Семья на выходные, стр. 11

Лицо у него вспыхнуло, глаза загорелись. Бедром она ощутила его восставшую плоть. Джордан чертыхнулся и бросился прочь с кровати.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Пожалуйста, не отворачивайся, Джордан…

Ее голос звучал смущенно. Он замер, хотя знал, что надо делать как раз то, чего она просит не делать. Надо отвернуться и избегать взгляда ее печальных сине-зеленых глаз, не видеть чарующего румянца, восхитительного беспорядка волос, белоснежной упругой груди, открытой взору, которую он обнажил, еще не зная, к чему это приведет. Она не сводила с него умоляющего взгляда.

— Джордан, я…

Он изнемогал от желания. Только круглый дурак мог раздразнить так себя и ее.

Он глубоко вздохнул. Слегка обиженная его внезапным охлаждением, Ева продолжала пристально смотреть на него.

Он воззвал к разуму, хотя обуревавшее его желание было весьма примитивным, и произнес:

— Я зашел дальше, чем следовало. Нам пора идти вниз. Дора скоро позовет всех к столу.

Точно очнувшись от оцепенения, Ева кивнула:

— О да. Конечно. Я не думала…

И он осторожно протянул ей руку, боясь снова ее взволновать. Точно ребенок, Ева послушно ее взяла, и он помог ей встать. Потом, не торопясь, заботливо поправил на ней одежду.

— Спасибо, — невнятно произнесла она, не двигаясь с места.

Сейчас он больше всего хотел одного — упасть с Евой на уже измятую ими кровать и завершить то, что было начато.

— Извини, — его голос прозвучал несколько резче, чем он ожидал, — я сейчас вернусь.

Она согласилась:

— Хорошо.

Закрывая за собой дверь ванной, он чувствовал на себе ее взгляд.

Джордан кинулся к раковине и окатил лицо холодной водой, боясь взглянуть в зеркало. Потом пригладил волосы и поправил одежду.

Когда он вернулся в комнату, Ева уже сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, а ему так хотелось схватить гребенку и самому запустить ее в пушистые пряди, ощущая их шелковистую нежность.

Усилием воли он заставил себя отвернуться.

— Я, пожалуй, пойду вниз. Хорошо?

Она перестала причесываться.

— Погоди, я с тобой.

Ева схватила ту же помаду, и губы вновь обрели прежний вид, тот, что был до поцелуев.

Потом улыбнулась ему в зеркало.

— Готово. — Она встала, закрыла сумочку и отнесла ее в ванную. Вернувшись, протянула Джордану руку. — Пошли.

Он взял ее под локоть, и они вместе спустились по лестнице.

— Что ж, Джордан, — громогласно заявила кузина Луиза, — теперь твоя очередь.

Грандиозное пиршество уже закончилось.

Шел десятый час, и дети уже были в кровати, а взрослые члены семейства, заполнив большую гостиную, холл и «солнечную комнату», один за другим рассказывали случаи из своей семейной жизни.

Обняв Еву, Джордан стоял, прислонившись к стене, рядом с Алмой, сидевшей в кресле. Он с удивлением взглянул на Луизу.

— Какая еще очередь?

— Рассказать все, как было.

— Что «все»?

— Все о себе и Еве. Ведь никого из нас не было рядом, а мы хотим все знать. С самого начала и до конца. От "а" до "я". Со всеми подробностями: о том, как ты познакомился со своей красавицей женой и как женился на ней.

Джордан остолбенел, Ева это почувствовала, и все же он ответил вполне спокойно и непринужденно:

— Рассказывать можно целую вечность. Даже не знаю, с чего начать.

Но Луиза отступать не собиралась.

— Прекрасно. Тогда расскажи о самом интересном. О вашем венчании в Тахо.

— Ну, я… — Казалось, Джордан лишился дара речи.

Все присутствующие уставились на него, верно полагая, что, подобно большинству мужчин, он не откажет себе в удовольствии поведать о столь значительном событии. Но они-то с Евой знали, что Джордан совсем не горит желанием сочинять басни о венчании, которого не было.

Обычно молчаливая Алма вступилась за внука:

— Может, в другой раз?

Бросив на нее быстрый взгляд, Ева заметила беспокойство на ее добром старом лице. Неужели Алма догадывается о том, что скрывают Джордан и его мнимая жена?

