Вторая книга сновидений (ЛП), стр. 9

– Не радуйся раньше времени, – сказала Миа и ткнула пальцем в экран.

В числе прочих там был еще один комментарий от Леди Тайны: «Нужно быть снисходительными к бедной Лив – роль популярной девочки ей все еще в новинку. Совсем недавно она входила в число тех школьниц, которых макают головой в унитаз. Внутренности унитаза в ее школе в Беркли помнят бедняжку очень хорошо...»

– Откуда она узнала? – тихо спросила Миа.

– Без понятия.

Улыбка сползла с моего лица. Леди Тайна и вся школа могли обсуждать мою сексуальную жизнь сколько им угодно. Но история в Беркли была тайной, о которой не знала даже мама. Кроме тех четырех девочек, которые окунули меня в унитаз, об этом знали только Миа и Лотти.

И... Генри.

Когда я медленно подняла глаза, зазвонил его телефон.

Глава 5

Во сне я бежала по академии Джабс, и все смотрели на меня, хихикали и шептались. За мной по лестнице на грациозном гнедом коне изящной рысью скакала Эмили и кричала:

– Нужно быть снисходительными к бедной Лив! Мы не можем ничего поделать, если Генри не хочет с ней спать.

К счастью, в этот момент я заметила зеленую дверь в стене коридора и поняла, что мне это только снится.

– Она просто физически и психически недостаточно развита, – сказала Эмили, и я разозлилась, что у нее хватает наглости оскорблять меня в моем собственном сне.

Значило ли это, что все эти гадости говорило мне мое подсознание? Я ни в коем случае не собиралась позволять унижать меня.

Взмахом руки я заставила коня исчезнуть, и Эмили растянулась на каменном полу.

– Ай! – с негодованием воскликнула она.

– Лив! Ты с ума сошла? – Флоренс помогла своей подруге встать на ноги. – Она же могла покалечиться.

– Мой сон – мои правила, – заявила я и взялась за ручку двери. – И то, что люди обо мне думают, может отправляться прямиком на Куонисбергли.

Я щелкнула пальцами, и Эмили, Флоренс и все остальные превратились в пузырьки. Они плыли над лестницей, где, наконец, взрывались с тихим хлопком. Удовлетворенная, я скользнула через зеленую дверь в коридор.

– Протокол безопасности «Мистер Ву три» активирован, – прошептала я.

Если меня никто не слышал, я разговаривала с дверью так, словно была на космическом корабле «Энтерпрайз». За последние недели она каким-то непостижимым образом немного изменилась без моего участия. Раньше она выглядела как простая дверь уютного коттеджа в Котсуолде, выкрашенная ярко-зеленой краской, сейчас же ее дополнили две большие колонны справа и слева, и появилась еще одна фрамуга. Дверь по-прежнему оставалась зеленой, но не такой темной, как раньше, а цвета свежей мяты, и подходила, скорее, к таинственной викторианской вилле, чем к коттеджу за городом.

Моя дверь стала выглядеть по-другому, потому что изменилась я сама. То же самое происходило с другими дверями в этом лабиринте. Некоторые просто поменяли цвет, с других слезла краска, а еще несколько полностью изменили форму и размер. Я подозревала, что трансформация дверей как-то зависела от душевного состояния их владельцев. Это мешало наблюдать за ними, потому что двери, к тому же, еще и постоянно менялись местами.

Однако ручка в форме ящерицы осталась прежней, и она подмигнула мне, когда я мягко закрыла за собой дверь на замок. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как растрепанная белокурая голова Генри скрылась за поворотом. Я хотела позвать его по имени, но не решилась – кто знает, как громко повторит мой оклик эхо в этих ходах и кого или что он привлечет? И кроме того – куда, черт возьми, Генри, собственно, направляется? Его дверь находилась прямо напротив моей, и мы договаривались встретиться. Прямо здесь. И если я не ошибалась, прямо сейчас.

Я решила догнать Генри – в конце концов, лучше что-то делать, чем глупо стоять на месте и ждать. Например, наконец-то поговорить с ним. На самом деле поговорить, а не только обниматься.

