есть, чего он, хоть убей его, не скажет. А что? Поди вот, разбери! Верно, кто-нибудь еще впутан в это дело. Эх, пошел бы я к нему — все было бы проще!»
— Митенька, — окликнула его из-за перегородки мать, — обедать-то сейчас будешь или с отцом?
— С отцом, с отцом… — рассеянно ответил Митя и вдруг, прислушавшись к возне за перегородкой, побежал в кухню. — У тебя что, мама, пирожки? Дай мне один. Вот так, в рот прямо… Во! Есть! Еще один! Для бодрости, так сказать. Еще, ладно?… Стой, стой, хватит!