Скарлетт, стр. 119
Колум скрыл удивление. Судно должно было прийти тридцать часов назад. Не стоило говорить Скарлетт, что такая задержка могла быть связана с неполадками.
Грузчики сновали туда-сюда. Судно везло не только пассажиров, но и грузы.
— Здесь нет места женщинам, Скарлетт. Отправляйся обратно в отель, а я приду за вами позднее.
Скарлетт стиснула зубы.
— Нет. Я хочу поговорить с капитаном.
— Он слишком занят, чтобы разговаривать с кем-либо, даже с такой красавицей, как ты.
Она не была настроена выслушивать комплименты.
— Ты знаешь его, Колум, не так ли? Ты знаешь всех. Устрой так, чтобы я повидала его сейчас.
— Я не знаю этого человека, я никогда не видел его, Скарлетт. И как я могу знать его? Это Голвей, а не графство Мит.
С трапа «Брайан Бору» сходил человек в униформе. Два больших холщовых мешка на плечах, казалось, совсем его не обременяли, его походка была легкой и быстрой, что не обычно для людей такого размера и роста.
— А это не отец ли Колум О'Хара собственной персоной? — проревел он, когда проходил мимо них. — Что занесло тебя так далеко от бара Мэта О'Тула, Колум?
Он швырнул один из мешков на землю и снял шляпу перед Скарлетт и Бриди.
— Разве я не говорил всегда, что семейству О'Хара чертовски везет с дамами? — захохотал он, довольный собственной шуткой. — Ты не сказал им, что ты пастор, Колум?
Скарлетт небрежно улыбнулась, когда была представлена Фрэнку Махони, и совсем не обратила внимание на его родственные отношения с семьей Моурин. Она желала поговорить с капитаном!
— Я только что получил почту из Америки. Не хочешь ли взглянуть, Колум, или ты подождешь до возвращения домой, чтобы там прочитать надушенные любовные письма? — он разразился хохотом над своим остроумием.
— Ты всегда такой, Фрэнк! Я взгляну, с твоего разрешения.
Колум развязал мешок под ногами и подтянул его поближе к высокому газовому фонарю, освещавшему пирс. Он сразу наткнулся на письмо из Саванны.
— Сегодня мне везет, — сказал он. — Из последнего письма я узнал, что у моего брата скоро должен появиться еще ребенок, а я уже потерял всякую надежду. Спасибо, Фрэнк. Не позволишь ли мне купить тебе кружку пива?
— Не надо. Я сделал это ради удовольствия нарушить английский порядок, — Фрэнк снова взвалил мешок на спину. — Проклятый надзиратель уже смотрит на свои золотые часы. Я не могу задерживаться. До свидания, дамы.
В конверте было полдюжины меньших писем. Колум просмотрел их, ища разборчивый четкий почерк Стивена.
— А вот письма для тебя, Скарлетт, — сказал он и передал ей голубой конверт, нашел письмо от Стивена и открыл его.
Он только начал читать, как услышал пронзительный крик и почувствовал, как что-то наваливается всей тяжестью на него. Он не успел выставить руки, и Скарлетт лежала у его ног. Голубой конверт и тонкие листочки письма трепетали в ее ослабевшей руке, затем легкий ветерок разнес их по рыбацким лодкам. Пока Колум поднимал Скарлетт за плечи и старался нащупать ее пульс, Бриди побежала собирать листки.
Наемный кэб трясся и раскачивался от скоростной гонки обратно в отель.
Голова Скарлетт моталась из стороны в сторону, как ни старался Колум крепко держать ее.
Он быстро пронес ее через вестибюль гостиницы.
— Позовите доктора, — крикнул он служащему в ливрее, — и уйдите с моей дороги.
Только в комнате Скарлетт он положил ее на кровать.
— Давай, Бриди, помоги мне раздеть ее, — сказал он. — Нам нужно дать ей возможность дышать.
Он вытащил нож из кожаного футляра. Пальцы Бриди ловко двигались. расстегивая пуговицы платья на спине Скарлетт.
Колум перерезал шнуры корсета.
— Теперь, — сказал он, — помоги положить под голову подушку и укрой ее чем-нибудь теплым.
Он с силой растирал руки Скарлетт, мягко хлопал по щекам.
— У тебя есть нюхательная соль?
— У меня нет, Колум. Откуда я знаю, есть ли у нее?
— У доктора должна быть. Я надеюсь, что это только обморок.