Нет, этого не может быть. Глупое предположение! Ева поспешила выбросить его из головы. Если бы Алма знала правду, с какой стати она стала бы это скрывать?

Но Луиза, как всегда, не унималась:

— Начинай, Джордан. Хотя бы несколько наиболее ярких эпизодов.

— Да оставь ты его, Луиза! — воскликнула Бланш, которая стояла около двери, довольно далеко от дочери.

Луиза повернулась к матери.

— Нет, я хочу все знать.

— В этом я не сомневаюсь, дорогая. Однако это вовсе не значит, что Джордан должен тебя ублажать.

Еве передалось напряжение Джордана. Она понимала, почему он тянет: одно дело — жить во лжи и совсем другое — сочинять про себя небылицы во всеуслышанье. Его не радовала эта перспектива, и он медлил, хотя наверняка знал: коль его родственники вбили себе что-то в голову, сопротивляться бесполезно.

Она понимала, что от нее требуется, и ободряюще улыбнулась ему.

— Позволь мне, милый.

По комнате прокатился гул одобрения, атмосфера явно разрядилась.

— Да, конечно. Ева расскажет.

— Расскажите, Ева.

— Мы с нетерпением ждем.

Он расслабился, она это почувствовала. В ответ он тоже улыбнулся ей и стиснул плечо.

— Да, прекрасная идея. Расскажи им, милая.

Расскажи все.

Джордан захлопнул за собой дверь спальни и свет не включил. Он видел Еву в мерцающем свете луны, пробивающемся сквозь крону каштана.

— Говоришь, у меня так тряслись колени, что я не мог связать двух слов?

— Что правда, то правда. Мне показалось это очень трогательным. — Ева сняла сережки и положила их на туалетный столик. — Женщины были просто сражены.

— Я совсем не из тех, кто не умеет взять себя в руки.

— Вот именно. Именно поэтому все были так тронуты.

— Погоди-ка. Мы сейчас одни. И давай не путать вымысел с правдой.

Ева опустилась в кресло, стоявшее возле туалетного столика.

— Ладно. Давай. — Она вызывающе ухмыльнулась. — Разве не я взяла на себя непосильный труд расписывать венчание, которого и в помине не было?

— Ты. — Какое-то время он молча смотрел на нее, потом добавил:

— И я тебе за это благодарен.

— Спасибо. — Ева про себя улыбнулась, польщенная его признанием и вполне удовлетворенная тем, как все сложилось. Что и говорить, ей удалось так ловко сочинить историю с их женитьбой, что она сама чуть было в нее не поверила.

Пустив в ход свое воображение, она сама поразилась, насколько правдоподобно все выглядело.

Она поведала о том, как в аэропорту были перепутаны чемоданы, о том, как пришлось уговаривать священника, как трепетала она в подвенечном платье, и даже о том, как Уэсли назвал гостиничную ванну плавательным бассейном. И едва она приступила к рассказу, Джордан стал ей охотно поддакивать, добавляя разные подробности и заливаясь вместе со всеми смехом, точно все это было на самом деле.

Стоя у двери, Джордан не сводил с нее глаз.

— Сегодня ты была неподражаема, — тихо воскликнул он. — Моя прекрасная, несравненная мнимая жена.

Почему-то при этих словах у нее на глаза навернулись слезы, а улыбающиеся губы задрожали. Она встала.

— Ну ладно. — В голосе ее, слегка хриплом, звучала наигранная бодрость. — Я иду в ванную первая, хорошо?

Он огляделся по сторонам, будто хотел удостовериться, что в комнате есть еще кто-то, но, кроме них, не было никого.

— Нет проблем. Вперед. — Он направился к своему чемодану, стоявшему на низкой прикроватной тумбочке.

Ева быстро исчезла в ванной, закрыла за собой дверь, включила лампу. После мягкого полумрака комнаты яркий свет ее ослепил.

Она заморгала и, привыкнув, торопливо сняла с себя платье, накинула фланелевый, с глухим воротом халат, висевший на двери, потом тщательно умылась и вычистила зубы. Ева старалась ни о чем не думать, потому что не имела никакого представления о том, что ждет ее этой ночью за дверью ванной.