Бесшумно – я была босиком – я побежала за ним. После обеда мы больше не виделись и не обсуждали, откуда Леди Тайна может знать об истории в туалете Беркли. Звонок мобильного телефона заставил Генри срочно засобираться – ему нужно было забрать своего младшего брата. От его друга, пояснил он.

– Разве это не может сделать твоя мама? – спросила Эмили, и я порадовалась, что не сама задала этот вопрос, потому что такого презрительного, холодного взгляда, который послал ей Генри, я бы не пережила.

Впрочем, Эмили это оставило совершенно равнодушной. Когда Генри ушел, она повернулась к Грейсону:

– Я думала, миссис Харпер решила все свои проблемы.

– Эм, – сказал Грейсон, странно взглянув на меня.

– Что? – непонимающе посмотрела на него Эмили, а Грейсон схватил ее за локоть и притянул к себе.

Проблемы? Какие проблемы?

И мне стало совершенно ясно, что самое время поговорить с Генри. Ладно бы я мало знала о моем друге. Точнее, он мало мне доверил. Но тот факт, что даже Эмили была информирована лучше меня, причинял мне боль большую, чем я готова была признать. Пару раз я даже спрашивала себя, не должна ли я копнуть поглубже и задать Генри все накопившиеся за это время вопросы, но потом раздумывала. В романах и фильмах девушка, которая хотела все знать о своем парне, была просто помешанной на контроле глупой коровой, а затем становилась экс-девушкой. В зависимости от жанра, иногда она оказывалась и жертвой на месте преступления, и втайне все этому только радовались. Но глупая корова или нет, я должна была немедленно все выяснить.

Коридор, в котором скрылся Генри, казался пустым, но я услышала шаги в том проходе, что начинался слева, за импозантной красной дверью, и побежала быстрее. Еще немного – и я бы его догнала.

Говорить, а не обниматься – внушила я себе в который раз. Немного повторения мантры не помешает.

– А-а-а!

Я наткнулась на что-то твердое, точнее, на кого-то, собирающегося свернуть за тот же угол, но в обратном направлении. Сначала я подумала, что это Генри.

– Боже мой, Лив! – воскликнул этот кто-то, очевидно, напуганный так же, как и я.

Это был не Генри, а Артур Гамильтон. Тот самый Артур Гамильтон, которому я сломала челюсть и чья сумасшедшая подружка прошлой осенью собиралась перерезать мне сонную артерию. Артур, которого я после того происшествия на кладбище видела только в школе и от которого с удовольствием держалась подальше. Когда время от времени наши дорожки пересекались, мы смотрели друг на друга, как два враждующих генерала на поле боя – воинственно и непримиримо.

Но сейчас я быстро отскочила на безопасное расстояние вытянутой руки. К сожалению, изображать генеральский взгляд было поздно – я уже успела вытаращиться на него испуганным Бэмби.

Артур явно справился со своим страхом быстрее, потому что он уже улыбался.

Он, конечно, по-прежнему был самым красивым мальчиком во вселенной с его правильными чертами лица, большими голубыми глазами, фарфоровой кожей и золотыми ангельскими кудрями, но что-то изменилось. Не во внешности – у Артура не осталось даже шрама, хотя его челюсть в течение многих недель фиксировала шина. Нет, это был невидимый изъян, словно те события, окружив Артура таинственными лучами, ослабили его идеальную ауру победителя. И улыбка его утратила свое прежнее гипнотическое воздействие.

– Шикарный прикид, Лив Зильбер.

Даже не опуская глаз, я знала, во что была одета – в то же самое, что было на мне в этот момент в действительности: потертые пижамные штаны в голубой горошек и старая футболка Грейсона, которую я спасла из мешка с ветхой одеждой, потому что мне нравились забавный медвежонок-панда в розовой пачке и надпись «Слишком толстый для балета».

Черт! Ну почему я путешествовала по лабиринту в пижаме? Лучше бы я превратилась в ягуара. Тогда, возможно, Артур проявил бы ко мне чуточку больше уважения.