Соседка, стр. 25

Ребенок становился все больше. К четырем месяцам Джулия уже не могла втиснуться в привычные джинсы и юбки, даже с расстегнутой молнией. Она измеряла ладонями быстро растущий живот и спрашивала себя, что происходит. Ей казалось, что на этом сроке Энни и вполовину не была такой толстой.

И когда она обедала с четой Осборн в следующую пятницу, Энни подтвердила это. Она должна была родить со дня на день и все никак не могла найти удобное положение в кресле.

— Я стала носить одежду для беременных только на пятом месяце, — сказала Энни, затем взглянула на свой живот и вздохнула. — Трудно поверить, что когда-то я была такой же тоненькой, как ты. — Она с завистью посмотрела на относительно небольшой живот Джулии. — Готов на выход, малыш? — спросила она у своего неродившегося ребенка.

— Только не теперь, — быстро сказал Чарлз. — Мы еще не поели.

— Перед родами есть нельзя, — проинформировала его жена.

Муж ошеломленно уставился на нее.

— Что, уже?

Чарлз привстал в кресле, глядя на жену с заботой и тревогой.

— Нет, — улыбнувшись, успокоила его Энни. Она накрыла его руку ладонью и ласково сжала ее. — Я дам тебе знать заблаговременно.

Чарлз судорожно вздохнул и сел на место. Подняв бокал с пивом, он бросил тоскливый взгляд на Джулию.

— Она знает, что я с ума схожу от беспокойства, и тем не менее забавляется.

Джулия усмехнулась. Это действительно было забавно. И трогательно. Наблюдать за этими двоими всегда было забавно и трогательно. У нее комок застревал в горле, когда она смотрела на Чарлза и Энни или Льюка и Кэти. Это были такие любящие, такие созвучные друг другу пары! Льюк и Чарлз, целеустремленные, серьезные мужчины, напоминали друг друга. А их жены были совершенно разными — Кэти немного легкомысленная, Энни ласковая и практичная. И все же оба брака оказались на удивление счастливыми. Джулия завидовала их любви. Завидовала тому, что эта любовь была взаимна.

Возвращаясь домой, Джулия думала о Поле. Она даже не понимала, зачем он звонил ей. Нес какой-то вздор о слесаре. Может, просто хотел узнать о ее самочувствии? А если так, то что это означает?

Ее разбудил телефонный звонок. Джулия села в постели, охваченная паникой, и дотянулась до трубки.

— Что? — хрипло проговорила она. Взгляд, брошенный на часы, стоящие на прикроватном столике, сказал ей, что сейчас еще нет шести.

— Мальчик! — прокричал Чарлз. Вздохнув с облегчением и восторгом, она откинулась на подушки.

— Ты меня слышишь? — Чарлза было слышно, наверное, на другом конце света. — Семь фунтов и тринадцать унций. Двадцать один дюйм. Блондин. И глаза Энни. Клянусь всем святым, Джулия, у него глаза фиалкового цвета!

Джулия улыбнулась, а затем мягко рассмеялась.

— Девочки будут виснуть на нем.

Ответный смех Чарлза был подозрительно похож на рыдание.

— Всему свое время, — ответил он. — Сначала ему надо немного подрасти.

— Совсем немного. Я приеду присоединить мой голос к восторженному хору. Как Энни?

— Хорошо. — Чарлз вздохнул с облегчением. — Замечательно. Господи, я чуть не умер, даже просто присутствуя при этом. А она даже ни разу не зажмурилась. Притворялась, будто роды — это что-то вроде пикника.

Джулия продолжала улыбаться, выслушивая восторженного мужа и гордого отца. Вряд ли Энни роды показались пикником. Просто она не хотела волновать мужа, который безумно ее любит.

Джулия никогда не видела человека несчастнее, чем Чарлз, когда в прошлом году Энни собралась в Бристоль, чтобы, как он полагал, выйти замуж за Дейва. Он был просто убит.

— Они прекрасны оба, — говорил он Джулии сейчас. — И Энни, и малыш.

— Знаю. — Джулия была уверена в этом. — Мои поздравления, Чарли.

Она положила трубку, затем подтянула к себе еще одну подушку и, засунув ее под одеяло, крепко прижала к животу, в котором сразу появилось приятное ощущение тепла и защищенности. У других женщин для этого есть объятия мужа. Джулия сморгнула непрошеную влагу с ресниц. Это просто от радости за Чарли, Энни и их новорожденного сына. Эти слезы не имеют никакого отношения к ее жизни. Ей вполне хватит и подушки. Другим же одиноким матерям хватает.

— У нас все будет замечательно, — прошептала она, обращаясь к своему ребенку. — Мы ведь с тобой семья. Значит, справимся. Слышишь?

Джулия просунула руку под подушку, ласково погладила живот… и почувствовала шевеление под пальцами. Она крепко прижала пальцы к животу и снова почувствовала это.

— Боже мой!

Сев прямо, Джулия отбросила одеяло и посмотрела на свой живот. Затем обхватила его ладонями и замерла в ожидании.

И это случилось снова! Словно бабочка забила крыльями у нее внутри. Джулия рассмеялась. И почувствовала себя лучше. Она стала счастливее. Сильнее. Она больше не была одинока в этом мире. Они действительно были семьей. Хотя внешне ничего не изменилось, все внезапно стало другим.

Вот опять. Здесь. Нет, здесь. Какой же он шустрый!

Наполовину смеясь, наполовину рыдая, она прижала к себе подушку и прошептала: — Ах, Пол! Ты не знаешь, чего лишился.

Днем она поехала в больницу. Ей не терпелось взглянуть на нового человечка — на Питера Чарлза Осборна. На все его семь фунтов и тринадцать унций и двадцать один дюйм.

Он спал в кроватке в палате Энни, посасывая крохотный кулачок. Под пристальным взглядом счастливых родителей Джулия склонилась над ним. Она не могла судить о цвете его глаз, но у новорожденного были светлые волосы матери и нос отца. Прелестный младенец взял от них самое лучшее.

— Он просто чудо, — мягко сказала Джулия.

— Чарли уже отснял полдюжины пленок, — со смехом сообщила Энни.

— Зачем же нужен фотоаппарат, если его не использовать? — рассудительно заметил Чарлз.

Он подмигнул Джулии, а затем посмотрел на жену с любовью и нежностью.

Джулия подумала, что Пол, возможно, испытывал когда-то подобные чувства к другой женщине, но, увы, не к ней. Ее горло окал спазм, и она с трудом сглотнула. Сейчас не время тешить себя несбыточными мечтами, осадила себя Джулия. Сейчас нужно разделить радость с Чарли и Энни.