— Это обморок, отец, — сказал доктор, когда он поднялся с кровати Скарлетт. — Но глубокий. Я оставлю тонизирующее у прислуги на будущее. Ох уж эти дамы! Они перекрывают себе всю циркуляцию крови ради моды. Однако беспокоиться не о чем. С ней будет все в порядке.
Колум поблагодарил его, заплатил за визит и проводил до двери. Затем он тяжело опустился на стул у освещенного лампой столика и положил голову на руки. Было о чем подумать, и он задавал себе вопрос, будет ли когданибудь Скарлетт О'Хара здорова снова. Измятые, намоченные водой, листки письма были разбросаны на столе рядом с ним. Среди них была аккуратная вырезка из газеты. «Вчера вечером, — прочитал Колум, — в церкви приюта вдов и сирот был совершен обряд бракосочетания между мисс Анной Хэмптон и мистером Реттом Батлером».
Глава 56
Разум Скарлетт поднимался по спирали все выше и выше, быстро и легко вращаясь, кружась, выше, выше из черноты в сознание, но какой-то инстинкт заставлял его снова опускаться, скользя, сползая в темноту, прочь от невыносимой правды. Снова и снова шла борьба, утомляющая ее настолько, что она лежала в большой кровати измученная, недвижимая и бледная, словно мертвая.
Она спала и видела сон, полный движения и назойливости. Она была в Двенадцати Дубах, дом был цел и прекрасен, каким он был до того, как его сжег Шерман. Изящная винтовая лестница пронизывала пространство, и Скарлетт легко, проворно сбегала по ее ступенькам. Эшли бежал впереди нее, взбираясь вверх, он не слышал ее просьб остановиться. «Эшли, — кричала она, — Эшли, подожди меня». И бежала за ним.
Какая длинная лестница! Скарлетт не помнила, чтобы лестница была столь высокой, казалось, что она становилась выше, пока Скарлетт бежала, а Эшли уже был высоко. Она должна догнать его. Она не знала зачем, но знала, что должна, и бежала все быстрей и быстрей, пока ее сердце не начало биться в груди. «Эшли! — кричала она. — Эшли». Он остановился, и она обнаружила в себе силу, о которой и не подозревала раньше, она продолжала бежать еще быстрее.
Чувство облегчения наполнило тело и душу, когда она коснулась его рукава. Он повернулся к ней, и Скарлетт беззвучно вскрикнула. У него не было лица, только бледный, бесформенный блин.
Затем она падала, кувыркалась в пространстве; ее глаза с ужасом следили за фигурой над ней, горло напрягалось. Но единственным звуком был смех откуда-то снизу, который поднимался, как облако, чтобы окружать ее и насмехаться над ее немотой.
«Я умираю, — подумала она. — Ужасная боль сокрушит меня, и я умру».
Но неожиданно сильные руки обняли и нежно подхватили ее, спасая от падения. Она знала их, ей было знакомо плечо, подпиравшее голову. Это был Ретт. Ретт спас ее. Она была в безопасности в его объятиях. Скарлетт повернула голову, подняла ее, чтобы посмотреть ему в глаза. Леденящий ужас парализовал все ее тело. Его лицо было бесформенным, расплывчатым, как туман или дымка, как лицо Эшли. Затем снова послышался смех… из темного пятна, которое должно было быть лицом Ретта.
Скарлетт перенесла потрясение, разум вернулся к ней. Спасаясь от ужаса, она открыла глаза. Ее окружала темнота и неизвестность. Лампа была потушена, и Бриди спала на стуле, невидимая в углу громадной комнаты. Скарлетт раскинула руки в просторы чужой кровати. Ее пальцы коснулись мягкого льняного полотна, больше ничего. Края матраса были слишком далеко. Ей показалось, что она покинута на странных мягких просторах без названия. Может, это переход в темноту безмолвия. Ее горло сжалось от страха. Она была одна и брошена в темноте.
Прекратить! Ее разум отогнал панику, потребовав, чтобы она взяла себя в руки. Скарлетт осторожно сняла одеяло, повернулась и встала на колени. Ее движения были медленными, она старалась не шуметь. В темноте мог быть кто угодно, прислушивающийся. Она кралась на коленях с отчаянной осторожностью, пока ее руки не коснулись края кровати, а затем деревянной рамы.
«Ну и простофиля ты, Скарлетт О'Хара, — говорила она себе, и слезы облегчения катились по ее щекам. — Конечно, кровать чужая, и комната тоже. Ты упала в обморок, как глупая, слабая, мнительная девица, и Колум с Бриди принесли тебя в отель. Прекрати этот психоз».